Я распахнула глаза и, резко дернувшись, встала. Вокруг было темно, чувствовался затхлый запах. Я попыталась понять, где вообще нахожусь, и что все это значит.

На ощупь это было небольшое холодное помещение с бетонной стеной.

Я под землей? Где я? Что со мной сделали?

Паника нахлынула на меня оглушающей волной. Давняя боязнь замкнутого пространства дала о себе знать. Сердце выпрыгивало из груди, и я в беспамятстве бросилась к стене в поиске выхода. Мои задеревенелые пальцы наткнулись на что-то деревянное, похожее на дверную ручку.

Со всей силы рванула на себя, но дверь не поддалась.

— Эй, кто-нибудь! Помогите! Выпустите меня! — билась я в намертво заколоченную дверь.

Лихорадочно стучала и скреблась до тех пор, пока не ощутила липкий металлический запах. Даже боли не чувствовала, от стёртых до крови пальцев.

— Я в ловушке, и из неё нет выхода, — обреченно прошептала я.

Неожиданно со скрипом распахнулась дверь, этот звук заставил моё сердце воспрять духом.

Я поморщилась от света, что ударил по глазам. Первое, что увидели мои глаза, привыкнув к свету, это скорчившуюся худощавую старуху со злобным взглядом.

— Тебя господин ждёт! — сухо и грубо бросила она.

Какой еще к черту господин?!

— Немая, что ли?

Ответить ничего не успела, старуха больно схватила за руку и потащила на выход. Мое жалкое сопротивление она не замечала, упорно куда-то волокла.

Втащив в дверной проем мое сопротивляющееся тело, старуха захлопнула за собой дверь.

Злость и бессилие переполняли меня. Ни у кого нет права меня унижать!

Превозмогая боль и чувство унижения, гордо подняла голову.

Первое, что я увидела — постамент. На нем возвышался огромный трон, высеченный из камня, поражал своей монументальностью.

А еще больше поражал тот, кто сидел на этом троне…

Мое сердце пропустило удар, чувствовала, как с лица схлынула вся краска…

— Тебе нравится, то, что ты видишь? — с рычанием спросил обладатель трона.

Нравится? Издеваешься? Ты — худший из моих кошмаров, — хотелось мне бросить эти слова ему в лицо.

Он превратил мою жизнь в ад! Забрал все, что было так дорого.

Я смогла выдохнуть только одно слово, перед тем как лишилась чувств.

— Беги, моё сокровище! Ты должна выжить любой ценой. Ради всех нас!

— Нет, я не могу! Не оставляй меня!

— Не бойся! Я всегда буду рядом с тобой, в твоём сердце, даже если ты этого не будешь помнить. Ничего не бойся! А теперь уходи, они уже близко!

— Нет! Нет! Нет!

Передо мной образовалась черная воронка, я понимаю что должна в неё шагнуть. Нельзя оборачиваться, даже если слышу эти неистовые крики боли. Эти звуки вонзаются в моё сердце отравленной стрелой. Нельзя смотреть, не смотри…

Каждый раз я стараюсь не смотреть, но какая-то неведомая сила заставляет обернуться. Я попадала в ловушку жутких черных глаз, лица их обладателя я не видела. Эти глаза сковывали невидимыми цепями, не давали возможности пошевелиться. Они не ласкали взглядом и не смотрели как-то по-доброму, нет, глядя в эти глаза, хотелось бежать в противоположную сторону. Но все мои попытки сдвинуться с места ни к чему не приводили.

— Не уйдешь, тварь!

Я увидела замахнувшуюся на меня когтистую руку, по которой стекала кровь. Скольких успела разорвать эта лапа?! Десятки, сотни? Это уже не имело значения. Сейчас я пополню этот список.

Я не почувствовала, как когти разорвали моё горло и разорвали ли вообще?

Я проснулась, резко распахнув глаза. В горле застрял крик ужаса, но каждый раз не могла вымолвить ни слова.

Сколько раз мне снился этот кошмар? Десятки? Сотни? Тысячи?

Не знаю, я сбилась со счета на пятнадцатом разе.

Я лежала в своей постели и смотрела на потолок, приводя дыхание и сердцебиение в норму.

Почему мне снится эта женщина? Её зеленые глаза — отражение моих. Они полны грусти и невыносимой боли. Каким образом она со мной связана?

Уже утро, поэтому пришло время надевать маску беззаботности и прожить еще один день.

Мое утро начинается из ванной комнаты, а вернее, из зеркала, в которое я смотрела, чтобы убедиться, что я — это еще я.

Не могу избавиться от чувства, что я проживаю не свою жизнь, и во мне живут две личности, одна — это Элизабет Вейр, невысокая зеленоглазая девушка двадцати двух лет. Рыжие вьющиеся волосы непослушными прядями падали до талии.

Но я ли это?

У этой девушки всё как у всех.

Любящая семья, друзья, учеба.

А вторая личность?

А вторую я не знаю, она раздражающим скребется у меня под кожей, просит выпустить, но я каждый раз связывала её невидимыми путами и не позволяла вырваться.

Иногда ловила себя на мысли, что схожу с ума.

Тяжело притворяться нормальной, но, с другой стороны, где проходит четкая грань нормальности и ненормальности? Что в порядке вещей для одного — неприемлемо для другого.

Но реальность такова, что навязанные обществом нормы поведения чётко должны выполняться. Если ты не хочешь им следовать, значит, ты вне этого общества.

Значит, тебе не выжить в этом мире.

Вот поэтому я ношу маску.

Кому ты расскажешь о жутких для этого мира видениях? Если не хочешь, чтобы тебя посчитали сумасшедшим, то должен молчать.

И быть как все. Мне тяжело сближаться с людьми из-за своей замкнутости, но у меня есть Кейти, моя лучшая и единственная подруга.

Она моя полная противоположность. Кейти легко идет на контакт, рядом с ней всегда шумно. И этот шум служит мне декорацией.

А теперь здравствуй, новый день!

Я спустилась вниз.

На кухне у плиты хлопотала мама, папа, как всегда, сосредоточен на планшете, наверное, новости смотрит, ну или статьи о медицине читает. Он врач, очень хороший пластический хирург.

— Всем доброе утро! Что сегодня на завтрак? — спросила я у мамы, принюхиваясь к знакомому аромату. — М-м-м… вафли, всё как я люблю. Спасибо, мамуля, — мама плавно обернулась на мой голос, слегка взмахнув белокурыми волосами, собранными в высокий хвост, и мягко посмотрела своими небесно-голубыми глазами. Подошла и крепко обняла её, не забыв вдохнуть такой родной аромат. Она ласково погладила меня по волосам, будто мне не двадцать два, а двенадцать, поцеловала в макушку со словами:

— Доброе утро, моё солнышко.

Папа отвлекся от чтения, поднял на меня ласковые глаза цвета темного шоколада, раскрыл свои объятия, в которые я с удовольствием скользнула, и блаженно закрыв глаза, наслаждалась отцовской любовью.

— Доброе утро, Элизабет, как спалось? — папа всегда интересовался моим сном, и это не простая дань этикету, мне кажется, что он что-то чувствовал, или мне не кажется? Никогда и никому не рассказывала об этих леденящих душу снах.

— Замечательно пап, — в который раз не сказав правду, ответила с уверенной улыбкой.

— Мам, пап, сегодня меня не ждите, я остаюсь у Кейти, — обрадовала я родителей. Врать не любила, но в исключительных случаях приходилось это делать убедительно и без сожалений.

— Хорошо, только до ночи не засиживайтесь. Папа уезжает в командировку, я поеду с ним. Так что двое суток нас не будет дома. Еду найдешь в холодильнике, и не забудь кота кормить три раза в день.

Быстренько поев, я попрощалась с родителями и помчалась на учёбу.

С родителями вроде все прошло удачно. Сегодня особенный день, день, когда можно позволить себе расслабиться и не думать ни о чем, что для меня редкость. Сегодня вечером мы с Кейти не учёбой будем заниматься, вернее, она будет присутствовать, но немного в ином ракурсе.

Как говорит подруга: «Сегодня будут дикие танцы, много спиртного и горячие парни».

Да, сегодня вечеринка по случаю окончания семестра. И как меня угораздило согласиться на эту аферу?! Сама не знаю.