На которой всё пройдет как надо: без сучка без задоринки. Я это знала, мысленно давала себе и другим участникам гарантии в этом фундаментальном вопросе. Но всё же волнение, такое привычное, ставшее нормой именно перед премьерами, уже подступило, когда я курила сигариллу на балконе перед расставанием.

Притушенный бычок. Финиш. Попросить ангела уйти. И мысли лишь о том, что мне надо хорошенько выспаться. Что нужно еще разобрать пакеты «Givenchy» и отдать горничной на глажку наряд, купленный по случаю новой магии. Что надо не забыть хоть что-то поесть, ибо в противном случае я опять рискую упасть в обморок. И не дай бог получить сотрясение мозга…

– Черт меня дери, – вновь прошептал, увидев нечто…

Нереальное!

На сцене зала, стены которого были выкрашены в лаковый черный, находилась женщина. Точнее, оперная певица, исполняющая какую-то арию на итальянском. Меня поразил ее голос, плавность движений и пышные формы. Но больше всего – ее облик в целом, перед которым мгновенно померк темнокожий рогатый верзила.

Обнаженная певица, сплошь покрытая жемчужной пудрой-пыльцой. Радужки ее глаз светились светло-голубым неоном, а взгляд устремлен куда-то в космос. Она, как и все присутствующие, находилась в некоем мистическом трансе. Это очень трудно описать…

Да, ее тело, волосы, забранные в длинный-предлинный конский хвост, покрывала пыльца, поэтому созерцание не вызвало ни капли смущения, как, например, когда ты первый раз приходишь в стриптиз-клуб.

Лобок певицы – единственное место, находящееся вне поля зрения. Интимную зону прикрывали концы огромных белых крыльев, которые были сложены там так органично, но и вместе с тем заигрывающе, что ли…

«Я покажу тебе многое, но не всё», – вот о чем говорил ее образ. И я завороженно лицезрел эту диву через прорези маски маньяка Джейсона из «Пятницы 13», теребил чертову запонку цвета глаза рептилии. И благодарил себя за то, что решился постучаться в дверь!

А еще за то, что я достаточно много зарабатываю и не сожалению ни о едином потраченном долларе на шмотье и входной билет.

Я попал в мир, который вовсе не выглядел адом, где жарятся порочные грешники.

Сюр. Настоящий сюрреализм, смешанный с фантасмагорией.

За столиками сидели нарядно одетые люди в самых разнообразных масках. Они не смели не то что болтать или громко шептаться, а даже пикнуть. Потому что перед ними, на сцене находилось мифическое древнее создание. А все мы, зрители, были земными смертными существами, что заслуживают лишь маскарада, но попали в мир настоящей магии.

– Следуй за мной, – вдруг раздался тихий, еле различимый голос с теплым выдохом прямо мне в ухо.

Девушка с черными линзами. Она улыбнулась и потянула за собой влево, за крайний микроскопический столик, который единственный пустовал. Одна из нескольких подобных ей в зале. Фигуристые девушки, покрытые черной блестящей пудрой в свет стен. Они не сливались с теми стенами, а являлись призраками, тихо и бесшумно снующими по «Саламандре» с одной целью – координировать, блюсти некий порядок в этом темном хаосе.

Я проследовал за девушкой, которая шла спереди и держала меня за руку. Ее попку, промежность прикрывали красные стринги. И я поймал себя на мысли, что хотел бы прилюдно вставить ей прямо на том крохотном столике. На глазах не у удивленной или смущенной публики, а перед той частью, состоящей из мужиков, кто хотел бы того же. И непременно сделали бы, если б им дали волю…

И да, я вспомнил Аниту Дуглас, которую трахал на столе в кабинете и которую с жаром брал в дешевом мотеле. Я, грешник, попал четко на свою тарелку и наслаждался тем, что нахожусь в аду. Тем, что безымянная чертовка в красных шелковых трусиках ведет меня, как барашка на поводке, к месту ритуального затлания!

На столике не оказалось ничего. Ни меню, ни каких-то штучек, что должны создавать уют или атмосферность. Потому, блядь, что того и не требовалось. Я глянул на сцену, где продолжалось шоу. Оперная дива не поклонилась под аплодисменты, а будто исчезла, пока я пялился на чертовку-проводницу.

Певицу сменили парни, чьи лица скрывались под капюшонами длинных саванов.

– Выпей, – вдруг послышался уже теперь знакомый голос.

Девушка-чертовка склонилась надо мной и подала рог на цепочке. Да, самый настоящий бычий рог с темной непонятной жидкостью. Она притянула меня за подбородок к емкости, приподняла хоккейную маску и не силой, но принудила испить из рога.

На мгновение я испытал испуг. Вспомнил опасения, что настигли, когда темнокожий верзила забирал телефон.

«А вдруг это отрава? Зелье, что полностью лишит меня разума?» – подумал, но тем не менее послушно пригубил.

В роге оказалось очень сладкое, густое и терпкое вино, которое я не пью, предпочитая скотч, бурбон или текилу с лаймом и солью. Но мне понравился напиток, который будто бы дремал в бочке в винных погребах с допотопных времен…

– Вот та-а-ак, – улыбнулась чертовка, протерев мои губы черными пальчиками, и нацепила маску обратно. Получив возможность видеть, я невольно перевел взгляд на ее идеальные сиськи и топорщащиеся соски.

Да, мой приятель в ужасно неудобных, точнее, непривычных брюках встал мгновенно! Я, тот, который еще несколько минут назад желал выдрать девчонку на столе, вдруг почувствовал себя робким пацаном-подростком, который первый раз видит бабские прелести вживую и так близко.

– Такие мягкие губы, – шепнула на ухо чертовка.

Она изогнула поясницу словно кошка и принялась целовать хоккейную маску в тех местах, где находилось несколько круглых прорезей для дыхания. Чертовка засунула свой теплый язык в каждое из десяти отверстий внизу маски. Да, именно столько я их насчитал, чувствуя, как меня целиком окатило волной огня!

Я хотел схватить ее за талию и притянуть к себе, но чертовка ловко выкрутилась из моих объятий, с улыбочкой и игриво погрозила пальцем, мол, нет, парень, здесь другие порядки. Ты хоть и заплатил, но не главный. Я здесь что хочу вытворяю, потому что чертовка, а ты – жалкое земное существо с лютым стояком.

Живи теперь с этим!

Она уходила, похотливо и дерзко виляя бедрами. Я очень хотел бы снять маску, чтобы видеть всю полноту картины, но не мог, потому что надо соблюдать некие негласные правила…

– Есть! – громко шепнула в торжестве, подскочив на рабочем кресле.

Повезло! В сумочке нашелся изящный мундштук, который загадочным образом вроде как пропал. Да уж, воистину женские сумки – это черные дыры. Я вспомнила, что, кажется, заныкала сигариллу со вкусом шоколада в ящике стола. Давным-давно, когда в очередной раз и тщетно пыталась бросить эту дурную привычку, но не удержалась и на «экстренный случай» припрятала крепкий табачок между квартальными отчетами.