— Ага, — отмахиваюсь. — А что она пьёт? Подай ей ещё за мой счёт.

— Уверен, турист? Мордаха у тебя смазливая, жалко, если такую испортят.

— Да кто испортит, шутишь что ли? — Посмеиваюсь. — Вы тут на Земле вообще все страх потеряли?

— Чего⁇

— Ничего, коктейль тащи, — говорю строго и направляюсь к ней.

Девки какие–то мимо ходят пошарпанные, косятся. Мужики с рылами бандитскими снова от меня глаз не отводят.

Устраиваюсь рядом. Замирает Мари, пристально взглянув с идеально ровными бровями, вздёрнутыми вверх. Вблизи ещё притягательней. В платье этом, развратнее чем голая смотрится, из выреза бедро вылезло белое, нежное, и не знаешь куда смотреть, в декольте или на него. На шейке кулон–сердечко из золота и камушка синего, серьги тоже под такой стиль. Каблук сантиметров пятнадцать, уверен, попку оттопыривает, что у нетренированных зевак слюни текут. Стильная и привлекательная женщина, знающая себе цену.

— Здесь занято, — заявляет девичьим голоском довольно надменно, что я точно уже не отступлю.

— А мне кажется, что свободно, — отвечаю также надменно.

— Ваш коктейль, госпожа Сэма, от господина, — подаёт бармен, кивая на меня. И вид такой с подколом делает.

Похоже, Мари в ещё большем замешательстве. Бармен быстро ретируется. А она на меня снова смотрит, и теперь хмуро.

— Из Европы? Или Америки такой непонятливый? — Спрашивает.

— Нет, точно не с вашей планеты, милочка, — отвечаю с задором.

— Оно и видно, — закатывает очаровательные глазища и дует румяные щёки. — Я не знакомлюсь, красавчик. Лучше отойди на безопасное расстояние. Хотя верным будет убраться из нашего заведения как можно скорее.

— Я вообще–то на стриптиз хотел посмотреть. Но видимо меня обманули.

— По субботам он. И только для своих.

— Ясно, не хочешь прогуляться?

— А ты не сдаёшься, — усмехнулась впервые. — Я бы сказала, что турист, но акцента нет, местный?

— Да, считаюсь самым местным на данный момент. В детстве сиротой попал в Японию, семья Накато усыновила, живу всю жизнь в Осаке, работаю учителем в школе.

— А вы интересный, — повернулась ко мне полностью и даже подбородок опёрла на локоток, свесив конский хвост волос почти на метр.

Мысленно я поборол кадр, как наматываю этот самый хвост, вздёргивая её голову назад.

— Моё имя Юто, Юто Накато, — представился, подавая руку.

— Мари Сэма, — ответила, протягивая свою тонкую лапку.

Прихватываю, целую галантно.

— О, да вы джентльмен, — очаровывается, сияя, и спрашивает вдруг с подозрением: — а вы совсем меня не узнаёте?

— Простите, Мари, не припомню, чтоб где–то вас видел.

— Ладно, — произнесла испытывающе с нотками обиды и даже увела взгляд.

Рассматриваю её. Лет двадцать от силы, шейка нежная, кожа на лице безупречная. Куколка.

— За знакомство! — Поднимаю бокал, прерывая неловкую паузу, и чую, как тучи вокруг меня сгущаются.

— Ну давайте за знакомство, господин учитель, — отвечает неожиданно угрюмо собеседница, да ещё и вздыхает тяжело.

Звеним бокалами, она скромно втягивает уже из подарочного напитка, а я сразу половину через трубочку выдуваю. А хорошо–то как! Вшторило не по–детски.

— А не подскажите, господин Накато, что в таком заведении делает учитель? — Выдаёт неожиданно строго и весьма громко девушка.

— Я же сказал, на стриптиз хочу посмотреть, — пожимаю плечами и вижу, как двое верзил и один старикашка приближаются со спины.

— А тебе своих школьниц мало? — Раздаётся за спиной с хрипотцой.

Оборачиваюсь. Это пятидесятилетний дед высказался. Солидный костюмчик, цепь, часы, кольца. Точно босс.

— Старый ты извращенец, — комментирую его высказывание.

У того аж глаз задёргался.

— Что ты сказал сосунок⁈ — Проревел верзила слева.

Старик придержал.

— Мари, он к тебе клеился? — Поинтересовался босс елейным тоном.

— Да, господин Тагава, — бросила сучка. — Ещё и бредом своим впечатлить решил.

Обернулся к ней.

— Эх ты, а я–то думал, что у нас что–то может получиться, — произнёс с обидой.

— Ты бредишь, придурок⁇ — Отшатнулась Мари. — Таких сосунков как ты пол Осаки, шныряющих без дела. Турист сраный.

— Молодец, девочка моя, — похвалил босс.

— Иди к шесту, девочка моя, — передразниваю я. — Танцевать мне будешь, стерва. Никакого уважения к учителю.

— Что ты сказал⁈ — Взревел уже второй бугай.

Босс не стал придерживать, отмахнулся, отступая:

— Выкиньте его и сломайте пару рёбер, только не при даме.

— Да господин! — Отчеканили и полезли ко мне.

Соскочил я со стула резко в сторону и ушёл от хвата легко.

— О! Резвый какой! — Воскликнул верзила. И оба полезли на меня с двух сторон.

Решив испытать навыки, которыми меня наделили Репитеры, нападаю сам. Достаточно возжелать, чтобы кулак прилетел точно в скулу, и дёрнуться. И ву–аля, млять!! Один толстяк улетает, а за ним и второй срубается! Руки у меня длинные, реакция отличная, даже без замедления времени.

А ещё кисти не вышибло об их будки, что весьма показательно. Тело, как струна, жилы, как металлические прутья! Когда валятся оба придурка крайне неожиданно, девка позади вскрикивает. А босс орёт, зазывая новых уродов.

На меня сразу с трёх сторон лезет дюжина людей в чёрных костюмах. Не желая попасть в окружение, запрыгиваю на барную стойку и с ноги луплю в челюсть первому нарвавшемуся. Запрокидывается, как миленький.

А за ним получает и второй, цепляет нашу стерву, с которой они вместе летят под стол.

— А ты тварь!! — Визжит босс на плач своей возлюбленной. — Прикончите уже этого сосунка! Недотёпы!!

В ход идут резиновые дубинки! Ухожу с линии атаки, минуя резину, кулаки а затем и туфли едва–едва, перекатываюсь. Прыгаю на стол и бью совершенно другого, который, казалось бы, ни при делах, просто рожа мне не понравилась.

Тут же выстреливаю ногу назад, попадая по очередной морде. Прыгаю вверх, уходя от удара каратиста. С прыжка в голову попадаю ещё одному. С разворота бью, вырубая нового! Прыгаю, перекатываюсь, встаю, и в голову с ноги, бах! Вот это растяжка! Почти шпагат. Затрещали аж штаны.

Получаю вскользь дубинкой по спине. Парень проваливается на меня и выхватывает встречный. Перехватываю дубинку и блокирую выброшенную в меня ногу. Завизжал, как резаный! А, сломалась нога. Начинают нападать уже по трое! Народ прибавляется. Чувствую полную заряженность под адреналином. Отступаю и пускаю в ход уже стулья. Бросаю на толпу и следом лечу мочить. Двоечка заходит в морду верзиле, следом удар ломает нос дохляку. Челюсти набекрень, под ногами катаются те, кто уже получил своё.

Крик стоит аж в ушах звенит! Погром, топот и музыка ещё играет. Весь клуб уже дерётся со мной! А я отрабатываю навыки всё более осознанно, но чувствую вскоре лёгкую усталость. Моё тело — это оружие. Пару раз пропускаю, падаю, перекатываюсь, чтоб не запинали, и даю сдачи. Стараюсь разить сразу, чтоб не возиться с одним. Потому как два–три удара — это отвлечение.

Гадов двадцать осталось. Встряхиваю забившиеся руки. В ход идут ножи, тесаки и инструменты! Снова на барную стойку взлетаю. Придурок худощавый залетает со мной! Выбиваю молоток с ноги, который улетает кому–то в голову с глухим стуком. С вертушки бью по шее! Бедолага, как волчок крутится и врубается в стеллаж с выпивкой. Всё валится оттуда со звоном и грохотом! Следующий лезет, пинаю его туда же!

Дубинку подбираю на стойке. То, что надо! Спасибо, ребят.

От ножа успеваю дёрнуться, от второго поднырнуть. Бью дубиной по рёбрам, а следом по башке. Перепрыгиваю на стол, а оттуда по голове, как по футбольному мячу луплю. Выходит зрелищное сально назад.

Уцелевшие придурки пятятся от меня, спотыкаясь от тела товарищей.

— Берегись! — Слышу в башке от Бенедикты.

Со второго этажа двое бегут уже с пистолетами! Кидаю в них стул, который, попадая в одного, хоть на секунду отвлекает. Но второй направляет на меня ствол, и приходиться резко уходить за барную стойку!