Помня об инструкциях, Аркаша медленно двинулась в сторону крайнего правого турникета. Почему-то через него люди проходить избегали.

«Да ладно. — Девушка озадаченно всмотрелась в красный огонек на панели. — Состояние вроде рабочее. В чем же причина? Так, не следует накручивать себя понапрасну. Вполне возможно, что дело вовсе не в каких-то там сверхъестественных причинах, а в элементарной лени. Ну, лень топать до крайнего турникета и все тут. — Аркаша прислонилась спиной к холодной стене и пробежалась взглядом по толпе. — Бред, бред, бред. Такая толкучка, но ни одному человеку даже в голову не приходит выйти из очереди и пройти через этот турникет, где совершенно никого нет. Кроме меня. Такое чувство, будто никто его не видит».

При попытке резко оттолкнуться от стены сумка, болтавшаяся на плече, внезапно начала сползать. Давно стоило проверить, что за тяжесть натолкала ей в дорогу тетя Оля.

Неловко качнувшись, Аркаша запнулась одной ногой о другую и едва не свалилась на не блещущий чистотой пол. Сумка сползла окончательно и с глухим стуком приземлилась на массивные плиты, подняв столб залежавшейся пыли. Из бокового кармана выскользнул шарик-попрыгунчик. Жестоко ломая все законы физики, обошел мерными прыжками валяющуюся сумку и устремился к изумленной девушке. На последнем прыжке шарик чутка помедлил и, без посторонней помощи увеличив силу удара о землю, взлетел на уровень лица Аркаши. Теньковской ничего не оставалось, как просто раскрыть ладонь и поймать попрыгунчик.

— Чума, — выдохнула она, обалдело осматривая желтый шарик со всех сторон — вдруг на дистанционном управлении? — А это еще что?

В какое-то мгновение пальцы нащупали дефект на гладкой поверхности. Поднеся шарик к самому лицу, девушка прищурилась, ища странноватый выступ. Оным оказался бумажный краешек, торчащий из попрыгунчика примерно на миллиметр. Затаив дыхание, Аркаша подцепила ногтями обнаруженный краешек и осторожно потянула на себя. К ее удивлению, бумажный материал легко поддался, и через секунду в руках девушки очутился желтый плотный листок, по размеру напоминающий билет на цирковое представление. К слову, попрыгунчик после извлечения билета исчез — просто-напросто перетек в бумажную субстанцию, словно расправившееся после воздействия воды виртуозно сложенное сувенирное полотенце.

— Желтый билет. — По позвоночнику Аркаши в очередной раз пробежал холодок. Жизнь определенно не готовила ее к столь масштабной атаке инфернальных событий. Однако отступать было уже поздно... да и некуда.

Опасливо осмотрев пустую сторону билета, девушка перевернула его, тайно надеясь, что и на другой стороне не окажется каких-нибудь подозрительных надписей, которые породят лишние мысли в голове и затормозят двигательную активность. Интуиция прямо-таки вопила, что в нынешней ситуации следует просто отдаться течению. И не думать. Ни в коем случае не думать.

«КУКУО», — сообщили грациозные черные буквы на другой стороне билета.

— А вот это мне уже не нравится, — пробурчала Аркаша, стараясь не задумываться о смысле этих таинственных букв. Напрасно. Разум уже сохранил в памяти витиеватую каллиграфию, тут же начавшую долбить по ее сознанию раздражающими метафизическими постукиваниями: «ку-ку, ку-ку, ку-ку». — А-а-а! Это выше моих сил!

Схватив сумку, девушка вдарила билетом по панели и, уже не удивившись появившемуся зеленому огоньку, почти перевалилась через турникет.

Оказавшись на другой стороне, Аркаша, взвизгнув, зажмурилась и зажала уши ладонями. Невыносимый грохот ударил по неподготовленному восприятию, вынуждая согнуться в три погибели. Мгновением позже, кое-как восстановив дыхание, девушка медленно отняла от ушей ладони и настороженно прислушалась.

Шум, который она поначалу приняла за адскую какофонию, оказался всего-навсего оглушающей тишиной. Немудрено было ошибиться, потому что после гомона и веселой толкучки у турникетов тишина казалась вещью весьма противоестественной хотя бы потому, что Аркаша даже после прохода через турникет все еще должна была слышать людские голоса. Однако звук вырубился резко, будто по нему резанули ножом, отсекая все то, что представляет собой понятие «шум».

Девушка оглянулась через плечо и беззвучно охнула. На месте турникетов клубился черно-багровый туман. В поле зрения оставался тот единственный, через который и прошла Аркаша. Красный огонек лениво мерцал в полутьме в ожидании нового соприкосновения с очередным желтым билетом.

«Кошмарное сновидение продолжается. Наверное, я опять сплю на балконе, а ветер намораживает мне бока, — с умиротворяющим спокойствием подумала девушка, пытаясь не реагировать на следовавшие друг за другом открытия: никого вокруг, исчезли люди, направляющиеся к эскалатору, за густым туманом пропали киоски с газетами, билетные кассы и главное — выход на улицу. — Время для паники? Определенно, время психовать, вооружаться снятой с ноги туфелькой на шпильке и бросаться на прохожих».

От последней мысли Аркаша глупо хихикнула. Пришедший на ум порядок действий в точности описывал поведенческую склонность тети Оли нарываться на неприятности после очередного загула с более-менее приятным ухажером. Теньковская же туфель на высоких каблуках не носила и в особо стрессовых ситуациях не кидалась на людей, пытаясь тюкнуть им шпилькой промеж глаз.

Со стрессом Аркаша боролась иными способами, предпочитая обходиться без членовредительства, а настоящая паника, — неконтролируемая, высушивающая до основания, почти звериная, — посещала девушку лишь в особых случаях, безраздельно связанных со страхом того, что ее отнимут у тети Оли. Вот тогда-то Аркаша действовала без лишних размышлений — отчаянно, напролом, как загнанный зверек.

Но здесь зрела паника иного рода, и Теньковская только и могла что растерянно моргать и переминаться с ноги на ногу. За все пятнадцать лет жизни она никогда не попадала в такие ситуации, а потому попытка замереть и превратить свое жалкое всеми позабытое существование в еще более тихую и незаметную вещь в этом мрачном наполненном туманом месте казалась наилучшим выходом.

«Хочу... домой? А где он? Мой дом?»

Впереди что-то сверкнуло. Любопытство нетерпеливо подтолкнуло в спину, отодвигая на второй план нерешительность. Движение вперед сквозь плотную тьму, и награда за робкий порыв не заставила себя ждать.

Темнота рассеялась, уступая место смешению фиолетового и темно-синего оттенков. На всем пространстве постепенно загорались белые огоньки с голубыми, синеватыми и розоватыми контурами. Аркашу поглотило ощущение пребывания в ином измерении, в центре прекраснейшей, но чужой Вселенной. От каждого шага по полу разбегались бело-голубые всполохи, дыхание вырывалось из горла полупрозрачными облачками. По оголенным ногам пробежались первые мурашки.

«Если желтый билет был для меня кем-то приобретен, то своих денег он явно стоит», — размышляла Аркаша, без устали вертя головой и жалея лишь о том, что не может поворачивать ее на триста шестьдесят градусов, чтобы ухватить взглядом всю красоту одновременно.

В какой-то момент, засмотревшись на особо заманчиво сияющую звезду, Аркаша пропустила начало крутого спуска. Спасла сумка, которая, зацепившись за край перил, дернула девушку назад.

— Это было близко. — Теньковская присела на корточки, с бешено стучащим сердцем осматривая ступени, уходящие вниз, в знакомый клубящийся чернобагровый туман. — Дальше, получается, только туда?

Нерешительность вернулась и привела подмогу в виде дрожащих коленей и стучащих зубов. Воображение, шутливо присвистнув, включилось на полную, горделиво создавая картины одна другой хуже: и скопище маньяков, и толпа зомби, и скользящие по стеночкам мертвые девчушки. Благо, материала для работы было масса: и вам подогнанная атмосфера, и антураж, и бесконечный список просмотренных фильмов ужасов в копилке.

Нога в розовом кроссовке застыла над следующей ступенькой, подозрительно подергиваясь и явно желая рвануть в противоположном направлении. С трудом пересилив себя, Аркаша преодолела еще две ступеньки. Если так пойдет и дальше, к шестнадцати часам она на поезд не успеет. Хотя какие гарантии, что в конце спуска ее будет ждать именно поезд? Может, тетя Оля выдала ей билет прямиком в Ад. «Отправляйся в Ад, соплячка!» — вот это было бы вполне в духе Ольги Захаровой.