Марк замолкает и смотрит на меня в ожидании реакции. Но я молчу. Просто сижу и смотрю на него, чувствуя как внутри всё больше разгорается интерес.

— Мой отец был игроком. Азартным до ужаса. Мать пыталась как-то спасти, помочь ему, но ни в какую. Он пропадал сутки напролёт, но всегда возвращался. Разным. Когда удавалось сорвать куш, то всё было более-менее спокойно. Когда фортуна ему изменяла — начинался ад.

— Он вас бил? — вопрос сорвался с моих губ быстрее, чем я успела его проанализировать. Всё же нужно тормознуть с виски, я уже теряю контроль над языком.

— Сначала это были скандалы. Мама кричала на него за то, что он проигрывает деньги семьи, потом он начал занимать среди своих многочисленных знакомых, что часто ставило нас по угрозу, потому что как ты понимаешь, знакомые были не с сами чистыми руками. Он кричал в ответ, крушил дом, но никого не трогал. Он был трусом. Но трус не значит безопасный.

Марк замолчал, глядя куда-то в сторону. Мне показалось, что перед его глазами всплыли картинки из воспоминаний, как только что было со мной во время грома. А мы похожи больше, чем я думала. Оба храним внутри боль, которая периодически всплывает в разные моменты жизни. Когда этого совсем не ждёшь.

— В один вечер он пришёл избитый. Сильно. Как я узнал немного позже, он проиграл всё. Абсолютно. Дом, машину, все деньги до последней копейки. И решил отыграть всё, поставив на кон мою мать. Этот конченый ублюдок проиграл в сраные карты женщину, которую когда-то любил.

От этих слов у меня перехватило дыхание. Стало как-то некомфортно слышать историю, которую он рассказывал мне сейчас. Мы не друзья. Не пара. Даже не любовники. И мне стало казаться, что я втягиваюсь во что-то слишком личное.

— Слушай, если…если не хочешь рассказывать, то продолжать не обязательно. И пить тоже, — я пытаюсь говорить уверенно и не показать мужчине, что начинаю сопереживать.

— Я говорю это чтобы убрать у тебя впечатление обо мне как о простом грязном подонке, который занимается разной хернёй и не имеет никаких принципов, — тон Марка жёсткий, но я не обращаю на это внимания.

Меня больше занимают мысли о том, что он не хочет, чтобы я думала о нём плохо. По крайней мере незаслуженно плохо. И это вызывало во мне множество вопросов.

Какое-то время мы молчим и я не хочу нарушать эту тишину. Казалось, что Марк словно преодолевает себя, вспоминая то, о чём собирается рассказать.

— Та ночь изменила всё. Включая меня. Он пришёл и заявил матери, что теперь она собственность какого-то мужика. Само собой она закатила скандал. И он начал её бить. Да так, что кровь была повсюду. Его нервы сдали. И он сорвался. Трус, который не смог взять себя в руки и избавиться от своей зависимости, потянул за собой маму. Я пришёл с тренировки в самый разгар происходящего. Помню услышал крики матери ещё на улице. Тогда я бросил сумку и забежал в дом. В нос ударил запах крови. Он почти убил её. И тогда я избавил мир от этого урода. Но было слишком поздно. Он забрал мать с собой. Она не дожила даже до приезда скорой.

Я не знала что сказать. Откровение Марка было для меня настолько же неожиданным, как если бы сейчас на Землю с сумасшедшей скоростью влетел метеорит. И то, уровень моей готовности к этому наверное даже выше, чем к тому, что происходит сейчас.

Мне было больно слышать эту историю. И внутри разгоралось сочувствие парню, который в один день лишился обоих родителей. Я понимала его. Конечно, у меня было не так страшно, как у него, но, пожалуй, не менее больно.

— Мне жаль, — говорю тихо, боясь сейчас громким голосом нарушить сложившуюся атмосферу.

— Правда? Это ещё не самое интересное, — ответил Марк и сделал глоток виски, будто ища там уверенности, — Спустя какое-то время в дом пришёл тот, кто выиграл у отца всё. В том числе мою мать. Застал произошедшую ранее картину и всё понял. Мне было семнадцать и мера наказания за убийство была бы чуть ниже, но всё равно сломала бы жизнь. Мы оба это понимали. И тогда он предложил сделку. Само собой это был не тот человек, который просто простил бы долги отца. Он решил забрать их через меня. Я должен был делать разную работу, которую он мне поручит, а ценой была моя свобода и покрывание долга, который навис над отцом.

— У тебя не было выбора, — говорю я и чувствую, что разговор становится всё более интимным и близким.

— Был, Алана, и я его сделал. Не ищи мне оправдание, его нет, — хищная ухмылка разрезала лицо мужчины и он резко прервал моё сочувствующее состояние своей надменностью и жёсткостью, — Когда долг был выплачен, я мог уйти. Но решил остаться. За время пока я работал на того человека я оброс связями и возможностями, которые помогли мне выбраться из дерьмового положения. И мне это понравилось. Правда, врагов набралось тоже немало. Но я выбрал свой путь сам, это не было случайностью или принуждением. Поэтому не строй на мой счёт иллюзий. Я просто хочу чтобы ты знала правду. Ну и видеть твоё растерянное личико то ещё удовольствие, — Марк каким я его знала снова вернулся.

И его провокация сейчас выглядит для меня как удар по лицу. Только что мужчина открыл передо мной душу, рассказал о самом сокровенном, после чего отстранился и надел маску жёсткого самца. Никогда его не пойму.

— Я не просила тебя откровенничать, Марк, — холодно отрезаю, пытаясь заработать хоть какие-то очки и не показать, что я расстроена его резкой переменой.

— Твоя очередь, девочка. Правда или действие? — мужчина игнорирует мой ответ и берёт ситуацию в свои руки.

Кажется ему всё же стало некомфортно и от этого маска подонка снова налетела на его лицо. Слишком много уязвимости для одного вечера. да, Марк?

Играть мне перехотелось. Но пасовать сейчас будет неправильно. И мужчина явно подловит меня на том. что как только очередь дошла до меня, я слилась. Но что выбрать? Если правду, то зная манеры и уловки Марка, он задаст такой вопрос, ответом на который я могу загнать себя в ловушку. А о действии, которое он может предложить из своей озабоченной головы и думать не хочу.

Правда лучше. По крайней мере я могу чего-то недоговорить или вовсе не озвучить.

— Правда, — с вызовом смотрю на мужчину, в тайне надеясь, что он не полезет в личное слишком глубоко

— Ты сейчас одна?

— Сейчас? Нет. Я с тобой. В твоей квартире. Виски совсем вскружил тебе голову?

— Быстро учишься, — парирует Марк, — Иногда и правда следует задавать вопрос более точно. Ты в отношениях? Спишь с кем-то?

Серьёзно? Не моя любимая поза? Не какая моя самая грязная фантазия? Не что произошло в моей семье, что моя младшая сестра решила исчезнуть?

В этот момент я задумалась о том, что совершенно не понимаю этого человека. Как только мне начинает казаться, что я что-то начинаю видеть, он делает то, что меня в этом разубеждает раз и навсегда.

Первый импульс был ответить какой-нибудь колкостью, сказать, что моя личная жизнь его не касается, но тогда нужно будет выпить. А я решила быть с этим осторожной. Плюс на его прошлое откровение просто сказать, что у меня сейчас нет парня, не особо большая цена.

— Нет.

— А тот парень, с которым ты ворковала за барной стойкой на днях? Кто он тебе?

— Это уже второй вопрос, Марк, — почему я чувствую себя растерянной? Я не должна перед ним оправдываться с кем провожу время и кто мне приходится другом, а кто нет.

Мужчина снова откидывается на спинку дивана, опираясь на неё согнутым локтем. Своей позой и вызывающим выражением лица он словно показывает что уступает, но также демонстрирует и то, что всё равно не отступит и получить желаемую информацию.

— Правда или действие?

— Спрашивай, Алана, — так приторно и мягко, что даже страшно становится от такой его напускной покладистости.

— Чем ты занимаешься помимо клуба? О каких интересах ты говорил?

— Ты меня удивляешь, — ухмыляется Марк и пристально смотрит на меня пронизывающим обжигающим взглядом, — Но раз тебе интересно. Я вкладываю деньги в разный бизнес. Недвижимость, отели, клубы, рестораны, клиники. Помогаю договариваться там, где это кажется невозможным. Свожу нужных людей друг с другом, — после недолгой паузы мужчина добавляет, — Иногда помогаю с решением трудных вопросов и конфликтных ситуаций. Не очень законно и не всегда демократично.