Его хмурый взгляд становится еще глубже.

— Тебе нужно, чтобы я что-то сделал или с кем-то поговорил?

Я качаю головой.

— Ты можешь просто… побыть здесь, пока я буду говорить? Тебе не нужно ничего делать. Я просто…

— Все, что тебе нужно.

Он идет за мной к дивану и садится. Сделав несколько глубоких вдохов, я включаю микрофон и видео, а затем представляю Рафаэля, который с ворчанием отмахивается. Я уверена, что отсутствие у него энтузиазма связано с тем, что Коул улыбается ему в ответ.

— Рафаэль. Рад снова тебя видеть.

Он наклоняет подбородок.

— Коул.

— Итак, Элли, — адвокат не улыбается, но ее глаза немного смягчаются, когда наши взгляды встречаются. — Я спрашивала вас о ваших отношениях с Авой.

— Верно. Ава, — я подсознательно потираю татуировку в виде полумесяца на внутренней стороне руки, прямо над локтем. — Мы стали лучшими подругами в старшей школе, после того как она переехала в Лейк-Вистерию во время учебы в средней школе. Мы обе были новенькими в городе, поэтому легко сблизились.

Моя рука дрожит, и я сжимаю ее в кулак. Рафаэль поочередно разжимает мои пальцы, а затем переплетает их со своими.

Простое касание руки Рафаэля дает мне необходимую уверенность. Я не смотрю на него, рассказывая о переезде в Лос-Анджелес и о песнях, которые украла у меня Ава, но чувствую, как с каждой новой порцией информации на него накатывает гнев.

На то, чтобы перебрать все мелкие детали и улики, уходит немало времени, но как только я начинаю рассказывать о Дариусе Ларкине, настроение Рафаэля окончательно портится.

— Дариус был прекрасно осведомлен о моем участии в создании альбома, но не отметил мою работу, — я делаю глубокий, болезненный вдох. — Не знаю, имеет ли это значение для дела, но он… — я не могу найти в себе силы продолжать.

Рафаэль застывает рядом со мной.

Коул наклоняется вперед, выглядя абсолютно разъяренным.

— Я знаю о репутации мистера Ларкина среди женщин.

— А я — нет, — от смертоносного тона Рафаэля у меня по позвоночнику пробегает дрожь.

Адвокат говорит:

— Он стремится найти молодые таланты. Как правило, это женщины, которые не имеют большого опыта в бизнесе и не знают о нем ничего, — ее грустная улыбка заставляет мою грудь сжаться до боли. — У них нет ресурсов, чтобы дать отпор, даже если бы они захотели.

— Я не знала, — мой голос звучит так тонко и отстраненно.

Я никогда не знала, что у Дариуса есть репутация. Мне даже не приходило в голову спросить об этом, потому что то, что он записал Аву в звукозаписывающий лейбл, должно было стать нашим большим прорывом после нескольких лет, проведенных в Лос-Анджелесе.

Когда я вернулась в Лейк-Вистерию, я сходила с ума, думая, что, возможно, сделала что-то, чтобы привлечь Дариуса и заставить его думать, что я заинтересована в нем в романтическом плане. Что если бы я не высовывалась, держала рот на замке или носила менее привлекательную одежду, он бы не заинтересовался мной.

Боже. Я столько месяцев винила себя, в то время как должна была винить его. Уиллоу говорила мне об этом, но совсем другое дело — услышать правду от совершенно незнакомого человека.

На глаза наворачиваются слезы, и никакое моргание не спасает. Рафаэль крепче сжимает мою руку, заземляя меня, пока правда вырывается наружу.

— Я не хотела его целовать, но он… — я замолкаю, думая как сформулировать то, что произошло. — Мне не дали выбора, но и я не сделала ничего, чтобы это предотвратить. Я просто стояла там, совершенно застыв, пока он… Ава вошла в студию звукозаписи и увидела нас, увидела, как он прикасается ко мне. Он целовал меня.

Как только слезы вырываются, я не могу их остановить.

— Когда пришла Ава, начался настоящий ад. Ее пришлось физически сдерживать после того, как она дала мне пощечину, но это не остановило ее слов. Она назвала меня грязной потаскухой. Шлюхой.

Вены на шее Рафаэля, кажется, готовы взорваться.

— Она сказала мне, что украдет мои песни, как я украла ее парня, — говорю я между всхлипами, совершенно не обращая внимания на то, что Коул и адвокат наблюдают за моими переживаниями. — Она была моей лучшей подругой более десяти лет, а я словно перестала ее узнавать.

Рафаэль обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Я прижимаюсь щекой к его груди и плачу, а он шепчет ободряющие слова мне в макушку и гладит по спине.

В его объятиях я чувствую мгновенное облегчение, и это все, что мне было нужно, и даже больше. Он не перестает гладить меня по спине, позволяя ощущать свое присутствие, пока я плачу.

Когда слезы перестают течь и дыхание выравнивается, он прижимается ртом к моему уху и шепчет:

— Когда я с ним закончу, этот кусок дерьма пожалеет, что вообще на тебя взглянул.

Мое тело вибрирует, когда я смотрю в его темные глаза.

— Пожалуйста, не убивай никого из-за меня.

— Есть много способов уничтожить кого-то, не совершая преступления.

— Например?

— Зачем портить сюрприз?

— Продолжай говорить в том же духе, и я, возможно, сочту нечто подобное романтичным.

Его губы изогнулись в уголках.

— Может быть, я хочу, чтобы ты так и думала.

Мое сердце замирает, прежде чем снова забиться.

Коул прочищает горло.

— Как бы ни было интересно наблюдать за вашим флиртом, некоторым из нас есть чем заняться и о чем писать песни.

Я поворачиваюсь к нему с выпученными глазами и вижу, что он ухмыляется.

Он подмигивает.

Адвокат сжимает руки в кулаки.

— Что ж, Элли. Вы предоставили мне много информации о мисс Роудс, и хотя с юридической точки зрения это очень интересная ситуация…

Я уже пережила три отказа, так что поняла, что начинается очередное разочарование. Я сказала себе не надеяться на этот раз, и мне следовало знать наверняка.

После стольких лет, проведенных в неведении, мне нравится надеяться. Возможно, это делает меня наивной, но я предпочитаю быть мечтателем, а не пессимистом в любой день недели.

— Мне очень жаль, что вами так воспользовались. И мисс Роудс, и мистер Ларкин, — красные губы мисс Коппер сжались в тонкую линию.

Я напрягаюсь, прижимаясь к боку Рафаэля, и готовлюсь к следующему удару.

— Учитывая информацию, которой вы поделились, а также журналы и подробные записи, которые вы вели во время занятий, я думаю, мы можем приступить к расследованию дела, — продолжает она, но я уже ничего не слышу.

Боже мой.

После года попыток и неудач найти кого-то, кто будет представлять мои интересы, я наконец-то накажу Аву за то, что она сделала со мной. Мне даже не важно, выиграю ли я мировое соглашение или докажу, что помогала писать ее песни.

Я просто хочу получить шанс побороться.

Я даже не понимаю, что встреча закончилась, пока Рафаэль не выключает компьютер, пообещав, что я отвечу на письмо адвоката как можно скорее.

— Эль? — он машет рукой перед моим лицом.

Я несколько раз моргаю.

— Да?

— Спасибо, что позволила мне присоединиться к тебе.

Я поднимаю на него глаза.

— Не знаю, смогла бы я сделать это без тебя.

— Смогла бы. Я в этом не сомневаюсь, но я рад, что ты все равно хотела, чтобы я был здесь.

Мое сердце грозит выскочить прямо из груди.

— Я была готова сорваться, пока ты не пришел.

— Но ты держала себя в руках. Все, что я сделал, — это взял тебя за руку.

Он сделал нечто большее, и мы оба это знаем.

Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Ава приняла твою доброту и молчание за слабость, и я жду не дождусь, когда ты докажешь, что она ошибается.

— А как же Дариус?

— Не беспокойся о нем, — я уже видела такие улыбки, как у Рафаэля, и они всегда предвещают беду.

Рафаэль сказал, чтобы я немного отдохнула после встречи, и я так и планировала сделать, но потом меня посетило вдохновение закончить песню, над которой я работала для Коула. После всего, что он для меня сделал, я хочу дать ему что-то взамен.