Она намного младше была. Александру признавалась, что неинтересно ей с ровесниками — уж слишком глупые они! Так часто бывает, что девчонок привлекают парни постарше, а то и «женатики».
К тому времени Орлов со «скорой» уже ушел и удачно занялся предпринимательством: возил контейнерами художественные материалы из Подольска, Москвы, Питера, а в своих городе и области распространял. Детские художественные школы и Школы искусств покупали, местные художники помногу брали. Привозил им краски, кисти, холст, картон, этюдники, мольберты; «карандашики» всякие: пастель, сангину, сепию, бистр, и еще многое другое.
Дела хорошо шли, денег хватало; для нее старался: одевал «с иголочки», подарками баловал. Жили душа в душу — ни разу не поругались. Уж так любили друг друга!.. Саша, бывало, лежит на диване, газету читает, а она ходит по квартире, домашними делами занимается и еще вполголоса какую-нибудь песенку «мурлычет». Вдруг неожиданно подбежит к нему, обнимет и шепчет:
— Милый, любимый… боюсь потерять тебя!.. — и нежно-нежно целует, по колючей щеке рукой гладит.
До самой старости так бы вот жить и радоваться жизни! Да только длилось это блаженство недолгие семь месяцев.
Однажды долго Жанна с работы не возвращалась, хоть обещала прийти пораньше и на ужин селедочки прикупить: рыбу очень любила, в любом виде. Вечером ее отец приехал:
— Умерла, — говорит, — Жанна. Не жди, не придет больше... в морге она сейчас — и сам заплакал.
Через три дня уже похоронили. Лишь потом узнал Александр, что вышло.
Ее с работы рано отпустили; уже домой шла, да на улице одноклассницу встретила. Та к подругам позвала, вот и пошли они вместе: время-то еще позволяло. Приходят, а там эти вонючки «колются»! Давай и ее уговаривать, чтобы тоже попробовала. Ну, не удержалась она, «попробовала»: с первого же раза — передозировка и внезапная смерть!.. Те свинюшки испугались, быстро выгребли у нее изрядные деньги из сумочки, сняли перстень и сережки из золота, а саму на улицу вынесли. Тогда только прохожие «скорую помощь» вызвали, да уж поздно было.
Долго «пытал» потом Орлов ее отца, чтобы узнать, где те сволоты живут. Не говорил он ни в какую, хоть и знал; так ответил:
— Ты молодой еще, тебе жить да жить. Я сам с ними разберусь!
Понимал, что добром его признание не обойдется, пожалел Сашку. А сам тоже вскоре умер — так вот это дело и повисло.
Два месяца Орлов тогда от водки «не разгибался»! Работу, учебу — все занятия свои забросил; ничего не делал, только пил. Пьет один и плачет… пьет и плачет. Напьется, забудется, спит тогда; проснется, снова пьет и плачет. Похудел страшно, зарос весь. Наконец, остановился: сколько ж горевать! В зеркало на себя поглядел, ужаснулся. Помылся, побрился, стал нормально есть. Быстро «подбил» все документы по бизнесу, собрал чужие долги, раздал свои и закрыл фирму.
Все, не для кого стало стараться!.. Ему самому деньги теперь уже ни к чему были, раз ничто не могло повториться. Упустил он свою судьбу! Не зря говорят, что счастье только раз в жизни бывает. Вот и в его жизни оно было: один раз семь месяцев счастья!.. Ясно понимал, что ни с одной другой так же хорошо уже никогда не будет. Да ладно, хоть было! Многим за целую жизнь даже такого малого счастья не досталось — вот кого на самом деле жаль.
Уж сколько талдычат: ни в коем случае не пробовать наркотики! Все знают все об этой гадости и по-прежнему находятся несмышленыши, которые не могут устоять перед соблазном недолгого «кайфа». Зачем?! Ведь это даже не водка: одного раза бывает достаточно, чтобы умереть! А если раз, другой «повезло», то это не значит, что смерть можно обмануть: обратного пути из наркозависимости практически нет, скорая смерть неизбежна! Максимум несколько лет и подойдет твоя «очередь» на кладбище. Вот уж кайф — в сырой могиле, где тебя черви жрут!..
Это старику может быть все равно, ему пора. А молодому-то зачем? Жить же надо!.. Да мало, что сам умрешь — сколько людей еще обездолишь! Любимого человека, родителей, детей, если есть. Другим-то плевать на тебя, а им нет!.. Им останутся слезы и горькая память на весь остаток пустой уже без тебя жизни.
Александр сам не знал, за что не мог простить себя: не было его рядом с любимой в роковую минуту, не мог он удержать ее тогда от трагической ошибки. И ведь не раз говорили о наркоманах — она сама их так «костерила»!
Орлов тогда долго не рассусоливал: не дети малые; предупредил без затей, заметив странный блеск в ее глазах:
— Ты там сама, смотри, не вздумай… почувствую что, выгоню без жалости. Я знаю, наркомана никогда не «переделать!
Много позже вспоминал этот неясный блеск и не находил покоя от догадок.
…Может, не в первый раз это было? Может, и раньше потихоньку «подкалывалась» да рассказать боялась? Потому и не устояла перед соблазнительной «затравкой», хотя в его сторону ни разу не подавала повода для подозрений. Даже намека не было, что могла быть заинтересована в этом отношении! Почему тогда говорила, что боится потерять его? Знала, что творится с ней?.. Ведь наркоман навсегда остается наркоманом, даже если остановится! Неужели, правда, что-то было раньше?
Эта вот неясность и не давала покоя, вновь и вновь терзала душу: неужто проглядел что-то? Почему всерьез не расспросил обо всем… ведь помог бы! Как же мог такое упустить?!
Что теперь можно было исправить? Ничего. Остались от былого вопросы без ответов, неразрешенная загадка и щемящая боль потери. А еще сознание того, что мог помочь и не помог — будто сам подтолкнул свою единственную к гибели.
Еще кое-что из прошлого тяготило.
Вот кто бы смог ответить: трудно ли убить?.. Возможны только два ответа — «да» и «нет», оба неудовлетворительны.
Человека, кстати говоря, убить очень легко! Даже глядя ему прямо в глаза. На фронте Орлов не раз убивал и нисколько не переживал за это. Ведь людей убивают за какую-то вину: солдат стреляет во врага, покусившегося на его страну; палач казнит преступника, нарушившего законы общежития; сумасшедший насильник режет жертву, обвиняя ее в собственных несчастьях. Человек всегда бывает в чем-то виновен, поскольку опорочен присущими ему грязными замыслами.
И только чистое, подобное ангелу животное невозможно обвинить ни в чем! Хотя бы и собаку, покусавшую неприятного ей человека по той причине, что он просто лишний в ее жизни. Или котенка, нагадившего под дверью потому, что туалетное место для него везде — он так живет по своей природе. Даже медведя, напавшего на грибника: не «шляйся», где не надо, не пугай бедного мишку!.. У животных свои законы и они не тождественны человеческим.
Вина — это чувство ответственности за грех; понятие греха моральное и религиозное, оно изобретено человеком и сковывает его несвободой. Животное же свободно априори и не нуждается ни в морали, ни в религии, а потому не совершает грехов и безвинно всегда. Тот не знает, как трудно убить безвинное животное, кто этого не делал.
Когда Александр учился в институте, на каникулах часто бывал у отца, жившего в деревне. С его ружьем ходил на охоту, постреливал рябчиков и уток.
Однажды сбил птицу метким выстрелом, подбежал к ней… а рябчик-то живой! Пытается взлететь и не может, бегает вокруг по траве. Саша поймал его и рассмотрел рану: одна-единственная дробинка перебила крыло; вполне возможно было забрать птицу домой, и лечить, наложив шину. Но зачем?
Долго сидел на пеньке, держа подранка в руках, и думал, чем можно ему помочь. Рябчик дрожал от страха и боли маленьким горячим тельцем, сердчишко его бешено колотилось под ладонью, а маленький желтый и блестящий глазик с красной каемкой как будто сверлил глаза Орлова, проникая своим взглядом глубоко ему внутрь.
Так и не смог ничего придумать. Потому что нечего было придумать! Просто отпустить нельзя — все равно измучится и погибнет. Из жалости решил тогда убить.
Скрепя сердце, прошептал бедняге:
