– Хороший платок, отчего же, – произнес он наконец, – узор искусный и… Знаете, вы, верно, подумали, что я в вышивке смыслю, только не так это. Одно сукно от другого отличить могу да, наученный тут, но тем все и кончается, – Он виновато улыбнулся и почесал шевелюру на затылке, – Чего, право… Гм… Чего, право, вам вообще мое слово сдалось? – Он оторвался от платка и посмотрел в глаза собеседницы, по-прежнему ясные и синие как небо, в надежде, что найдет в них ответ. Незнакомка смутилась, покраснела, то ли от вопроса, то ли от его взгляда, встречи с которым она старательно избегала и негромко, так, что гомон рыночной толпы почти заглушал ее, произнесла:

– Это ведь подарок. Понравился он вам?

Деян все расслышал и тут же почувствовал себя совершенным глупцом. Он настолько привык, искать подвох, в вопросах людей, некую заднюю мысль, что напрочь позабыл, что встречаются и такие прямые, искренние и невинные, как эта девушка. Парень неожиданно почувствовал легкое головокружение, перешел с ноги на ногу, устоял и вновь осмотрел на платок. Сейчас он почему-то казался ему необычайно красивым, но поглядев на незнакомку, он понял, что и тут ошибается. И тысяча тысяч таких платков не сравнились бы с ее красотой. Деян почувствовал, как кровь приливает к его лицу.

Он хотел что-то сказать, но умолк на полуслове, ведь другая мысль резко ударил ему в голову. А что же он скажет ей? Что он, бедный охотник, сейчас может предложить купеческой дочери? Чем может заинтересовать ее? Мысли вдруг резко стали толпиться в его мозгу, перебивая друг друга, от чего Деян помрачнел и нахмурился.

– Что с вами? – с беспокойством спросила она.

Деян грустно улыбнулся и покачал головой.

– Со мной все хорошо, не обращайте внимание. И подарок ваш очень красивый, благодарю от всего сердца.

Девушка улыбнулась от этих слов милейшим образом. Ее глаза суетливо забегали из стороны в сторону. Похоже, что-то тоже рождалось в ее белокурой головке.

– Скажите мне, какая была вторая причина?

– Простите? – переспросил Деян, убирая платок под рубаху.

– Вторая причина… По которой вы назвали меня барышней. Что это было?

– Ах это! – Деян усмехнулся и замялся, – Я назвал вас так оттого, что… – он сжал губы и серьезно посмотрел на нее, – Оттого, что вы не назвали мне своего имени, барышня.

– Ха-ха, неужто это и все? – засмеялась она переливистым смехом, – Разве незнакомая девушка обязана представляться перед тем, как купить что-нибудь?

– Не должна, верно, – Ответил Деян, улыбаясь ее веселости, – Но, знаете, мне отчего-то кажется, что мы с вами уже познакомились. Только вышло это как-то чудно.

– Правда. И потом, – продолжала уже девушка, – нечестно выходит, я ваше имя знаю, а вы моё – нет.

– Вы знаете? – Встрепенулся Деян. – Ах, да… Бранислав, язык бы ему оторвать.

– Вы расстроены?

– Нет, я не расстроен. Просто привык называться самостоятельно.

– Это замечательно, – засмеялась она, – и я дам вам такую возможность, – девушка оживилась и протянула парню свою руку, худенькую и легкую, как перышко, – Варвара.

Деян сперва удивился этому жесту, но тут же вспомнил, кто перед ним, улыбнулся и протянул свою – жилистую и загорелую, – Деян.

Они стояли так, взявшись за руки и смотря друг на друга некоторое время. Кто знает, сколько бы это продлилось, если б резко не раздался чей-то голос:

– Что воркуете, голубки? – Деян и Варвара, с этими словами резко и почти синхронно убрали руки за спину и сделали максимально непринужденные лица. К прилавку, тем временем, неспешно подошла, переваливаясь с ноги на ногу, тучная женщина в пестром наряде. Она оглядела пару и смеясь добавила, – Да вы держитесь за ручки, коли охота, а я покамест подожду.

Деян прокашлялся.

– Что ты хотела Матрона?

– Ах, Деянчик, да мне бы что-нибудь маленькое сапоги обить. Эту может?

– Эту я продал, ее позже заберут.

– Да? – тетка скорчила недовольное лицо, – А вон та?

– Сейчас подожди. Варвара? – он вышел из-за прилавка, который до этого был между ними преградой, и подошел к девушке вплотную. Для того, разумеется, чтобы лишние уши не подслушивали их разговор, – Варвара, знаете, в торговом деле и без того мало интересного, так, боюсь, нам с вами и не дадут побеседовать. Не утомитесь ли вы стоять?

– Да-да, – грустно покачала та головой, – Меня, должно быть, уже заждались дома. Мы ведь завтра увидимся с вами?

– Если только не обманете.

– Нет-нет, – быстро пролепетала она, – До завтра, Деян.

– До свиданья, Варвара, – также неровно произнес парень, глядя ей вслед.

На том и разошлись. Остаток дня для Деяна не ознаменовался больше ничем необычным. Вскоре торговец собрал свои пожитки, оседлал коня и направился домой.

***

– Что продал свои шкуры? – раздался хрипловатый женский голос, лишь стоило Деяну переступить порог.

– Что-то продал, что-то нет, – он устало рухнул на лавку в сенях и поспешно стал стягивать с запотевшей спины многочисленные тюки.

Из горницы донеслись неуверенные шаркающие шаги. Через некоторое время в дверном проеме показалась немолодая женщина, опирающаяся на самодельную клюку. Она близоруко оглядела сени и остановила неприязненный взгляд на Деяне.

Тот сидел, запрокинув голову назад, закрыв глаза, тяжело дышал и блаженно улыбался. Но тут же, будто учуяв на себе взгляд женщины, он открыл глаза и резко вскочил.

– Ты чего встала? – Деян подбежал к женщине и взял ее под руки.

– Не хочу я лежать, надоело, – Женщина, тем не менее, не сопротивлялась и позволила парню завести ее обратно в горницу, – Спина болит, – добавила она капризно. Деян довел ее до обеденного стола и усадил на лавку. Тетка пожевала губами и подняла на него нездоровые глаза, – Что, много продал-то?

Деян завертелся на месте, как бы вспоминая что-то, не относящееся к вопросу, и пошел обратно в сени.

– Порядком, – донесся оттуда его голос. – Я тебе прикупил кое-чего.

Он вернулся с одним из тюков и вывалил у бабьего кута его содержимое. По лавке покатилось несколько спелых реп, луковиц и зеленый кочан капусты. Деян ловко разложил их в ряд и потянулся к коробу. Через несколько минут он уже стряпал, как заправская баба, ловко нарезая овощи и отправляя их в котелок. Тетка сидела смирно на лавке и наблюдала за процессом все тем же недовольным взглядом.

– Чем зверюшек убивать, лучше бы сам овощи растил, – наконец выговорила она, – Пошел в огород, собрал, домой принес и не надо по лесам лазить, леших распугивать.

Деян усмехнулся.

– Чего смеешься? Я тебе дело говорю, вот и слушай, покуда жива…

Она хотела что-то добавить, но продолжительный кашель прервал ее тираду. Деян оставил готовку и пошел к другому углу, где стояло ведро с водой. Зачерпнув кружку, он поднес ее тетке. Та жадно к ней припала, и только после того, как выпила все, ее кашель унялся. Деян принял кружку обратно и вернулся к своей работе.

– Не хочу землю пахать.

– Ха, да кто тебя спрашивать будет? Нужда заставит – сам побежишь. Мяса-то добавил? Я, чай, не корова одну траву лопать, – брюзгливо крикнула она из-за стола.

Деян повернулся к женщине с явно назревшим возражением, но быстро осекся и продолжил заниматься своей работой. Сняв несколько сушившихся на печи кусков какого-то мелкого млекопитающего, он осторожно нарезал их в чугунок и отправил тот за заслонку. Тетка нетерпеливо наблюдала за его действиями, ерзала и наконец замерла, ссутулившись и скрестив руки на коленях. Звали ее Мариной. Все в этой женщине выдавало старость, наступившую явно раньше положенного. Лицо ее было сухим и каким-то острым, от чего казалось тоще, чем есть. Под бесцветными глазами собралось несколько слоев темных морщин. Была она не шибко худа, но продолжительная болезнь сильно подорвала ее здоровье. Неизвестно, кто бы за ней ухаживал, ведь кроме племянника у нее в целом свете никого не было. Замужем она никогда не была, оттого, наверное, что, как шептались в деревне, была бессильна к деторождению. Одежда на ней была, вопреки ожиданию, хорошо пошита и даже имела незамысловатый узор, но на сутулом худощавом теле женщины смотрелась весьма блекло.