Важный момент состоял в том, как в этом доме мылись. Ответ прост: в печи, по принципу принятому среди народа. Благо для этого были все средства, на вроде кадок и веников. А вот баня, стоящая во дворе, никогда по назначению не использовалась, и Деяну стало интересно почему. Не один раз, он справлялся об этом моменте у Марины. Но та всякий раз отвечала уклончиво, ссылаясь либо на погоду, либо на лишние хлопоты, либо на свою слабость. Он и не настаивал.

Деян, помимо всего прочего, почти никогда не покидал двора, боясь оставить Марину одну. Он знал, что ее болезнь может вернуться в любой момент, и тогда обязательно нужен будет кто-нибудь рядом, чтобы взвалить на себя домашние обязанности. Если же мальчику все же случалось уйти из дому, то только за тем, чтобы взять новый мешочек трав у Тамары. Всякий раз, как тетю охватывал новый приступ, мальчик подсыпал его содержимое ей в еду. В такие дни Марина, как правило, страдала куда меньше и спокойно спала.

В этой суете прошел год, за ним второй. Боли Марины случались все реже, и Деян позволял себе уходить из дому на весь день, например, в лес с местными ребятишками. Возвращался он к вечеру с полной корзиной грибов или ягод. Бывало, в такие моменты, он подходил к дому и слышал из распахнутых окон горький плач, но стоило ему войти в горницу, как женщина занималась какими-нибудь бытовыми обязанностями; и только красное влажное лицо выдавало ее. Деяну казалось неуместным спрашивать женщину о терзающих ее личных вещах, но один вопрос он ей все же задал. Дело в том, что его тетя продолжала всякий раз перед сном нашептывать про себя какие-то слова, и однажды, когда они сидели друг напротив друга и очищали овощи, Деян спросил:

– Тетя, что ты все время шепчешь, когда ложишься спать?

Марина посмотрела на него в грустной задумчивости и произнесла:

– Я молюсь, мальчик мой.

– Кому?

– Кому придется, а чаще всего Перуну. И, глядишь, он слышит мои мольбы. Сколько уж дней со мной не случалось болезни, а? – она даже позволила себе улыбнуться, – Он заступник наш.

Деян криво улыбнулся и покачал головой. Он-то знал, что никакой Перун здесь своей лепты не вносил, а все то травы, которыми он больше года потчует женщину. Правда, это был первый и последний раз, когда Деяну довелось усомниться в реальности высших сил, потому что следующие произошедшие с ним события перевернули его понимание мира с ног на голову.

На улице стояла теплая июньская погода. Марину уже больше двух недель не беспокоили приступы, потому этим утром Деян осмелился оставить ее одну, а сам пошел с другими детьми и подростками села собирать ягоды. В лесу было множество ягодных полян и зарослей, и дети разбрелись кто куда. Деян, например, сперва нашел отличную жилу земляники, затем добрался до малины, и так все шел и шел вперед, покуда голоса детей не остались позади. Сделал он это нарочно – ему нравилось работать при естественных звуках и не отвлекаться на разговоры. А заблудиться он совершенно не боялся, ведь ближний лес был ему хорошо знаком; лукошко у Деяна было большое, но и он уже не хилый. Поэтому мальчик поставил своей целью не возвращаться домой, пока оно не будет наполнено доверху. Вот он снова вышел на поляну полную земляники, и принялся обрывать все, что видит, как вдруг прямо перед ним раздался голос.

– Тут тоже есть ягоды!

Деян сначала оцепенел от неожиданности, затем осторожно поднял голову. В нескольких саженях от себя он увидел маленькую девочку, одетую в белую сорочку до колен. Она помахала ему рукой и продолжила стоять на том же месте, посреди поляны земляники. Деян сперва подумал, что ему мерещится, и даже протер глаза для верности, но девочка никуда не исчезла.

– Как тебя зовут? – тут же спросила она просто.

– Меня? – воскликнул ошарашенный мальчик.

– Ну а кого? Тут окромя тебя никого нет, – засмеялась девочка, – Так как?

– Д-Деяном. – пробубнил он.

– Де-ян. Деян, – повторила она несколько раз, – Чудное у тебя имя, Деян, – добавила она и тут же рассмеялась совершенно по-детски.

Деян сильно смутился с ее смеха. Ему всегда его имя нравилось, и за такие выражения он мог бы проучить обидчика, но, видно, не в этом случае.

– Ничего и не чудное, – огорченно ответил он, – У тебя самой-то какое имя?

– Яснотка, – улыбчиво отвечала девочка.

– Ха, вот уж и впрямь имя чудное, – незамедлительно отплатил тем же мальчик, – Кто бы только говорил.

– Смейся, смейся, – воскликнула она, – а только оно не настоящее.

– Это как же, – не понял Деян, – а настоящее какое?

– Так я тебе и сказала, – также просто отвечала девочка, – Какой же дурак свое настоящее имя называет.

– Так… Все.

– Значит все дураки, – девочка совершенно беззаботно сорвала какой-то цветок, и закружилась с ним в подобии танца. Она как будто не замечала Деяна, а может, напротив, было в ее танце что-то кокетливое, как будто она нарочно привлекала к себе внимание. Внешне этот ребенок практически ничем не отличался от любого другого. Разве девочка была несколько бледной, ее волосы распущены в прекрасные белокурые локоны, а глаза имели яркий изумрудный оттенок. Так или иначе, Деян смотрел на это явление как на чудо. Он был убежден, что никто не мог приблизиться к нему настолько близко, но все же этот ребенок был здесь и не мерещился ему. Нужно было прояснить ситуацию.

– Яснотка, ты из нашего села?

Девочка прекратила кружиться и завертела головой.

– А откуда ж?

Она указала пальцем куда-то на запад. На сколько хватало знаний Деяна, там дальше был лес, но, может, за ним есть какая-нибудь деревушка.

– А чего ты одна гуляешь?

– А ты чего один? – вместо ответа спросила девочка.

– Я не один, я с ребятами.

– И где же они?

– Ну… – сконфузился Деян, – Я люблю собирать ягоды в одиночку.

– Так я мешаю тебе? – улыбнулась она.

– Та нет, чего уж, оставайся. – Деян вдруг обнаружил, что у девочки нет с собой лукошка. Куда же она собирает ягоды? – А ты, чего, ягоды не собираешь? – спросил он.

– Нет, – коротко отвечала она, обрывая с цветка лепестки.

Это рождало еще несколько вопросов, ответами на которые, очевидно, девочка не желала делиться добровольно. Но даже в таком ситуации Деян первым делом вспомнил о манерах.

– А ты хочешь ягод? У меня разные есть, голубика, малина…

– Нет. Я не ем ягоды.

– А что ж ты тогда ешь? – удивился Деян.

– Ну… – девочка задумалась, – Мед.

– О, мед и я люблю, – облегченно произнес мальчик, который уже не знал, что и думать. – Твои родители разводят пчел?

– Нет. Папе дарят иногда улей, но сам он не разводит.

– Целый улей? – покачал головой Деян, – Знать твой папа очень важный.

– Да, он очень важный, – согласилась девочка.

– А что же твоя мама? – спросил тогда Деян.

– Мамы я не знаю. Я ее не видела, а папа о ней не рассказывает.

– Так ты, выходит, с одним отцом живешь, – грустно резюмировал Деян, садясь на траву, – А я живу только с тетей.

– Ты не знаешь своих родителей? – полюбопытствовала девочка, подходя ближе и тоже усаживаясь рядом.

– Нет, я знаю их, но они померли, когда я был мал совсем, – Деян шмыгнул носом.

Девочка покачала головой и опустила глаза.

– Хорошо тебе с тетей живется? – спросила она через время.

– Та ничего, – пожал плечами Деян, – Она, правда, болеет сильно, а я мал еще хозяйством управлять.

– А если бы был велик?

– Что?

– Если бы был велик, – повторила девочка, – что бы делал?

– Ах, это, ну… Я бы пошел в охотники, шкурами бы торговал, как остальные. Купил бы тете что-нибудь, чтобы она не грустила.

– А чего сейчас не пойдешь?

– Да мал же, говорю. Кто меня возьмет на охоту? Обуза только. Это если б я стрелял хорошо, али след чуял, тогда еще, глядишь…

– След чуять, это как? – поинтересовалась девочка,