— В дом приходит тишина

Гаснут свечи

И тумана пелена

Светлый вечер

Думать можно только об одном

Снег не тает

Даже шелест ветра за окном

Затихает… — Астарот пел, прикрыв глаза. Завершив фразу он протянул руку Наде, та шагнула вперед и поднесла к губам микрофон.

Когда они успели это написать и отрепетировать? Такая пронзительная песня, даже мурашки по коже побежали. Песня-сюрприз. Или это Света с Ириной за моей спиной с «ангелочками» сговорились?

Я поискал глазами Ирину, но взгляд мой быстро вернулся обратно на сцену. Не хотелось сейчас ни о чем думать. Хотелось слушать музыку. Песня была о светлой печали, без какой-то истории, просто песня-настроение, песня-эмоция.

И это было… удивительно хорошо.

Звучало как будто немного по-новому. Словно тизер второго альбома. В голове даже сами собой зашевелились мысли и образы, но пока без конкретных деталей.

«Офигеть, они выросли…» — подумал я, когда «ангелочки» замолчали, и зал разразился аплодисментами.

— Это была группа «Ангелы С», — сказал Астарот в микрофон. — И больше мы не будем занимать эту сцену, и призываем на нее тех, кому посвящен сегодняшний вечер!

Парни положили инструменты и направились к краю сцены. Астарот, Бегемот, Макс и Бельфегор спрыгнули вниз, подхватили кресло Гриши и подняли его на сцену обратно.

И я, блин, чуть не прослезился в этот момент! Так трогательно все это выглядело!

— Добрый вечер, друзья, — сказал Гриша, подкатив к микрофону. — Я надеюсь, вы меня простите, если я буду смущаться и заикаться, потому что очень волнуюсь. В первую очередь хочу сказать спасибо ребятам, которые спели такую красивую песню. Ох… Ну вот я уже и забыл слова! У меня ведь такая речь была заготовлена, я ее сегодня полночи учил! Эх, пойду повторять за кулисы, а пока предоставляю микрофон дуэту Маши и Сережи Самойловых. Встречайте!

Из-за кулис вышла пара. Хрупкая маленькая женщина катила перед собой инвалидное кресло. Мужчина, уже в годах, с седыми висками и бородой, держал на коленях аккордеон.

Народ захлопал, кто-то даже засвистел. Судя по всему, парочка была вполне известной.

— Здравствуйте! — очень детским, практически мультяшным голосом сказала женщина. — Сейчас мы споем вам несколько французских народных песенок…

Я еще раз посмотрел на зал. Блестящие глаза. Кто-то что-то шепчет друг другу. Кто-то смотрит на сцену, не отрываясь. Заметил в дверях Наталью Ильиничну. Она стояла, привалившись к косяку и промакивала уголки глаз платочком.

Кажется, все идет, как надо. Кажется, у нас получилось создать нужную атмосферу. Чтобы без официоза конкурсов талантов и без пафоса академических концертов. А что-то вроде посиделок у костра или домашних уютных концертов.

Немного выбивались из общей «ламповости» развешанные по стенам плакаты спонсоров. Крупные, аляповатые. Но как-то… не ломали все равно. Даже когда Гриша зачитывал между номерами официальные слова благодарности.

— Хотелось бы сказать спасибо фирме «Консул-Тимур», которая приняла непосредственное участие в организации этого концерта, — зачитывал Гриша. — Также хотим поблагодарить от всей души новокиневский мясокомбинат, производственную фирму «Наташа»…

Момент со свечками получился немного сумбурный, конечно.

Девчушке, которая отказывалась петь в микрофон, было лет двенадцать на вид. Гриша вывел ее за руку на середину сцены и призвал всех к тишине.

Больше всего шума наделали мы с «ангелочками» когда раздавали свечи. Но все довольно быстро успокоились.

Слепая девушка пела, а капелла. «Белый шиповник» из «Юноны и Авось». Исполнение не было безупречным, как и многие номера в этом концерте. Но суть его была совсем даже не в этом.

В перерыве телевизионщики выкатили свою камеру в фойе, и взялись снимать короткие интервью со зрителями. А потом камеру активно оккупировали представители спонсоров.

— Вова, у меня к тебе просьба, — сказала Ирина, отводя меня в сторонку. — В финале концерта выйди на сцену вместе с Гришей. И проговори еще раз про всех спонсоров, хорошо?

— А что, кто-то из них недоволен? — уточнил я, глянув в сторону телевизионщиков.

— Ну… — замялась Ирина. — Понимаешь, эти все товарищи мало понимают в атмосферности, им нужно, чтобы точно было сказано, что вот эти занимаются сантехникой, а вот эти торгуют турецкими свитерами, понимаешь? А Гриша очень… как бы это сказать… вольно с текстом обходится.

— Нет проблем, — кивнул я.

— Фух, отлично, — облегченно выдохнула Ирина. — Зато, кажется, у нас есть еще несколько заказов на рекламные ролики…

— Хех, если дело так пойдет, тебе скоро можно будет устраивать ночь пожирателей рекламы на роликах одного только твоего производства, — усмехнулся я.

— Что еще за ночь пожирателей рекламы? — нахмурилась Ирина.

— Ну… это такое мероприятие, — я мысленно чертыхнулся. Опять я размык и забыл, что у меня с моими девчонками и парнями очень даже разный жизненный опыт. — В общем, мне кто-то рассказывал, что за границей устраивают ночные просмотры рекламных роликов. Особо классных рекламных роликов, настоящих шедевров.

— А интресно звучит, — задумчиво сказала Ирина. — Я бы посмотрела рекламные шедевры. Чтобы хотя бы понимать, к чему стремиться…

«Интересное дело, — думал я, прогуливаясь по фойе среди общающихся людей. — Если начинать мероприятие пораньше, то остается еще куча времени на общение. И не нужно каждую секунду смотреть на часы и переживать, что транспорт вот-вот перестанет ходить».

— … понимаете, рок-музыка — это такое состояние души, — услышал я голос Астарота. Вокруг него столпилось несколько человек. — Когда ты чувствуешь ее зов, то уже не можешь сопротивляться. И должен петь, разумеется.

— О, надо же, как интересно!

— Скажите, а вы в каком возрасте петь начали?

— Замечательная песня сегодня была. Это вы ее написали?

— Самое главное — делать то, к чему на самом деле лежит душа, — продолжал вещать Астарот. — Если не изменять себе, то обязательно пробьешься к братским сердцам.

Я встал неподалеку, привалившись к стене, и слушал, как наш фронтмен общается. В основном вокруг него были вовсе даже не инвалиды, во всяком случае не из тех, по которым это как-то заметно. Из знакомых лиц был только «клетчатый» из «комсомолки». Остальные…

Ага, судя по разговорам, это представители спонсоров. Тех самых фирм и организаций, которые использовали наш концерт для отмывания денег. Хотя может я и неправильно этот термин употребляю. Но почему-то им важно участвовать в благотворительных мероприятиях, о которых можно заявить в прессе. И показать в отчетах бумаги с официальными печатями.

Разговор вокруг Астарота, меж тем, начал плавно поворачивать в сторону намеков о сотрудничестве. Особенно за это дело топил хитророжий хрен с круглым пузиком и в коротком пиджачке.

Пожалуй, настало время вмешаться, пока Астарот случайно не наобещал чего-нибудь.

— Добрый вечер, меня зовут Владимир Корнеев, — я вклинился между «клетчатым» и дамочкой в скучном трикотажном костюме. — Очень приятно познакомиться!

— А вы, простите, кто? — окинув меня недоуменным взглядом, спросил пузатый.

«Царь, очень приятно, царь…» — со смешком подумал я, но вслух, ясен пень, произнес совершенно другое.

— Продюсер группы «Ангелы С» к вашим услугам, — я снял с головы воображаемую шляпу. — Если у вас вдруг возникли предложения по сотрудничеству, то я готов всесторонне их обсудить…

На лице пузатого отразилась мучительная работа мысли. Такое впечатление, что слово «продюсер» у него никак не сопоставлялось с молодым парнем с длинным хаером. Пусть даже и выше него самого ростом.

— Эээ… молодой человек… — начал он.

— Владимир Викторович, — с вежливой улыбкой подсказал я. — Кстати, с кем я имею честь разговаривать?

— Сергей, — машинально ответил он. — Данилович. Стариков. Да, Стариков. На самом деле, у меня не то чтобы предложение… Скорее просто…