Процесс передачи в частные руки «ничейной», оставшейся в Смутное время без владельцев собственности в XVII веке, как и госсобственности в XX веке, сопровождался рейдерством — силовым захватом недвижимости, уже переданной властью другим владельцам. В XVII столетии это выразилось во всевластии знатных боярских семейств, перетянувших на себя и многие властные функции. Трудно не увидеть их сходство с олигархическими кланами, хоть и лишенными политической власти, но сохранившими экономические рычаги воздействия на государственную политику. Никуда не делось и засилье бюрократии, по-настоящему окрепшей в России именно в XVII веке, когда ловкие чиновники, выступая посредниками между царской властью и народом, использовали государеву службу для безмерного обогащения. Официально принятая тогда практика «кормления» воевод с подвластного им населения ныне проявляется скрытно в виде взяток и явно — в виде всевозможных даров и подношений. Эта уходящая в древность практика наносит вред как авторитету власти, так и эффективности управления, когда решение необходимых, важных для государства задач увязает в чиновничьем болоте.

Как в XVII веке, так и в новейшее время общество испытывало острую потребность в людях, наделенных новым мышлением, готовых решать проблемы, сообразуясь с вызовами, которые жизнь ставила перед властью. Испытывая острую потребность в дельных, способных, преданных делу людях, царская власть попыталась пойти по пути составления резерва из молодых дворян, надеясь на укрепление властных структур — приказов. Тем же путем вынуждена была пойти в 1996 году президентская администрация. Однако тогда, как и прежде, властные директивы не дали ожидаемого результата. Близость к Кремлю, как когда-то к царскому престолу, не всегда обнаруживала как в отцах, так и в детях, главного — способности вести дело, находить оптимальные решения острых экономических, социальных, военно-технических проблем. Назначаемые на высокие должности лица далеко не всегда оказывались «на своем месте», злоупотребляли высоким доверием, направляя полномочия и связи в сторону узкокорыстных интересов. Многим из них были свойственны эгоизм, небрежное отношение к своим обязанностям, тяга к личному обогащению, прикрываемые — и в XVII веке, и в наше время — патриотической риторикой.

Сегодня Россия открыта миру, тесно связана с другими странами, но это не заставило исчезнуть теорию ее обособленности, исключительности, объявляющую влияние на нее других культур и традиций безусловным злом. Эта теория, основанная на представлении о Руси как Третьем Риме, последнем оплоте и защите «истинной веры», расцвела пышным цветом именно в XVII веке, что привело к изоляции страны, ее угрожающему отставанию от передовых государств Европы. Узость мысли, ограниченность представлений об окружающем мире, характерную даже для лучших представителей тогдашней элиты, кое-кто сегодня пытается выдать за благо, сводя всю историю России к противодействию экспансии вечно враждебных иноземцев. Аргументы нынешних изоляционистов выглядят ничуть не более обоснованными, чем у их идейных предшественников — и могут оказаться столь же пагубными для будущего страны.

Не раз отмечалось, что после распада СССР Россия вернулась к границам XVII века — это еще одно обстоятельство, сближающее нас с эпохой Алексея Михайловича. Снова, как и тогда, наша страна оказалась окруженной враждебно настроенными державами, пытающимися свести ее к роли поставщика сырья, заставить отказаться от своих законных прав и интересов в мировой политике. Снова, как и тогда, ареной противоборства России и Запада стала Украина. Ее, связанную с нами общим прошлым, культурой, религией, пытаются насильно лишить идентичности, превратить в орудие антироссийских действий. Четыре века назад это делалось при помощи католической церкви, сегодня — посредством распространения националистических и русофобских идей. Гражданская война на территории Украины вновь угрожает стабильности России, втягивая в свою орбиту соседние страны.

Познание судьбы государственного человека немыслимо без ретроспективного взгляда на время, в котором он жил, на обстоятельства, сопровождавшие его жизненный путь. Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин относится к тем немногим наделенным умом и талантом деятелям XVII века, чьи судьба и искания проясняют особенности эпохи, которая его окружала. Более того, опыт восхождения к властным высотам псковского дворянина позволяет по-особому взглянуть на важнейший период российской истории, выявить причины живучести недугов, которые, проследовав сквозь время, и теперь дают о себе знать. Это позволяет понять, в силу каких причин карьера Ордина-Нащокина могла сложиться иначе, а результаты его деятельности стали бы более плодотворными, не окажись он в эпицентре переходного периода. Он, один из немногих носителей нового мышления, вынужден был уступить натиску консервативного большинства, лишь обозначив подходы к решению проблем, начатому другим поколением реформаторов во главе с Петром I.

Тем не менее взгляды и суждения, которые вынашивал Ордин-Нащокин, сохраняют актуальность и сегодня. Его государственный ум и опыт, его подходы к решению стоявших перед страной проблем выявляют и подчеркивают отмеченное нами сходство между событиями XVII века и недавних лет. Из глубины веков проступает образ времени, характерные черты, достоинства и недостатки которого находят воплощение в современности и в современниках.

Библиография, посвященная Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину, не столь обширна, хотя к истории его жизни и служения в XVIII–XIX веках обращались многие именитые ученые, исследователи прошлого: Н. Бантыш-Каменский, В. Берх, В. Иконников, А. Терещенко, В. Малиновский, С. Соловьев, В. Ключевский, С. Платонов. По преимуществу это были публикации в исторических журналах, главы в многотомных собраниях трудов, публичные лекции, выходившие затем в сборниках. Видный отечественный историк, академик Василий Николаевич Берх (1781–1834) положил начало углубленному исследованию наследия Ордина-Нащокина, отнеся его к «величайшим мужам России». Берх отмечает трудную судьбу ближнего боярина XVII века, чьи жизнь и служение были подвержены «отливам и приливам страстей человеческих, какие во всех веках были одинаковы»[4]. Ученому удалось изыскать немало свидетельств о своем герое, в том числе и в зарубежных архивах. В открытых им лифляндских источниках Ор-дин-Нащокин фигурировал как «весьма умный и хитрый человек. Он управлял так мудро, что снискал уважение граждан и поселян».

Работу в этом направлении продолжил историк Владимир Степанович Иконников (1841–1923), напечатавший в двух номерах «Русской старины» обширную биографию боярина. В отличие от предыдущих исследователей он не просто изложил факты, касающиеся жизни и деятельности Ордина-Нащокина, но и попытался охарактеризовать комплекс его идей, позволяющий считать его реформатором, прямым предшественником Петра Великого. На работе Иконникова, как и на других исторических трудах, базировался Василий Осипович Ключевский (1841–1911), уделивший Ордину-Нащокину существенное внимание в «Курсе русской истории» и оставивший, в частности, его яркий психологический портрет. В послереволюционный период Ордин-Нащокин оказался забыт вместе со всеми прочими государственными деятелями его времени, скопом зачисленными в «реакционное боярство». Его имя отсутствует и в «Русской истории» академика М. Н. Покровского, и даже в трехтомной «Истории дипломатии», изданной в 1940-е годы под редакцией В. П. Потемкина.

С началом «оттепели», в 1950—1960-е годы увеличилось внимание к изучению забытых страниц российской истории. Вместе с этим вырос и интерес к судьбе Ордина-Нащокина, к изучению его жизненного пути, к выдвинутым им идеям переустройства Руси. Формированию целостного взгляда на его личность и деятельность служат труды И. В. Галактионова и Е. В. Чистяковой[5]. Особое место занимает изучение внешнеполитических взглядов и инициатив выдающегося дипломата, которому были посвящены отдельные труды и темы научных конференций. На этом фоне особо выделяется монография видного историка Бориса Николаевича Флори «Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления» (М., 2013). Большое внимание деятельности ближнего боярина уделено и в другой книге Б. Н. Флори — «Русское государство и его западные соседи» (М., 2010). Интерес к личности Ордина-Нащокина велик в Пскове, с которым связана большая часть его жизни; в 2010 году в этом городе издана книга местного историка А. Б. Постникова «Добрый человек старой Руси», посвященная биографии выдающегося земляка.