Что и говорить, люблю я при случае шокировать таких услужливых милых людей, как Сара продавщица, отборной матершиной и полным нулем манер. В этом мы о-о-очень схожи с засранцем Риверой, который ответил мне сообщением, мол, жаль, что самолет не рухнул в Гудзон. И передал привет от Веснушки и детей…

Эта Сара с каким-то загадочным видом огляделась по сторонам и полезла под прилавок, сделанный из натурального белого мрамора. Он напомнил мне ритуальный камень, на котором секстанты-сатанисты приносят сакральную кровавую жертву в виде агнца или даже человека…

– Вот, сэр. – Она протянула чудную визитку, сделанную из металла оттенка меди.

– Что за нахуй? – удивился, прочитав буквы на гравировке.

«Саламандра», а ниже еще одно слово: «Полночь».

Э-м-м-м. Первая мысль – Сара накурилась и прикалывается. Вторая – она сунула визитку с именем элитной проститутки. Я, конечно, не против покувыркаться со жрицей любви, но как ее найти, если нет ни номера телефона, ни адреса борделя?

– Спросите у любого таксиста, он отвезет, – прищурилась загадочная Сара, которая выглядела уже не лисой, а самой настоящей ведьмой.

Я вышел из универмага в смешанных чувствах. Настолько растерялся, что даже не заметил, что с металлической херовины, что лежала на ладони, стекают капли, а мои волосы промокли от проливного холодного дождя.

Оказывается, Нью-Йорк хранит секреты, точнее, живет своей потайной жизнью. И теперь он приглашает меня – приезжего богача и известного спортсмена – не просто пуститься в путешествие по кабакам и мюзик-холлам, а соприкоснуться с чем-то…

Необычным?

Как говорит мой креативный менеджер Уна Натанзон, «главное – не позволять себе закиснуть». Предположу, что когда-то она пребывала в состоянии простоя и теперь не хочет повторения прошлого опыта…

Очень даже понимаю!

Впрочем, расспрашивать подробности ее биографии не собираюсь. Ровно так же, как и рассказывать о забитой, жалкой Глупышке-Салли, которая так долго находилась в плену страхов, комплексов, обид и постоянных унижений. Девчонке, которая души не чаяла в парне, до которого ей было как до звезды. И никому-никому не было до нее никакого дела. До ее чувств… Особенно мне – Ивон Хасс. Поэтому нечего тут раздумывать, ворошить прошлое, ждать от кого-то жалости после откровенных бесед.

Салли умерла.

Превратилась в тлен, легкий пепел, который я самолично развеяла много лет назад одним ранним туманным утром… И он с холодным дуновением ноября полетел над Центральным парком. Часть его осела на земле и на дне пруда, а другая его часть – улетела в дымчатое небо.

И на этом – всё.

Лучше про Уну Натанзон… Когда она произнесла эту фразочку про «не закиснуть» при первой нашей беседе, я уверилась в том, что приняла верное решение нанять ее. Хотела заграбастать эту девчонку, чего бы это мне ни стоило! Потому что энергия Уны Натанзон в совокупности с креативностью, вкусом, вниманием к мелочам и желанием двигаться вперед – всё это то, что мне было нужно от нее, как от главного работника.

Я случайно приметила Уну в камерном чикагском театре. На премьере одной современной постановки. Точнее, я прикинулась восторженной зрительницей и после финальных аплодисментов выяснила у билетера, кто заведует оформлением сцены и костюмами. Ко мне вышла худосочная рыжеватая девушка с улыбчивыми глазами и в причудливом наряде в стиле бохо.

Мы с Уной очень разные по манере одеваться. Слишком разные для того, чтобы дружить. Потому что она – любительница обсудить политику и всякие социальные темы, а я вообще не про это. Такие, как Уна, часто становятся лидерами каких-нибудь общественных движений. Подобные ей готовы вывернуться наизнанку ради униженных и оскорбленных. И таскаться по демонстрациям, разным там акциям протеста.

Такая, знаете, вечно воодушевленная у нее творческая натура. А я – говорю мало и в основном по делу. Я типичный интроверт и самый настоящий мизантроп, который в теории может, но не хочет сходиться с людьми. И уж тем более не мое – это заниматься всякой благотворительностью или участвовать в цирке под названием «демократия». В отличие от Уны, которая всяким фондам исправно помогает, я без очевидной для меня пользы и пальцем не пошевелю ради кого бы то ни было.

Уна Натанзон, признаться, мне симпатична. Она не задает вопросов о личном. А на ее болтовню я образно затыкаю уши берушами. Она это знает, но не обижается. Уна, не будь дурой, уже сообразила, что я скорее сдохну, чем позволю этому треклятому миру заглянуть в мое темное мрачное нутро.

Ибо не хрен ему там делать.

Ивон Хасс способна создать свой собственный проект под названием «Жизнь». Точнее, уже его создала. Сотворила вселенную, где она хозяйка и повелительница. Именно так!

Уна, кстати, ломалась долго с моим предложением. Целую неделю. Я писала ей сообщения со всё более и более выгодными условиями. Заманивала разными плюшками, вещала о творческой свободе и карьерных успехах. От нее требовались лишь две несложные вещи: побросать в чемодан шмотки в стиле хиппи-бохо и перебраться в Нью-Йорк…

Но была одна больша-а-ая проблемка. Ее муж. Хмурый брюзга Авраам Натанзон. Богатый тип, который занял нехилую нишу на рынке чикагского фастфуда и эффективно проник в другие штаты. Он не собирался срываться с насиженного, прокормленного места, в котором начал когда-то бизнес.

Но мы с ним из одного теста, потому что упорства, точнее, упертости нам обоим не занимать. И опять же, чувства выгоды.

Мои связи в городе. В том числе с арендаторами помещений. Я, Ивон Хасс, как настоящий спрут успела запустить щупальца везде, благодаря знакомствам с гостями «Саламандры».

Поэтому Авраам Натанзон в итоге сдался. А точнее, взвесил все «за» и «против» по поводу скидок на аренду и перспектив устойчивого расширения, ведь он – монополист. А Ивон Хасс – очень полезный человек. Хоть и не монополистка, но женщина, предлагающая особые развлечения.

Мда-а-а, а ведь несколько лет назад я почти сдалась, потому что дела шли неважно… Мне никак не удавалось привлечь внимание богатой публики к новому заведению. Так сказать, заставить попробовать новые блюда на вкус. И я сделала довольно неординарный ход – заложила в ломбарде подвеску от Tiffany и потратила вырученные деньги на крутые визитки.

Взятки?

Да, я приплачивала продавщицам из универмагов Saks, Macy’s, Bloomingdale’s за то, что они тайком давали визитки мужчинам, чьи чеки за покупки превышают двухмесячный оклад офисного клерка. Эти люди получали некое тайное приглашение, послание. Будоражащую воображение задачку, в которой было много неизвестных.

Крупицы информации в сети о «Саламандре». Никакой рекламы с целью рассказать, что ждет гостей внутри закрытого клуба. «Саламандра» в итоге обросла слоями из слухов, домыслов, сплетен. Потому что посетители не стремились болтать направо и налево о том, что увидели. В чем участвовали…