(Конечно.)

(Не знаю, босс. Вы так возмутились, когда я предложила отблагодарить доктора Хедрика в койке. А от идеи переспать с девушкой вообще взвились. Уж не думаете ли вы всерьез зашить себе это место?)

(Юнис, не болтай ерунду! Милая, я счастлив, что мы вместе и что между нами по-прежнему есть разрыв поколений. На сей раз виноват я, поскольку всю жизнь очень следил, что говорю женщине, – даже в постели…)

(А мы с вами в постели!)

(Вот именно. И говорить с тобой откровенно – по чесноку, как ты выразилась, – мне даже труднее, чем свыкнуться с тем, что я женщина. Еще до того, как доктор Хедрик подтвердил мои опасения, я оценил, какие сложности… и не только… ждут меня в роли женщины… причем молодой… и богатой.)

(«Богатой». Об этом я и не думала.)

(Юнис, любовь моя, придется нам подумать! Разумеется, мы будем вполне активной женщиной…)

(Ура!)

(Тише, дорогая. Будь мы бедны, мы попросили бы твоего Джо принять нас обратно – если бы он согласился. Но мы вовсе не бедны. Мы ужасающе богаты, а богатство куда труднее растратить, чем нажить. Поверь мне. Лет в семьдесят пять я попытался избавиться от части капитала при жизни, чтобы не оставлять внучкам. Но отдать деньги, не растратив почти всё в процессе, сложнее, чем засунуть джинна обратно в бутылку. Поэтому я сдался и просто составил завещание таким образом, чтобы моим якобы внучкам достались сущие крохи.)

(Якобы?)

(Якобы. Юнис, моя первая жена была прекрасной девушкой вроде тебя. Но она умерла родами, оставив мне сына, который также давно погиб. Агнес взяла с меня слово, что после ее смерти я женюсь на другой, что я и сделал почти сразу. В том браке у меня родилась дочь; ей не было и года, когда моя вторая жена подала на развод. Я женился в третий раз – еще одна дочь, еще один развод. Я мало общался с дочерями и пережил обеих, не говоря об их матерях. Но подумай, Юнис, у тебя ведь такая же редкая группа крови: как, по-твоему, она наследуется?)

(Не знаю.)

(Я думал, знаешь. У меня математический склад ума, и стоило мне увидеть таблицу наследования групп крови, я тут же усвоил ее, как таблицу умножения. Потеряв первую жену, я заранее позаботился, чтобы во время родов второй и третьей жен рядом присутствовали подходящие доноры. У второй жены была вторая группа, у третьей – третья. Лишь спустя годы я выяснил, что у обеих моих якобы дочерей была первая группа.)

(Я что-то не понимаю, босс.)

(Юнис, у детей человека с четвертой группой крови не может быть первой группы. Разумеется, девочек я ни в чем не винил. Я полюбил бы Эвелин и Роберту – хотел полюбить, старался, – но матери не подпускали их ко мне и настраивали против меня. Я был им не нужен… пока не выяснилось, что после меня останется чертова уйма денег. Тогда они принялись ко мне подлизываться. Я считаю, что ничего не должен своим внучкам, потому что они фактически не мои внучки. А ты как думаешь?)

(Хм… босс… думаю, что мне не стоит высказываться по этому поводу.)

(Да? А кто пять минут назад говорил, что мы должны быть друг с другом абсолютно откровенны?)

(Ну… Босс, с вашими выводами не поспоришь, но с вашей логикой я не согласна. Наследственность – не самое главное. Мне кажется, вы держите давнюю обиду, а это плохо. Плохо для вас, босс.)

(Девушка, вы не понимаете, что говорите.)

(Может, и так.)

(Никаких «может». Ребенок есть ребенок. Детей нужно любить и заботиться о них – иначе к чему все эти мучения? Юнис, как я уже говорил, моя первая жена была похожа на тебя. Агнес была моей Аннабель Ли, и мы любили друг друга сильнее, чем можно любить, но это продолжалось лишь год. Она умерла, родив мне сына. Я любил его так же сильно. Когда он погиб, во мне тоже как будто что-то умерло… и я сдуру решил жениться четвертый раз в надежде, что у меня родится еще сын. Но мне повезло – детей так и не появилось, и развод стоил мне лишь денег.)

(Босс, я вам сочувствую.)

(Нечего тут сочувствовать. Что было – то прошло. Вот что: Юнис, когда мы поднимемся с постели, напомни мне найти и показать тебе армейский жетон сына. Он должен быть в шкатулке с драгоценностями. Больше у меня от него ничего не осталось.)

(Конечно. Но это так мрачно. Давайте смотреть вперед, а не назад?)

(Все зависит от того, как смотреть. Я не скорблю о сыне; я им горжусь. Он погиб как герой, сражаясь за Родину. Но на этом жетоне указана его группа крови. Первая.)

(Ох.)

(Да, первая. Как и дочери, сын биологически не мой. И все равно я его любил.)

(Да, но… вы узнали об этом только благодаря жетону? После его смерти?)

(Черта с два. Я знал это со дня его рождения, а подозревать начал, еще когда Агнес только сказала мне о своей беременности. Но я смирился с этим. С достоинством носил рога и держал подозрения при себе. Каждая из жен внесла свой вклад в мой статус рогоносца. У меня были не козлиные рожки, а ветвистые оленьи рога! Мужа, который ожидает от брака иного, ждет жестокое разочарование. Я же никогда не питал иллюзий и ничему не удивлялся. Я и сам набирался любовного опыта с замужними женщинами начиная со школьных лет. Думаю, так происходит в каждом поколении. Но голова от рогов болит только у глупца, который воображает, будто его жена не такая, как все, даже когда у него предостаточно свидетельств обратного.)

(Босс, вы думаете, все женщины такие?)

(Нет, что ты! В молодости я знал достаточно пар, пришедших к алтарю абсолютно невинными и сохранивших верность друг другу на всю жизнь. Даже среди твоего поколения такие наверняка есть.)

(Наверное, встречаются. Но я не из их числа.)

(Я тоже. Никакой статистикой этого не докажешь. Юнис, секс – единственная вещь, о которой лгут абсолютно все. Но моя мораль такова: мужчина, который до брака не упускал случая поразвлечься, не должен ждать верности от жены. Иначе он дурак. Я не был таким дураком. Давай расскажу тебе об Агнес.

Она была сущим ангелом. Ангелом легкого поведения – и это значит именно то, что значит. Агнес любила всех, кого успела встретить за свою короткую жизнь. Для нее это было так же естественно, как дышать. Она… Юнис, ты говорила о раннем сексуальном опыте?)

(Я начала в четырнадцать. Маленькая шлюшка.)

(Маленькая – возможно. Но не шлюшка. Как и моя Агнес. Она никогда не была шлюхой и с радостью рассталась с девственностью, когда ей было двенадцать. Я…)

(Двенадцать?!)

(Удивлена? То-то же. Твое поколение считает, что придумало секс, а раньше его не было. Агнес была развита не по годам. Тогда и в шестнадцать мало кто начинал, насколько я мог судить – обычно не раньше семнадцати-восемнадцати. Наверное. Точно знать, что переспал с девственницей… ну, я не эксперт. Однако даже по тем временам Агнес не поставила рекорд; со мной в школе училась девочка, которая первый раз дала, как выражались дети в то время, в одиннадцать – а с виду оставалась тихоня тихоней, регулярно ходила в воскресную школу, и все наши учителя ее обожали.

Моя ненаглядная Агнес была такой же, только не притворялась хорошей, а правда была хорошая. Просто не видела ничего греховного в сексе.)

(Босс, а в нем и нет ничего греховного.)

(А я разве говорю, что есть? Но меня тогда терзали угрызения совести, пока Агнес не вправила мне мозги. Ей было шестнадцать, мне – двадцать. Ее отец преподавал в захолустном колледже, где я учился. Одним воскресным вечером они пригласили меня на ужин. Тогда и случился наш первый раз. На диване в гостиной. Все произошло так быстро, что я удивился и даже испугался.)

(Чего, милый? Ее родителей?)

(Ну да. Они были наверху и вряд ли спали. Агнес была еще слишком юна – возраст согласия тогда составлял восемнадцать лет, и хотя меня это никогда не останавливало, но ребята в таких случаях нервничали. А в тот вечер я вообще ничего не ждал и не был готов.)

(Готов к чему?)

(Мы не предохранялись. Мне оставалось учиться год, денег и работы не было, и жениться по залету не улыбалось.)