Три тысячи вооруженных всадников стояли в дикой пустыне в гробовой тишине. Чжу Янь была напряжена и собрана. Окровавленной рукой подняв с земли зонт, она бесшумно двинулась к наставнику. Страх не отпускал: что, если свирепые воины, получив приказ, бросятся в наступление?
Но в напряженной тишине вдруг послышался звук лязгнувшего металла. Лук и стрелы полетели в снег. Это Кэркэ бросил оружие на землю.
– Раз уж так вышло, не о чем говорить, – он спрыгнул с лошади и, развернувшись к солдатам, сказал: – Во всем этом виновата моя мать. Племя Хоту не должно сражаться с Небесной армией императора, иначе нас постигнет великая беда, и племя наше будет истреблено. Опустите мечи!
Солдаты застыли в нерешительности, глядя на своего нового правителя.
– Вы действительно хотите втянуть племя Хоту в мятеж? Немедленно бросьте оружие и сдайтесь! – Кэркэ горячился, опасаясь, что ситуация выйдет из-под контроля, и прокричал как можно более сурово: – За преступление должен отвечать лишь тот, кто его совершил. Это наша семья нарушила закон, нельзя допустить, чтобы невинно пострадали ваши родители, жены и дети, и уж тем более нельзя позволить прерваться кровной линии племени Хоту! Прошу, подчинитесь!
Еще некоторое время солдаты медлили, но в конце концов один за другим опустили оружие и побросали его прямо в снег. Вскоре на земле выросла целая куча луков, стрел и мечей.
– Пусть тысячники разделят воинов на отряды и отправят их в главный лагерь, – Кэркэ выглядел грозным и внушительным, отдавая приказы строгим холодным голосом. – Всем вернуться на свои места! Запрещаю самовольно покидать лагерь без моего приказа!
Вскоре на снежном плато остались лишь пять человек. Старшая наложница могла лишь отчаянно разевать рот, не в силах произнести ни слова. Ее глаза выражали гнев и злобу, она с ненавистью буравила взглядом собственного сына, жалея, что не может подойти и плеткой привести в чувство этого слабака, что посмел так просто покориться.
– Правитель Кэркэ обладает редким даром – он глубоко чувствует суть происходящего, – Ши Ин украдкой вздохнул с облегчением, кивнув Кэркэ. – Я знаю, что ты не замешан в этом деле. Когда все закончится, я испрошу у императора прощение для тебя, чтобы очистить твое имя.
– Очистить имя? – Кэркэ покачал головой, горько улыбнувшись. – Моя собственная мать творила бесчинства у меня под носом! Как правитель племени Хоту, я должен был заподозрить хоть что-то. Возможно ли смыть такой позор?
Он сделал шаг вперед и опустился на одно колено перед Ши Ином.
– Покончим с этим. Я правитель клана, и я возьму на себя всю ответственность. Прошу Верховного жреца не впутывать в это племя Хоту и позволить мне с честью умереть.
Прежде чем затих его голос, он резко выдернул кинжал и одним движением перерезал себе горло! Ши Ин вздрогнул, чуть шевельнул пальцами, но ничего не сделал.
– Нет, – воскликнула Чжу Янь, поспешно бросившись вперед, но было уже поздно.
Удар кинжала быль столь яростным и резким, что Кэркэ мгновенно испустил дух. Когда Чжу Янь подбежала к правителю, его голова уже отделилась от тела. Княжна словно окаменела, стоя на снегу и глядя, как мужчина, который должен был стать ее мужем, умирает у ее ног. Руки Чжу Янь дрожали, тело не слушалось. Она посмотрела вниз на Кэркэ, затем подняла голову на Ши Ина; лицо ее было белее снега.
Ши Ин молча наблюдал за разыгравшейся драмой. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он сжал старшую наложницу за запястье и, с силой швырнув ее на землю, холодно произнес:
– Теперь ты понимаешь боль тех, кто был искалечен тобой? В этом мире закон кармы всегда настигнет тебя, как бы ты ни пыталась убежать.
Наложница билась на земле, пытаясь подползти к трупу своего сына, но тело не слушалось ее. Слезы потекли из глаз этой отважной, но жестокой женщины, превращаясь в лед на холодном ветру пустыни. Чжу Янь пребывала в смешанных чувствах, ее бил озноб.
– Твой сын собственной кровью смыл преступление с племени Хоту. Поэтому я обещаю ему, что покончу с этим делом, и никто из племени больше не будет втянут в него, – при этих словах из рукава Ши Ина вылетела серебряная нить и в мгновение крепко связала наложницу по рукам и ногам. – Ты отправишься в столицу Империи на допрос.
Верховный жрец подошел к зияющему провалу и посмотрел вниз, на плотные ряды «человеческих сосудов». Вздохнув с некоторым сожалением, он резко взмахнул рукавом, и яркие лучи, возникшие из ниоткуда, пронзили метель, словно вспышки молнии.
– Не смей! – потрясенно вскрикнула Чжу Янь сорвавшимся голосом.
Ее крик опоздал. Молнии, сошедшие с неба, вспыхнули под землей и заметались по подвалу, срезая человеческие головы, словно колосья спелой пшеницы во время жатвы. В одно мгновение все русалки, заточенные в сосудах, погибли. Чжу Янь стояла над провалом, глядя на раскатившиеся во все стороны головы, потом она снова посмотрела на обезглавленное тело несостоявшегося жениха, и тут ее затрясло.
– Зачем? – спросила она дрожащим голосом, неотрывно глядя на Ши Ина. – Зачем надо было их убивать?
– Их существование превратилось в пытку, каждый день лишь множил боль. Не лучше ли было просто позволить им умереть? – Ши Ин склонил голову, глядя на нее, чуть нахмурившись. – Неужели ты хотела, чтобы я спас этих искалеченных русалок?
– А разве это невозможно? – растерялась она. – Ты… ты ведь смог бы это сделать!
– Оно того не стоит. Вот если бы тебя заточили в таком кувшине, я еще, возможно, подумал бы над этим, – Ши Ин забрал зонт из ее рук и подошел к телу Кэркэ. Мгновение он смотрел на мужчину сверху вниз, а затем с сожалением вздохнул. – Жаль, он мог бы сталь незаурядным правителем! Его смерть – большая потеря для Кунсана.
Чжу Янь промолчала, не в силах высказать печаль. Всего день назад она испытывала к этому человеку отвращение и всей душой противилась тому, чтобы назвать его своим мужем. Могла ли она подумать, что увидит Кэркэ таким и попрощается с ним при подобных обстоятельствах. Нить судьбы, связывающая людей, столь же туманна и переменчива, как облака в небе.
Ши Ин оглянулся на княжну:
– Я ведь говорил тебе, твой жених был хорошим человеком. Если бы ты вышла за него замуж, то никогда бы не пожалела об этом.
– Ты… – голос Чжу Янь дрожал от гнева. Не в силах совладать с собой, она выпалила: – Почему ты не спас его? Ты ведь мог спасти его, почему просто наблюдал, как он убивает себя?
Ши Ин опустил глаза и равнодушно произнес:
– Да… в тот момент я действительно мог спасти его, но с чего бы мне это делать?
– Он не заслужил смерти! – Чжу Янь была так возмущена, что осмелилась перечить наставнику. – Разве мы совершенствуемся в магии не затем, чтобы спасти того, кто не должен умереть?
Ши Ин поднял на нее глаза, равнодушно мазнув взглядом, его голос был ровным:
– Независимо от того, заслуживал ли он смерти, умер он вполне достойно, верно? Он мог бы стать превосходным правителем или любимым мужем княжны Чжу Янь, но ему не удалось ни то, ни другое. Почему же я должен спасать его и тратить свою духовную силу? Если бы он выжил с моей помощью, это, напротив, все бы усложнило.
Чжу Янь потеряла дар речи, в растерянности глядя в такие знакомые глаза. В этом сдержанном, спокойном взгляде, как оказалось, скрывалось губительное бездушие.
– А-Янь, не смотри на меня так. Сердце каждого человека имеет свою систему ценностей, – равнодушно проговорил Ши Ин, будто почувствовав ее настроение, и задал встречный вопрос: – В конце концов, почему ты рассчитывала, что я приду к нему на помощь? Почему ты сама не спасла его?
– Я… я бы не успела, – пробормотала княжна в отчаянии, пристально глядя на наставника, и внезапно ощутила приступ гнева. – Ты прекрасно знаешь, что я бы не успела, но все же спрашиваешь об этом?
– Отчего же? Конечно, ты могла бы успеть, – Ши Ин приподнял уголки губ. – Когда старшая наложница полоснула меня мечом, ты ведь успела.
Чжу Янь оцепенела. Действительно, в тот момент ее и старшую наложницу Су Да разделяли по меньшей мере несколько десятков чжанов. Удар был прямым и быстрым, словно ураган. Однако ей удалось в мгновение ока преодолеть разделявшее их расстояние и перехватить лезвие меча. Сейчас, когда она оглядывалась назад, все казалось ей чем-то нереальным. Чжу Янь опустила голову, в смятении глядя на глубокие порезы в центре ладоней, не зная, что сказать. И правда, если бы она бросилась наперерез, возможно, ей бы удалось спасти Кэркэ? Но… почему она не сделала этого?
