– Не хочу гадать, – ответил Джейк. – Но в случае четырех неназванных женщин могу выяснить.

Джоан добавила:

– Я могу помочь. Отец Марлы и Элинор умер, когда они были еще несовершеннолетними, оставив после себя одни долги. Роберта получала от меня денежную помощь до своей смерти, ее дети учились за мой счет, пока их не отчислили за неуспеваемость. Выплата содержания прекратилась, когда они вышли замуж, – это одна из причин их нелюбви ко мне. Тем не менее я продолжал следить за состоянием их счетов. Негоже моим потомкам жить за счет налогоплательщиков. С двумя другими внучками та же история, разве что замуж Иоганна и Джун вышли еще при жизни родителей, а Джим Дарлингтон пережил мою дочь Эвелин. Короче, на дорогостоящее преступление денег они не наскребут все вчетвером, если только кто-то из них не выиграл в лотерею.

– Хорошо, – кивнул Маккэмпбелл. – Тем не менее, Джейк, пока часики тикают, улики заныкают. Доказательства необходимо собрать и обезопасить. Суд гарантирует вам в этом помощь и поддержку. Нас с Алеком не будет четыре дня, но я оставлю мою личную частоту Сперлингу и, если что, сразу вернусь.

– Спасибо, сэр.

– Минутку, – сказал Алек Трейн. – Мак, дело денежное, а вы знаете, как я отношусь к своим гонорарам.

– Выжимаете из клиентов все до цента.

– Не слушайте его, брат Шмидт. Я подгоняю гонорар под клиента, и суммы могут быть любыми, от нуля до запредельных. В данном случае я не был заинтересован в работе, поэтому запросил огромный, можно сказать, грабительский гонорар – и Паркинсон заплатил без звука. Конечно, деньги я получил от миссис Сьюард, но было ясно, кто заказывает музыку. Возникает вопрос: будет ли Паркинсон платить и дальше… и готов ли он нанять знакомого медвежатника, чтобы уничтожить какой-нибудь важный документ? На это я ответить не могу, учитывая, что платит он не из своего кармана, а из тещиного.

– Не знаю, – ответил Джейк, – но всегда исхожу из того, что мой оппонент передернет, если не подснять колоду. Я соберу доказательства как можно скорее. Прости, Джоан, мне стоило это предусмотреть. Старею, ничего не поделаешь.

(И вовсе он не старый! Босс, скажите ему!)

Джоан Юнис погладила его по руке:

– Джейк, ты вовсе не стар. Как ты мог все предугадать? Джентльмены, позвольте повторить: мне плевать, если внучки выиграют процесс. В этом случае они проиграют. Если Иоганна Смита официально признают умершим, им достанутся жалкие крохи. А я, благодаря Юнис Бранке, доктору Бойлу и Джейку Саломону, буду наслаждаться молодой и здоровой жизнью, не тяготясь огромным состоянием.

– Дорогая брат Шмидт Джоан Юнис, – сказал Алек Трейн, – вы как-то совсем не по-американски рассуждаете о миллионах долларов.

Она улыбнулась в ответ:

– Брат Алек, спорю на миллион долларов, что я за пять лет с нуля заработаю миллион чистыми. Джейк, поручитесь за меня? Ведь по условию я полностью на мели.

– Конечно.

– Постойте! – запротестовал Трейн. – Я всего лишь бедный, но честный юрист. Давайте поспорим на пятьдесят центов? Мак, одолжишь?

– Только под залог. Джоан Юнис, послушайте, я не сомневаюсь, что вы даже без денег покорите мир. Но я верю, что вы – тот самый брат Иоганн Шмидт, одобривший мне ссуду, когда я в ней нуждался. Старое студенческое братство меня не подвело… и сейчас я не собираюсь подводить брата Шмидта.

– Спасибо, брат Мак.

– Меня тошнило от вас, чертовых аристократов, еще в колледже, – проворчал Джейк. – И сейчас тошнит. Ваша честь, вам стоит помочь Джоан Юнис не потому, что она – он – когда-то одобрила ссуду какому-то сопливому «брату», а потому, что это справедливо.

– Принято. Думаю, могу заявить, что никогда не позволял братским узам – включая узы ордена Тайного святилища, к которому мы с вами оба принадлежим, – влиять на мои судейские решения…

– Черта с два, дружище; да вы постоянно принимаете решения не в мою пользу просто ради своего удовольствия. Кого угодно спросите.

– …даже когда мне приходится наставлять этого ирландского джентльмена в тонкостях законодательства. Я бы в любом случае помог; как гражданка этой страны и как лицо, находившееся под опекой данного суда, Джоан Юнис вправе рассчитывать на любую помощь в установлении ее личности. Однако я должен сознаться, что чувства мои всколыхнули обстоятельства, о которых я прежде не подозревал. Братство здесь ни при чем, оно всего лишь приятное совпадение; дело в том, что она – в то время он – помогла мне в трудную минуту. Э-э, – судья уставился на свой стакан, – не будем вдаваться в подробности. Джоан Юнис, вы ведь помните, что случилось?

– Конечно.

– Расскажите Джейку при случае. А пока позвольте мне составить список всего необходимого для нашего успеха. Адвокаты, следите, чтобы я ничего не упустил… и нужно вставить свежую пленку в записывающее устройство, чтобы сделать по экземпляру для каждого. – Он повернулся к прибору. – Нужно, но не знаю, получится ли. Черт! Простите, Джоан Юнис. Интересно, Сперлинг уже ушел?

(Милая, давай взглянем на эту машинку.)

– Не стесняйтесь, ваша честь. Когда вы ругаетесь, я – брат Шмидт. Можно взглянуть? Ваша машина очень похожа на ту, что у меня дома.

– Пожалуйста. Порой я скучаю по стенографисткам.

– Спасибо.

(Ну что, Юнис?) (Это глупая младшая сестра моей Бетси. Можете напеть себе под нос «Янки Дудль» или мечтать о судье, только не мешайте мне.) (Ом мани падме хум. Ом мани падме хум. Ом мани падме…) (Готово!)

– Новая пленка заряжена, ваша честь. Я задала сделать три копии, а потом стереть запись.

– Каждый раз удивляюсь, встречая человека, который с техникой на «ты», – сказал Маккэмпбелл.

– Я не слишком разбираюсь в технике. Но управляться с похожими устройствами меня научила Юнис Бранка.

(Босс, а вы неплохо научились врать. Говорите правду, но не всю.) (Зайка моя, этот вид обмана был в моем арсенале еще того, как твоя прабабка лишилась девственности.)

– Во-первых, нужно подтвердить факт смерти Юнис Бранки. Это было убийство, следовательно должны сохраниться протоколы опознания со снятыми отпечатками пальцев. Однако они хранятся в полиции, а значит, могут быть уничтожены или подменены при наличии у злоумышленника необходимой мотивации и средств. Затем необходимо взять показания у всех, кто видел тело миссис Бранки в операционной. То же касается тела Иоганна Шмидта. Следом нужно неопровержимо подтвердить, что мозг был извлечен из тела Шмидта, – Джоан Юнис, вам, должно быть, неприятно все это слушать. В ванной комнате есть диван, можете прилечь.

– Сэр, продолжайте. Я привыкла.

(Босс, а вот меня тошнит.) (Дорогая, меня тоже, но мы не уйдем и будем сохранять мрачную невозмутимость. Ом мани падме хум.) (Ом мани падме хум. Вон то кресло довольно широкое, можно сесть в позу лотоса.) (Прекрасная идея, милая. Ом мани падме хум.)

– …и, наконец, уже в суде мы снимем отпечатки пальцев Джоан Юнис, с помощью экспертов сверим их с прежними и таким образом установим связь. Джоан Юнис, теперь просто выключить машину?

(Она сама выключится, когда выдаст три копии.)

– Она сама сотрет запись и выключится после того, как выдаст три копии. Джейк, джентльмены торопятся на рыбалку. Не будем их задерживать.

– Рыба никуда не спешит, – успокоил ее судья. – Еще минуточку.

Он подошел к видеофону:

– Ивлин?

– Да, ваша честь.

– Как обстановка? Успокоилась?

– Как вы догадались? Здание оцеплено, трое моих ребят в лазарете. Посмотрите с третьей или четвертой камеры или включите повтор выпуска четырехчасовых новостей.

– Как твои люди?

– Ничего серьезного. Один надышался перцового газа, когда мы освобождали главный вход и запирали противовандальные двери, другому порезали щеку, третьему сломали ребра. Похоже, телевизионщики сами организовали беспорядки, поскольку к их началу камеры уже стояли на нужных местах.

– Ясно. Стоит вызвать гвардию?

– Не думаю. Полиция держит ближайшие улицы под контролем, а сотрудники либо полетят домой на вертолете, либо останутся ночевать здесь. Судья Андерс просил передать, что вы можете спокойно отправляться на рыбалку. Он останется здесь в своих апартаментах и готов временно исполнять обязанности председательствующего судьи.