Да!

Я, дурак такой, улыбался во весь рот, видя сквозь стены то, что королева паникует, злится. Как она отчитывает своего верного раба.

– Ивон, пять тысяч – его цена за вход. Подумай…

– Нет! Ни за что, Томми! Ты рехнулся?! – Тут верзила уже не просто вздрогнул, а дернулся, когда я четко расслышал эти ее крики.

Томми. О да, теперь я узнал и имя не врага, не ее раба, а своего парламентера к разгневанной королеве. Которая по факту находилась близко, но, казалось, и очень далеко от меня, в другом, большом царстве, куда я уже ступил после решительного боя.

– Шесть штук! – крикнул я в сторону трубки и подмигнул Томми.

Не знаю, что на меня нашло… Зачем я снова пустился в торг? Но надо было как-то, пусть так вот, цинично и меряя всё деньгами, но хоть таким способом двигать «сюжет» вперед. Аукцион за шанс увидеть королеву Ивон. За возможность предстать перед ней уже без маски.

– Так, ладно, Ивон. – Парламентер Томми обреченно выдохнул и поставил телефон на громкую связь. – Сама ему скажи, я не знаю, что с ним делать… – Он поглядел с каким-то даже сочувствием, что ли. – Сломать ему нос прикажешь? Это я могу. Копов вызвать – это шороху наводить. Короче, тебе решать.

«А этот Томми мудрый мужик, не просто дуболом», – подумал, пропитываясь к нему всё большей симпатией и уважухой.

– Передай, чтобы убирался! – послышался суровый, надрывный голос из динамика.

– Он тебя слышит, – хмыкнул Томми, криво улыбнувшись, потому что его, похоже, забавляла эта странная игра, где он был непосредственным участником. А возможно, этот типок просто собирался в итоге принять мои деньги, захапать часть себе в виде платы за успешное пособничество.

А еще он невольно помог мне взять королеву в эти, как бы… заложницы. Она не могла покинуть рабочее место, пока я нахожусь внутри. Если, конечно, у «Саламандры» нет черного хода…

Верно, я готов был стеречь королеву где и сколько угодно по времени, а затем выкроить момент, чтобы принудить ее пойти со мной на свиданку чертову.

– Семь тысяч долларов, мисс?.. – произнес я как можно ровнее и деловитее, намереваясь пронюхать, какая у нее фамилия.

– У-хо-ди-те! – отчеканила стерва.

Ей совершенно плевать на деньги, блин? Понятно и предсказуемо даже. Гордая, значит, принципиальная и непродажная. О да, и это еще больше будоражило! Заставляло всё больше распаляться в желании заполучить ее теперь уже любой ценой и из принципа, мать его!

– Восемь тысяч, мисс… Ивон? – продолжил по инерции, уже не соображая то, какие большущие цифры с кучей нулей вылетают из моего рта.

Три нуля в конце? Четыре? Пять? Шесть?

По хуй!

В тот момент я готов был отдать в ее тонкие светлокожие ручки всё до цента.

– Десять тысяч, Ивон! – на высокой ноте произнес, потому что надо продолжать спорить с ней, торговаться, лишь бы беседа не закончилась прерывистыми гудками.

А Томми, открыв рот, смотрел то на меня, то на экран телефона. И явно охреневал!

Еще бы: не купюра-десятка, а пара-тройка его месячных окладов. Да, я бросал на кон всё больше деньжат, которые для меня в моменте полностью обесценились.

– Томми, покажи мистеру, где выход, если он не в курсе! – после долгой паузы послышался какой-то неуверенный голос.

«Бинго!» – стрельнуло в башку. Ее явно поразило то, сколько я готов выложить… Непонятно за что по факту?

Ну и пусть!

– Двадцать тысяч долларов, Ивон, – с трудом сглотнул, потому что в горле пересохло и я реально уже утомился… от всего! От борьбы с Томми в начале, от противостояния с королевой здесь и сейчас.

– Боже, Ивон, – прохрипел Томми, который стоял во время странного торга неподвижно, истуканом.

– Тридцать тысяч, слышишь, Ивон? – раз за разом я с упоением произносил ее имя, как бы делая его всё более плотским, земным, досягаемым.

– Хоть миллион. Мой ответ – нет! Прощайте! – прозвучало категоричный и теперь уже финальный отклик, что рассеялся болезненным гулом в моем воспаленном, но уставшем сознании.

Пик-пик-пииик… Она бросила трубку?

Вот… Тварь! Сука! Стерва! Гадина! Ведьма треклятая!

Я не мог подобрать всех тех слов, которые с катастрофической досадой разорвали мое нутро в клочья!

Да, она бросила трубку, отрезав тем самым все возможные, так сказать, цивилизованные и о-о-очень дорогие способы договориться, наладить с ней связь.

Ноль шансов!

– Тебе пора, брат. – Тут увесистая лапа Томми легла на мое плечо.

Он с сочувствующим видом мягко просил покинуть заведение. А я просто осоловел, полностью обессилел. Потому что опять проиграл! И не на поле. Не на каком-то важнейшем матче…

В миллион раз хуже!

Потому что эта гребаная королева даже за миллион бы меня не впустила в клуб, нет, в свое царство. Так прямо и сказала, блядь!

– Пойдем-пойдем, брат. – Томми аккуратно взял меня под локоть и повел в сторону выхода.

Шаг. Еще один…

И я, разгромленный в пух и прах, вот-вот снова окажусь на ночной безжалостной улице. В ненавистном Нью-Йорке, который сжал мои яйца в ледяных бетонных тисках и не собирался отпускать в теплую, легкую, беззаботную Калифорнию.

– Слушай, – прошептал, остановившись у самого входа, и умоляюще заглянул Томми в глаза. – Ответь: ну почему так?

Томми понял мой пространный, но такой всеобъемлюще-фундаментальный вопрос. Он задумался, силясь сформулировать ответ, который заочно заставил меня пропитаться… паническим страхом.

– Она замужем? – после паузы в целую вечность я упростил ему задачу.

– М-м, нет, – отрицательно помотал головой Томми, но почему-то его это «М-м» нисколько не утешило, а вогнало в меланхолическую грусть, что странным образом смешалось с каким-то кротким отчаянием.

– Ясно, но тогда, может, она лесбиянка? – задал этот вопрос, на самом деле желая хотя бы с ним, с Томми, еще парой слов перекинуться, потому что почувствовал себя очень одиноко.

– М-м-м, нет, брат, она не лесби, – изогнул бровь здоровяк.

– Тогда в чем, черт меня дери, проблема, брат?! – Я зажмурился от чувства какой-то запредельной безысходности.

– Тебе пора, пора уже, – кивнул в сторону выхода Томми.

– Сука! – Я с силой толкнул наружу тяжеленную дверь, и от этого мое сердце тоже потяжелело настолько, что вот-вот готово было упасть черным шаром для боулинга прямо в кишки.