— Так, выключай свой стеклянный глаз и иди ко мне! — скомандовала Наташа. — Мне без тебя грустно и одиноко!

— Темные тени! — заголосили из публики.

— Кстати об этом! — громко и строго сказала Наташа и подняла руку вверх. — Группа «Ангелы С» сегодня милостиво согласилась нам чуть-чуть подыграть. Но сегодня вовсе не их концерт, и мы не можем заставить их работать бесплатно!

— Уооооо! — разочаровнно протянула публика.

— У меня есть идея! — заорал я, проталкиваясь сквозь толпу на сцену. — Позвольте пройти, подвиньтесь, извините… — я встал рядом с Наташей и Астаротом, широко всем улыбнулся и помахал. — Вот, теперь у меня тоже есть микрофон и меня все слышат. Слышат же?

— Дааа! — заголосил народ.

— Отличненько! — я показал большой палец вверх. — Короче, идея такая…

Я снял с головы шляпу, которую на меня напялила Наташа еще до начала нашей вечеринки. Хрен знает, откуда она взялась. У нас в «Фазенде» частенько появлялись совершенно неожиданные вещи.

— Вы понимаете, о чем я? — я опустил шляпу тульей вниз и помахал перед первыми рядами.

— Дааа! — заорала публика.

«Шат ап энд тейк май мани», — подумал я, запуская шляпу в народ. Идея была спонтанной, мне было просто интересно. С наступлением тепла в центр Новокиневска, кроме всяких политически активных граждан с плакатами, которым было плевать на холод и снег, и «белых братьев» с просветленными лицами, добавились уличные музыканты. Я когда-то слышал, что эти ребята на самом деле неплохо так зарабатывают, особенно если у них есть грамотный «шляпник». Не то, чтобы мне хотелось делать подобную вещь постоянной практикой, но галочку имело смысл поставить.

Я снова нажал на запись и повел камеру вслед за гуляющей над головами шляпой. Мелькали купюры и монеты, народ воспринял этот демарш как забавную игру и отнесся… нормально. Даже с энтузиазмом чуть большим, чем я рассчитывал. В голове на секунду всплыла фраза Светы насчет «что за детский сад», но почти сразу заглохла.

Недовольства или, там, презрительно оттопыренных губ я не заметил.

Шляпа вернулась к сцене. Навскидку сложно было определить, сколько в ней денег. Ясно только, что не совсем мелочь.

Я повернулся к Астароту.

— О великий Астарот, — сказал я, отвесив поклон. Блин, как по-дурацки это будет смотреться на видео! Забыл выключить камеру… Нажал на стоп. — Публика нижайше просит тебя исполнить песню «Темные тени»!

Я протянул ему шляпу.

— Желание публики — закон! — с пафосом ответил Астарот и раскинул крылья. Наполовину, потому что полностью их распахнуть в «Фазенде» не давал низкий потолок.

Я ухватил Наташу за руку и уволок со сцены. Поставил перед Светой, сидящей за ее «рабочим столом», отгороженным от публики невысокой ширмой, шляпу с деньгами.

— Слушай, мне кажется, нельзя превращать вечеринку в концерт «ангелов», — сказала Наташа.

— Ни в коем случае, — сказал я. — После этой песни выходим и начинаем наши постельные бои.

— А если поклонники разойдутся? — озабоченно сказала Света.

— Может это даже и хорошо… — я выглянул из-за ширмы. Люди перед сценой напирали друг на друга, подпевая обожаемому хиту. — У нас и так уже дышать нечем, а это еще только начало.

— Почему вообще у нас столько народу вдруг? — Наташа взлохматила свою и без того растрепанную шевелюру и уселась прямо на стол, сдвинув рабочую тетрадь Светы. — Мы же в этот раз даже объявлений никаких не писали, только здесь, на двери «Фазенды»…

— Видимо, работает сарафанное радио, — сказал я. — Один сказал другому, другой сказал третьему, и так понеслось.

— И вот это страшно… — вздохнула Света.

— Почему страшно? — спросил я.

— Ну как… Один рассказал другому, что было офигенно круто, а другой пришел, а у нас тут… лабиринт из простыней… — Света замолчала, потом посмотрела сначала на меня, потом на Наташу и прыснула.

— Ооо, кажется наша Клэр заболела синдромом самозванца? — заржал я и обнял Свету за плечи. —

— Это в том смысле, что ты сначала долго представляешься хирургом, а потом тебя приводят в операционную и дают в руки скальпель. И ты такой: «Ээээээ…» — скороговоркой выпалила Наташа.

— Что-то вроде того, — кивнул я.

— Но у нас-то все в порядке, — дернула острым плечиком Наташа. — Мы-то точно знаем, что делаем!

— Да? — удивленно изогнула бровь Света. — Ну ладно… Так, надо же деньги сосчитать!

«Ангелочки» допели, и мы с Наташей снова выбрались на сцену. Вот тут несколько расстроенных лиц все-таки появилось. Причем из тех, кто ближе всех стоял к сцене.

— Понимаю вашу печаль, друзья! — с пафосом сказал я в микрофон. — Но во-первых, у нас есть план, во-вторых, группа «Ангелы С» никуда не уходят. Кстати, кассеты с первым альбомом можно купить вон там, где продается журнал «Африка», — я ткнул рукой в сторону Жана и его товарищей. — Ну и в третьих, они еще поиграют, честно-честно!

— Дааа! — обрадованно взвыли поклонники «ангелочков». На периферии тоже радостно зашевелились. Там как раз сейчас тусовались завсегдатаи безумного движа, который генерировала Наташа.

— Как-то не очень, да? — сказала Наташа в микрофон и посмотрела на меня.

— Ты требуешь, чтобы я сейчас признал нас дураками, моя королева? — с пафосом ответил я, взмахнув рукой.

— Ну а что нам с тобой еще остается? — Наташа сделала трагичное лицо.

— Поменяем правила на другие, хорошие? — заговорщически предложил я. — Вдруг все решат, что так с самого начала и было задумано⁈

Стартовая идея выглядела забавной и стильной. Наш ринг, который каких только состязаний уже на себе не повидал, задекорировали под постель — накрыли простынями и набросали подушек. Противники должны были лечь, накрыться общим одеялом и по свистку начать тянуть одеяло на себя. Побеждал, ясен пень, тот, кто забирал все одеяло себе. Участникам и первым рядам было даже вполне забавно, но остальным не видно вообще ничего. Так что мы по-быстрому переобулись, так сказать, в прыжке, и поставили наших «спортсменов» вертикально. Простыни с подушками, ясное дело, моментально превратились в бесформенную кучу, но стало, определенно, веселее. Одеял у нас было с запасом, но они были такие, заслуженные. Явно уже отслужившие свой век в каком-нибудь санатории или на базе отдыха, кое-какие даже просвечивали. Первое одеяло затрещало и порвалось на четвертой паре.

— На нашей постели неоднократный призер наших соревнований — Гоша! — провозгласила Наташа. — Кто готов бросить ему вызов и сразиться за одеяло⁈

Это был один из наших «реднеков». Упитанный, но не сказать, чтобы толстый, уже начавший лысеть дядечка лет сорока. Колоритный такой, в трениках и майке-алкоголичке. Компашка его приятелей радостно заорала и заулюлюкала.

— Призом за победу в этот раз будет замечательный коктейль из нашего бара! — подключился я.

Пот с меня лил в три ручья. Народу сегодня было убийственно много. Если по началу вентиляция бывшего овощехранилища нормально справлялась, то сегодня ее явно было недостаточно. Имело смысл ограничивать количество людей на входе…

На ринг выбрался патлатый парень, длинный и жилистый. Публика радостно взревела.

Соревнования продолжались.

— Все… — Света застегнула молнию на спортивной сумке. — Сосчитано и поделено.

— Ты герой, — сказал я и сел прямо на пол рядом с ее рабочим столом. — Сколько людей сегодня было?

— Семьсот сорок три человека, — ответила Света. — Ужас, голова как чугунный шар…

— Больше пяти сотен сюда впускать нельзя, — вздохнул я.

— А что делать с остальными? — саркастично хмыкнула Света. — Не впускать? У нас, если что, полторы сотни ходят по абонементу…

— Если их не запустить, то они устроят бучу снаружи, — сказал Бегемот. — Прикинь, двести человек будет во дворе буянить. Жильцы взбунтуются тогда.

— И начнут нас бить, — задумчиво проговорил я. — Возможно даже ногами…

— А может нам поменять помещение? — спросила Света. — Здесь мы получаем всего-то двадцать процентов. Если ограничим количество людей на вход, то потолок будет… скажем так, не очень высоким.