Да, та подушка впитала столько слез за все годы испытаний и нужды, что, наверное, если выпотрошить ее и попробовать перо на вкус, то можно умереть от вкуса горечи и количества въевшейся соли…

– Лучше не от кометы, а от потопа, – частично вернувшись в реальность, я в прострации произнесла в темноту салона такси.

– Что? – переспросил водитель, глянув на меня через зеркало заднего вида.

– Потоп. Этот город достоин быть разрушенным океанической водой.

– Почему? – захлопал глазами собеседник.

Я утерла горячую слезинку-гадину, что скатилась по щеке.

– Причина проста, сэр, люди, что попадают в этот город, – черствеют. Они разучились плакать.

По пути, тихо матерясь, я загуглил-таки, как правильно зафиксировать запонки, блядь! Потому что продавщица Сара, чтоб ей провалиться, как оказалось, всучила светлую сорочку без привычных пуговиц на манжетах. Я даже порывался и вовсе не наряжаться, но предположил, что в ночные заведения абы в чем не пускают. Недаром ведь мне сунули визитку в отделе, где не найдешь шмоток ценой ниже пятисот баксов.

Ох, видели бы меня пацаны из команды, боже!

Темно-зеленый костюм-тройка, ткань которого по цвету и фактуре больше смахивала на обивку русского бильярда, мать его.

Да, у меня своя манера одеваться в обычной жизни. Не люблю я классику. Но еще больше не выношу весь этот городской шик, когда всякие там игроки в соккер13 выряжаются в футболочки поло и брючки. Лоснящиеся придурки, фу!

Я не из тех, кто занимается подобной херней, лишь бы привлечь внимание. Ромео Моралес – мужик, предпочитающий широкие футболки, а не говно в обтяжечку. Хотя моя фигура позволяет носить что угодно. Думаю, многие дамочки были бы далеко не против, если б я и вовсе разделся догола и неторопливо прошелся перед ними по Голливудскому бульвару в моем родном Лос-Анджелесе.

Честное слово, не против бы были!

Но Ромео Моралес не эксгибиционист и не извращенец. Он не снимается в порно, хотя не так давненько на вечеринке одна женщина из этой индустрии, вроде как в шутку, но сделала такое вот предложение. И ее слова заставили задуматься. Я серьезно сейчас.

Потому что меня так и подмывало совершить какой-нибудь провокационный поступок. Но мой батя прибил бы, узнай о подобной выходке. Точно прикончил бы из ружья, что висит на стене в их с мамой спальне. Сдохнуть в месте, где я двадцать пять лет назад был зачат?

Нет уж, это точно не по мне финал.

Короче, я ношу широкие спортивные шмотки и идеально чистые кроссовки последней модели. И вечно жажду приключений…

– Вам сюда, сэр, – проговорил очень упитанный таксист, то ли индус, то ли пакистанец, притом как-то игриво подмигнув мне.

Он явно что-то слыхал о «Саламандре», куда я прибыл впритык – за пять минут до полуночи, потому что не учел гребаные нью-йоркские пробки. И это заставило немного поволноваться, ведь по жизни я пунктуален. Расплатившись, оправил чертов итальянский пиджак и жилет…

– Господи, Святая Дева Мария! – прохрипел, снова глянув на странные запонки, которые чем-то напоминали зеленовато-мутные глаза рептилии. – Как думаешь, приятель, меня в таком прикиде пустят? – зачем-то спросил толстого водилу, от которого разило сандалом так, что хоть задохнись.

– Вы выглядите с иголочки, мистер, – снова подмигнул он и растянул рожу в хитрой улыбочке. – Простите, сэр, но ваше лицо кажется мне знакомым… Простите, с памятью туго. Где я мог вас видеть?

– В высокобюджетной порнухе, – пошутил, дернув за ручку и толкнув плечом дверь. – Я зарабатываю на жизнь, чпокая красоток. Не работа, а мечта. Адьос, амиго!

***

На входе в заведение со старинной зеленой дверью, которая тоже походила цветом на мой дурацкий прикид, не было вообще никаких опознавательных знаков. Меня никто не встретил.

Какое-то время я стоял под козырьком возле этой двери и тупо пялился на потоки воды, что стекали в ливневку. Ночная атмосфера казалась мрачной, а я чувствовал себя не в своей тарелке. Как парнишка из фильма «Один дома-2», который шастал по Нью-Йорку и влипал во всякие истории. Нет, в отличие от Кевина Маккалистера, меня не преследовали два бандита, мне не нужно было изображать кого-то перед персоналом гостиницы, как в том кино. И к слову, пацан оказался куда более изобретательным и изворотливым в сравнении со мной – растерянным кретином, у которого в бумажнике куча кредиток, на лацканах запонки за три сотни долларов. Херь, которую я надел в первый и последний раз в жизни, клянусь!

Я продолжал стоять под дверью, будто какой-то идиот, что забыл зонт и теперь наивно ждет окончания этого чертового всемирного потопа. В общем, я захотел долбануть по закрытой двери, но вместо этого опасливо и осторожно постучался костяшками озябших пальцев…

Мне открыл огромный чернокожий верзила. И я охерел, потому что, во-первых – почувствовал себя малорослым под его испытующим и надменным взглядом сверху вниз, а во-вторых – опешил от его вида в целом!

Нет, он не был одет в черную футболку с надписью «Охрана», «Фейс контроль» или типа того. Его тело покрывал слой черных блесток, а на голове красовались рога. Да-да, темные толстые и изогнутые рога черта.

– Черт меня побери! – пролепетал я не моргая.

– Поберу-поберу, приятель, не волнуйся, – издевательски оскалился белоснежными зубами верзила. – Но сперва назови свое имя.

– Ромео Моралес, – прохрипел я, когда здоровенный черт развернул свиток с печатью в виде пятиконечной звезды.

– Неа, – цокнул он. – Не вижу такого.

Я полез в карман спортивных штанов… ой, блин, тут вспомнил, что на мне итальянский костюм. А визитку-пригласительный сунул в не карман классических узких брюк, а приталенного пиджака.

– Ладно, сойдет, – принял вещь верзила. – Вот теперь добро пожаловать в ад, но вход стоит полторы тысячи. Оплата картой или наличными прямо сейчас.

Да уж, чертовка Сара вытащила из меня кучу денег. И тот черный амбал, чье могучее тело прикрывала лишь какая-то набедренная красная повязка, тоже решил чуток подопустошить мои счета.

И адский ночной Нью-Йорк приоткрыл занавес, приглашая в мир чего-то запретного, греховного… Я не хотел в ад к чертям, к падшим душам и разного рода сумасшедшим, но рогатый блестящий тип уже забрал визитку и терпеливо ждал в дверном проеме, пока я налюбуюсь им, этим дежурным у врат в чистилище…

Я достал первую попавшуюся карту, даже не поглядев на бумажник. А в это время черт уже набирал сумму на портативном терминале. Именно это устройство позволило немного прийти в себя и убедиться, что это не сон, не наваждение, а просто какой-то закрытый клуб для ненормальных богачей, что пресыщены жизнью.