Вместо тепла – зелень стекла,

Вместо огня – дым.

Из сетки календаря выхвачен день.

Красное солнце сгорает дотла,

День догорает с ним.

На пылающий город падает тень.

Виктор Цой, «Перемен»

Наступил сентябрь 1996 года. Мне недавно исполнилось пятнадцать лет. Я без особых усилий сдал вступительные экзамены в автодорожное училище и был зачислен в группу. Училище находилось в областном центре – городе Воронеже. Каждый день с понедельника по субботу я ездил туда на учёбу из Нововоронежа. Это меня не пугало. Мне казалось, что, отучившись, я быстро устроюсь на работу и стану зарабатывать свои собственные деньги. Учиться нужно было недолго – всего три с половиной года. Это меня очень радовало. Я хотел поскорее устроиться на работу.

Мой день начинался в половине шестого утра. Да, это рано. Я вставал, умывался, одевался и бежал на трамвай, на котором доезжал до вокзала. Там я мчался на перрон и садился в электричку. Электричка отправлялась в шесть тридцать. Приехав в Воронеж, я на автобусе добирался до училища. Пары начинались в восемь пятнадцать. Домой я обычно возвращался уже вечером, между тремя и пятью часами, в зависимости от количества занятий.

Настал первый учебный день. Проделав намеченный путь, в восемь я уже был в училище. Я ещё не знал, с какими трудностями мне придется столкнуться во время обучения. В нашей группе было тридцать два человека. Поскольку профессия была мужская, в группе не было ни одной девушки, только парни. С первого дня обучения коллектив разделился на четыре категории.

Первую категорию составляли так называемые «блатные». Блатные умели разговаривать по понятиям, знали воровские законы, были неплохими психологами, имели хорошо подвешенный язык и могли жёстко прессовать по понятиям. Вступая с ними в разговор, всегда нужно было быть осторожным и следить за сказанным. Они могли прицепиться к любому слову. Блатные имели некоторый вес в криминальном мире. В нашей группе их было шесть человек.

Во вторую категорию входили прихвостни блатных. Эти парни не обладали хорошей физической силой и плохо разбирались в воровских понятиях. Чтобы обезопасить себя от издевательств и разборок, они всячески пытались перевести стрелки на более слабых. Их девизом было: «Унизь более слабого, чтобы тебя не тронули!» Довольно долго им удавалось быть на плаву, но в конце обучения некоторых из них опустили по понятиям, и они перешли в четвертую категорию, состоявшую из изгоев.

К третьей категории относились независимые одиночки. Они не были блатными и не разбирались в воровских понятиях. Отстаивали только свою честь и никого не пытались опустить или стать сильными за счет слабых. Одиночки ставили перед собой цель получить образование, были хорошистами и отличниками в учёбе. Их было труднее опустить, чем изгоев, потому что, несмотря на превосходящие силы обидчиков, они твердо стояли на своём и могли дать сдачу обидчику.

Я примкнул к третьей категории, так как не был блатным и не разбирался в воровских законах и понятиях. Быть прихвостнем у блатных и опускать более слабых я считал ниже собственного достоинства. Хотя так выжить было намного проще, чем в одиночку противостоять толпе малолетних придурков, мнивших себя ворами в законе.

Четвертая категория состояла из изгоев. Это были самые слабые парни из группы, у которых не было ни физической силы, ни силы духа, чтобы отстаивать свою честь. Над ними в первую очередь начали издеваться и устраивать им травлю. Для блатных и их прихвостней это было развлечением. Чувствуя свою безнаказанность, они упивались своей властью над более слабыми, причем всегда делали это толпой. Один из них начинал подкалывать и унижать слабого, остальные мигом подхватывали, и начиналась травля. Это было похоже на то, как стая шакалов загоняет свою жертву на убой. Они так и рыщут вокруг неё, придумывая всё новые поводы для унижения.

Мне было неприятно за этим наблюдать. «Неужели они не понимают, что сами могут стать такими же изгоями, попадись им кто-то посильнее? А более сильные всегда найдутся», – думал я.

Но заступиться за них я не мог, потому что и мое положение было довольно шатким. В скором времени мне тоже пришлось столкнуться с разборками. Один на один я был готов встретиться в бою с любым из блатных. Я был крепок духом, но, к сожалению, не обладал достаточной физической силой. Часто случалось, что сила духа позволяла мне победить более сильного физически противника. «На чьей стороне правда, тот и сильнее», – считал я.

Вот только перед боем нужно было дать словесный отпор целой группе парней. А это очень сложно, ведь несколько голов работают быстрее, чем одна, к тому же, как ни посмотри – страх сковывает и снижает работоспособность мозга. Так сказать, парализует организм. А не бояться в пятнадцать лет невозможно. У тебя пока маловато жизненного опыта, и тебе кажется, что твоя жизнь ещё что-то значит!

Так что мне оставалось наблюдать за происходящим со стороны и готовиться к предстоящим разборкам и отстаиванию собственной чести. Думать о слабых было некогда – нужно было продолжать учёбу и защищать свое достоинство в этом бардаке.

Вместе со мной на учёбу в Воронеж ездили ещё два парня из нашей группы из поселка Петушки. Петушки находятся недалеко от Нововоронежа, в четырех станциях. Я быстро познакомился со своими попутчиками. Один был высокий и длинный, звали его Вася. Второй – маленький, белобрысый, средней комплекции, по имени Коля.

В параллельной группе тоже учились парни из Нововоронежа – Кирилл и Толик. Это были обычные, ничем не примечательные парни среднего телосложения и роста.

Мы быстро объединились и стали ездить вместе. Вместе всегда веселее, чем в одиночку. Чтобы легче было встречаться в электричке, мы решили, что будем всегда ехать в одном и том же вагоне – третьем с конца поезда.

Каждое моё утро начиналось со штурма электрички. В стороне Воронежа находились крупные заводы, и нововоронежские рабочие добирались на работу на том же транспорте.

Когда электричка подъезжала к моей станции, она уже была битком набита пассажирами. Нужно было очень постараться, чтобы попасть в вагон. Я уже заранее знал, где будут открываться двери, и всегда занимал это место на перроне. Затем толпа стискивала тебя, будто клещами, и просто вносила в вагон. Главное было оказаться в нужном месте перед дверями.

Оказавшись внутри, я мчался к парням, которые махали мне руками и держали для меня место. Я падал на сиденье, и мы тут же доставали карты. Самой популярной игрой был «Козёл». Всю оставшуюся дорогу мы играли в карты, шутили и болтали. Через три станции вагоны пустели – рабочие выходили на своих станциях, и теперь можно было свободно пройти в тамбур и покурить.

Обычно мы курили одну сигарету на троих или двоих. Денег, как правило, не хватало, и сигареты были на вес золота. Мама давала мне десять рублей на неделю на питание и проезд. Обычно покупалась пачка сигарет за четыре рубля марки «LM» или «Dallas», и ещё оставалось немного денег на пирожки, которые я брал на вокзале на обратном пути. Чаще всего я покупал пирог с картошкой, а иногда мог побаловать себя беляшом с мясом.

Обедать в столовой автодорожного училища было дорого, да и опасно. Если ты шёл в столовую, вокруг тебя сразу собирались халявшики, которые или клянчили, или вымогали у тебя деньги. Таким образом, ты сам мог остаться и без обеда, и без денег. Чтобы не привлекать внимания и обходить острые углы, мне приходилось первый раз за день перекусывать хоть чем-нибудь на вокзале уже после занятий. Конечно, я постоянно был безумно голоден. Но делать нечего, приходилось жить в таких условиях, какие были.

Кроме игры в карты и балагурства, в дороге мы учили уроки и готовились к контрольным. Часто дремали в вагоне, потому что вставали очень рано.