— Не спеши.

Воронцов продолжает держать меня. Его пальцы впиваются в мою кожу. Слабый ветерок, дующий от реки, на мгновение охлаждает мое разгоряченное лицо. Я слышу, как он глубоко вдыхает и медленно выдыхает, словно собираясь с мыслями.

— Ты чего исполняешь, Вер, — тихо, но уверенно произносит он. Его глаза горят решимостью. — Дорогуша, давай так: сейчас всё забываем и уезжаем домой вдвоем. Пора кончать этот спектакль. С Романом ты естественно не прощаешься.

Его слова повисают в воздухе. И я пытаюсь их понять.

«Ого! Вот это заявочки! Достал указывать, что и когда делать. Бесит! Интересно, а в сторону блонди это тоже распространяется?»

— Я никуда с тобой не поеду. И отпусти мой локоть, наконец. Мне больно! Для тебя, может, это игра, а для меня — реальность! — возмущение охватывает меня.

Воронцов сжимает губы, его взгляд становится суровее. Некоторое время он просто смотрит на меня, словно пытаясь разглядеть нечто незримое в моих глазах. Потом медленно отпускает мою руку и отходит на шаг назад, давая мне ощутить вновь обретенную свободу.

Тру локоть, пытаясь унять пульсацию боли в месте, где прикасались его пальцы. Мы стоим напротив друг друга, и лишь тихое эхо нашего дыхания гулким отзвуком разносится по воздуху. Я пытаюсь успокоиться, но сердце продолжает разрываться на части от этой незримой битвы, которой нет конца и края.

Я действительно уже устала от этого противостояния.

Зачем-то киваю, словно веду немой диалог, не отводя взгляд. Поворачиваюсь и уверенно возвращаюсь к ресторану, чувствуя внутри пламя решительности. Слышу, как за спиной раздается раздраженное «Вер». Но я не поддамся искушению обернуться. Это короткое «Вер» прозвучали как упрек, как попытка вернуть меня, затянуть меня в эти отношения, где Вера — спокойная удобная жена.

Ноги отказываются слушаться. Каждый шаг дается с невероятным усилием, словно их набили ватой. Я ощущаю на себе его пронизывающий горячий взгляд, как будто он пытается сжечь меня дотла.

«Не пытайся, Воронцов. Пепла и так предостаточно. Пепел нашей жизни…» — мелькает мысль у меня в голове с оттенком досады, и глаза стремительно наполняются слезами. Смахиваю их быстро, делаю глубокий вдох и беру себя в руки. Не дождется!

В душе у меня бушует ураган…

* * *

С вихрем врываюсь в холл ресторана, удивляя своим появлением персонал. Минуя информационный стенд, направляюсь к туалетам. Нужна передышка, прежде чем снова появиться на людях. Нельзя просто исчезнуть не попрощавшись. Рома этого не заслуживает. Он мой друг. И пусть Воронцов со своими претензиями катится куда подальше.

— Вер, ты чего? Мы тебя потеряли, — интересуется Рома, когда замечает мое появление. Он останавливается совсем близко и поддаваясь вперед произносит, перекрикивая живую музыку.

Появление Максима в зале я ощущаю каждой своей клеточкой и каждым своим нервным окончанием. Сейчас находиться рядом с ним кажется просто невыносимым. Подобно самоубийству.

— Да. Мне пора, Ром, — мой голос звучит слишком тихо, но я уверена, что он расслышал.

Маска спокойствия, которую я надеваю на себя, трещит по швам, готовая вот-вот рухнуть.

Я украдкой оглядываюсь на Максима. Как он проходит мимо нас, оставляя после себя шлейф его туалетной воды, который я сразу же ощущаю. Его безупречный внешний вид, уверенные движения — всё это буквально кричит о его превосходстве. Надо мной. Над всеми, черт бы его побрал!

Воронцов словно чувствует мой взгляд, и на доли секунды наши взгляды пересекается. Холодный, слегка приподнятый уголок его губ — это намек на некое потаенное знание, будто он прекрасно понимает, что происходит внутри меня.

Рома прослеживает мой взгляд и смотрит на человека, который похитил у него собеседницу. Несколько секунд раздумывает, затем переводит на меня вопросительный взгляд.

— Это же… — наконец понимает, кто это. Рома однажды видел Максима, когда только мы начали работать вместе. В тот момент муж сам пришёл проверить, где именно трудится его жена и куда она отправляется каждое утро. Эта мысль вызывает у меня лёгкую усмешку, ведь это так в его духе. Он всегда был собственником…

Не давая завершить мысль Роме, дружески кладу руку ему на плечо.

— Ещё раз с днем рождения, Ром. Будь счастлив. Ты этого заслуживаешь, как никто другой, — от волнения мой голос слегка дрожит.

Я не могу больше этого выносить. Сердце колотится настолько сильно, что кажется, окружающие могут услышать его грохот.

— Позволь, я хотя бы провожу тебя до такси, — заботливо говорит он, кладя руку мне на поясницу и подталкивая к выходу.

— Ром, не стоит. Возвращайся к гостям. И ещё раз спасибо, — натянуто улыбнувшись, отступаю назад и прощаюсь с именинником.

Ноги подкашиваются, но я заставляю себя идти. Один шаг, другой шаг… Так и не посмотрев больше в сторону Максима.

* * *

Выход из ресторана кажется долгожданным спасением. Желание поскорее ускользнуть, исчезнуть зудит под кожей, ускоряя сердцебиение. Свежий воздух и свобода — именно то, что мне нужно. Не теряя ни минуты, я вызываю такси.

Что именно заставляет меня бежать? Я не пытаюсь анализировать. Возможно, я опасаюсь увидеть что-то, что окончательно запутает или сломает меня.

Такси уже ждет на углу. Сажусь на заднее сиденье, называю адрес, и машина трогается с места. Чувствуется, что я бегу. Но это не просто физический побег. Это попытка убежать от себя, от своих ощущений и мыслей, которые мучают меня.

Глядя в окно на проносящиеся огни города, осознаю, что впереди неведомое. Но есть надежда. Надежда на то, что этот шаг назад даст мне силы для следующего шага вперёд.

Сегодня моё утро начинается, как обычно, за последние недели. С ощущением щемящей пустоты внутри. Но сегодня мне вдруг как то спокойно с ней.

Вчера, наконец, я переехала от сестры. Признаться, вздохнула с облегчением. Больше нет за спиной этого постоянного ощущения, что я мешаю. Бледно-желтые солнечные лучи проходят через окно, наполняя кухню теплом и уютом. В воздухе приятно разносится сладкий цветочный аромат. Именно этот аромат диффузора мы вчера с консультантом выбирали из нескольких вариантов. И он прекрасно вписывается в интерьер. Персиковые стены украшены принтом луговых полей, а на полу светло зеленая плитка. Просто и со вкусом.

На моих губах расплывается грустная улыбка. Своя квартира — это прекрасно. Даже несмотря на то, что она съемная. Конечно, по площади она уступает нашей полноценной трехкомнатной квартире с Максимом. Она больше похожа на ту однокомнатную квартиру, где мы когда-то были безмерно счастливы.

Мои мысли уносят меня далеко за пределы этой небольшой кухни.

Молодые были. Хотелось обустраивать жилище. Улучшать. Желаний и амбиций было много, возможностей мало. Но при этом наше жилье было уютным и комфортным.

Ставлю турку на печку. И продолжаю свой внутренний монолог, наблюдая за процессом.

Вспоминаю, как долгое время каждый день по утрам варила Максиму кофе именно в турке. Мы специально не покупали кофемашину, чтобы не потерять эту нить между нами. Ритуал понятный только нам двоим. Утренний кофе в моём исполнении для любимого мужа…

Аромат свежемолотого кофе, уже наполняющий кухню, заставляет меня вымученно улыбнуться. Память рисует перед глазами образ мужа. Его растрепанные волосы, сонную улыбку и благодарный взгляд, когда я подаю ему чашку дымящегося кофе.

Сколько же счастливых минут мы провели вместе!

Но вот я снова варю кофе. Только в этот раз я варю его не для него. Я варю его для себя. Для того чтобы напомнить себе, что жизнь продолжается. Что в ней еще есть место для счастья, для любви, для новых встреч.

Я беру чашку с горячим кофе и подхожу к окну. За окном последние августовские деньки уходящего лета.

Я вдыхаю аромат кофе и чувствую, как в моей душе разливается теплота.

Делаю глоток, и обжигающе горячий кофе разливается по языку, оставляя горьковато-сладкое послевкусие.