— Твою мать, — прорычала я, уже готовая встать с места и оттащить сестру от парня, который уже облизал её с ног до головы похотливыми глазами.

— Постой, — Вик накрыл своей рукой мою руку и задержал на месте, — Я знаю, что ты сейчас злишься, но остановись на минуту. Ей сейчас тоже сложно, хоть она этого и не показывает. Мы сейчас в одном клубе и она под присмотром. Давай просто подстрахуем её от глупостей, будем держать в поле зрения, но не внедряться в то, что сейчас происходит. Так ты только оттолкнёшь её.

— Я не только оттолкну её, но и дам таких пиздюлей, чтобы на всю жизнь запомнила, — цежу сквозь зубы, но сажусь обратно.

Вик всегда мог успокоить меня и вернуть к разумному мышлению в моменты, когда накрывала злость. Пожалуй, он единственный, с кем я хоть немного могу разделить свою боль, которая пока ещё рвёт душу на части.

Какое-то время назад, когда я только вернулась из Лондона после новости о гибели родителей, он был рядом больше всех. Поддерживал, заботился, помогал с похоронами и всеми «формальностями», как выразился голос по телефону в звонке, который разделил мою жизнь на до и после.

И в какой-то момент мы сблизились слишком сильно. Он остался у нас дома, Хлоя была у подруги, а мы с ним сидели на диване в гостиной, пили виски и разговаривали. Всё казалось невинным пока разговоры не стали более сокровенными. Мы доверяли друг другу свои глубинные переживания, я впервые за всё время после смерти родителей расплакалась так, будто всё, что накопилось внутри, решило выйти именно в этот вечер.

Он долго держался на аккуратном расстоянии, но в какой-то момент я почувствовала, как его сильные руки обнимают меня и прижимают к себе.

— Тише, малышка, тише, я знаю, тебе больно. Я рядом. Я здесь, — шептал он мне в макушку, пока я задыхалась от слёз и боли, которые рвалась наружу.

Плечи сотрясались от рыданий, а Вик крепко прижимал меня к себе, целуя в голову между успокаивающими ласковыми словами. Его руки казались в тот момент той безопасной гаванью, в которой мне не нужно быть сильной. Пальцами он гладил мою кожу, действуя успокаивающе и нежно.

Внутри стало зарождаться смутное ощущение, что что-то не так, что происходит что-то неправильное. Но боль внутри была такой сильной, что её голос перекрывал голос рассудка. Я подняла глаза на Вика в поисках ответов. Но увидела лишь затуманенный желанием взгляд. Он смотрел на меня как завороженный, будто ничего кроме нас сейчас не существовало.

— Вик, — прошептала я, желая не допустить той ошибки, на грани которой мы были, но он закрыл мне рот поцелуем.

Горячие губы с привкусом виски завладели моими, солёными от слёз, не требовательно, но настойчиво. Возможно, он тоже почувствовал, что я хочу разорвать ту связь, которая начала зарождаться в момент слабости и решил этого не допустить.

Я попыталась осторожно отстраниться, но мужчина подмял меня под себя, оказавшись сверху в одно мгновение. Не разрывая поцелуя, он гладил руками мои плечи, сжимал лицо, словно пытался насытиться этим моментом сполна.

Я оказалась прижата к дивану тяжестью его тела, с раздвинутыми ногами, ошарашенная его действиями и тем, к чему привёл наш с ним вечер. При этом я понимала, что он не навредит мне и не сделает ничего из того, чего я не захочу. Он не был таким. Но напор, с которым он целовал меня, и неожиданность происходящего ввела меня в ступор. Сознание, притуплённое виски, не среагировало так, как я бы поступила в другой ситуации. И на какое-то время я поддалась действиям Вика, потому что где-то в глубине души хотела забыть о боли и испытать что-то, что её перебьёт хотя бы на время.

Его поцелуи становились всё настойчивее, дыхание сбивалось и опаляло кожу. Зубами он прихватил мою губу и слегка оттянул её, чтобы затем вторгнуться своим языком глубже.

Я стала чувствовать, как внизу живота разливается тепло, но при этом что-то в голове кричало о том, что это нужно прекратить. Я это понимала, но ничего не могла сделать.

— Останови меня, Алана, если не хочешь чтобы я зашёл дальше, — услышала я сквозь наше сбитое дыхание и словно протрезвела в один миг.

Какого чёрта происходит? Зачем я это делаю? Ведь это сейчас испортит всё, что между нами было. А контакт с Виком для меня слишком важен. Он тот, кого я, пожалуй, могу назвать своим единственным другом. Ну, или могла назвать. Пока не оказалась прижатой к дивану с его языком у себя во рту.

С другой стороны мы не подростки, которые после секса будут стыдливо уводить взгляд друг от друга, боясь теперь заговорить первыми и столкнуться с разочарованием. Если сейчас всё идёт так, как идёт — значит мы оба понимаем что делаем. Или всё же это понимает виски в нас?

Пока я думала об этом, казалось, прошла целая вечность. Вик смотрел мне в глаза, а я не знала что сказать. На помощь пришёл звук ключа, поворачивающегося в замке. Это Хлоя вернулась от подруги. Она собиралась остаться у неё на ночь, но видимо план изменился.

Вик резко поднялся с меня, переводя дыхание и приглаживая волосы, я же продолжила лежать, глядя в потолок. Сердце стучало как бешеное, но не от растерянности или того, что сестра чуть нас не застала, а от бури чувств, которые крутились внутри.

Я не винила ни друга, ни себя. Нет. Но я чувствовала себя словно не в своём теле. Будто всё, что только что произошло было не по-настоящему. Как будто я отключила все свои эмоции и просто на автомате делала то, что предлагал своими действиями Вик. Передала ему пульт управления.

В тот момент я почувствовала, что вместе с родителями умерла и какая-то часть меня. Часть, отвечающая за чувства.

— Опа, у нас что тут алкогольная вечеринка? Как-то тухленько у вас, разбавить вечер молодой кровью? — ухмыляясь в гостиной появилась Хлоя, сбрасывая куртку на спинку кресла.

— Тебе рановато, — куда-то в пространство произнесла я, не надеясь даже, что она это услышит и воспримет как отказ.

— Ууу, старшая сестричка против, тогда я точно выпью. Привет, Вик, выглядишь растерянным, но красавчик как всегда, — сестра упала рядом с нами на диван и не церемонясь налила себе виски, не особо отмеряя дозу, — За встречу старых друзей и дерьмовую жизнь, — с наигранной торжественностью произнесла Хлоя и осушила бокал.

После этой ночи мы с Виком стали чуть настороженнее относиться друг к другу, но предпочитали делать вид что всё в порядке и ни у кого не осталось вопросов. Просто пьяные и расчувствовавшиеся друзья искали друг в друге поддержке. Такая версия была для меня приемлемой. Для него не знаю. Но раз молчит — значит что-то похожее придумал и для себя.

— Хлоя, ты что затихла? Решила вспомнить детство и поиграть в прятки?

Почему-то отсутствие реакции сестры в этот раз вызвало во мне тревогу. Где-то внутри я чувствовала, что что-то не так. Едва я коснулась двери в её комнату, та отворилась и я увидела бардак, который был не свойственен даже ей.

Было похоже на то, что ураган пронёсся по всем её вещам, не оставив нетронутым ничего в радиусе трёх метров. Дверцы шкафов были открыты и не хватало части одежды, пропали украшения с туалетного столика, мягкий медвежонок, которого подарили ей родители в детстве и которого она хранила несмотря на все слова о том, что это всё сентиментальная ерунда, тоже исчез.

Я стояла на пороге комнаты и соображала что это за хрень. Просто сбежать она не могла. В ней, конечно, много протеста и напускной крутости, но она бы так не поступила. Связалась с каким-то чудиком? Ну…возможно. Хотя, она могла побаловаться грязными танцами в клубе или тусовкой на квартире с такими же разочарованными в жизни, но осторожности сестра лишена не была.

Тогда что это за прикол? Розыгрыш? Тупая шутка? Протест уборке или новый способ снять напряжение?

— А это ещё что? — на глаза мне попался тёмный флаер с неоновыми надписями, который валялся на полу рядом с её прикроватной тумбой.

«Если ты сексуальна, уверенна в себе и свободна — почему ты ещё не с нами? Место танцовщицы в клубе „Дарк“ твоё, долго тебя ждать?». Далее адрес, телефон и прочие мелочи.