…Мерно идут по крепкому, хорошо скованному морозами льду Клязьмы воины Московской рати! Многочисленные конные гриди — не менее шести тысяч! — коих успели привести князья-вассалы и союзники, явившиеся во главе личных да боярских дружин, да две тысячи московских ополченцев, поспевающие за конными на артах… Впрочем, войско движется со скоростью огромного, растянувшегося обоза, в коем собраны запасы снеди, пополняемые в каждом встречном городе — а также осадные пороки. И даже трофейные булгарские тюфяки с солидным запасом каменных ядер и огненного зелья! Все пойдет в ход в случае осады Казани и Булгара, вышибая городские ворота и круша стены камнем да заледеневшими чурбанами…

Все как в годы нашествия Батыя — с той лишь разницей, что осажденные и осаждающие ныне поменяются местами!

Более того, в настоящий момент русского войско словно следует по следам Батыевой орды, поднимаясь по льду Клязьмы от Москвы до Владимира. Впрочем, это единственное, но весьма символичное совпадение! Тогда, более ста лет назад, крошечная Москва отчаянно защищалась от татар, подарив Владимиру несколько лишних дней укрепить оборону — что впрочем, нисколько не помогло стольному граду…

Но теперь Москва, сама ставшая столицей сильнейшего на Руси княжества, делает ответный ход — и горе поганым, когда-то пришедшим в ее владения с мечом! Грядет день, когда слова, изреченные славным воином и князем Александром Невским (предком Дмитрия Иоанновича!), станут пророческими и для татар…

Кто с мечом к нам придет — тот от меча и погибнет!

Конечно, восемь тысяч воев — не столь и великая рать. Но в Нижнем Новгороде собирается также и войско тестя, Дмитрия Суздальского — тот обещал дать еще две тысячи дружинников. Да три с лишним тысячи мужей в Нижний придет в составе Рязанской, Пронской да Елецкой ратей! Князь Федор обещался даже привести тюфенги, раздобытые им во время набега на Азак — пришлось уступить ему, и отправить в Елец небольшой обозец с запасом огненных смесей… Зато войско, собранное Олегом Рязанским, ныне способно вести осаду столь крупных городов, как Казань или Булгар, не задерживая движение прочих сил Дмитрия Иоанновича.

А это очень важно, учитывая разброс тумена Тохтамыша по всему Булгару!

Наконец, откликнулись на призыв к совместному походу и ушкуйники. Так, на Керменчук и Жукотин выступит едва ли не двухтысячная рать вятских да новгородских молодцев, решивших поучаствовать в законном разорении Булгара! Весточку о том гонец принес в Москву уже перед самым выходом великокняжеской рати — а сами повольники должны выступить из Хлынова не позднее первой половины снеженя…

Хорошо бы конечно, застать поганых врасплох — как и предложил Федор Елецкий. Для того с самым началом зимы (и прибытием в Москву первых союзных ратей!) Дмитрий Иоаннович приказал задержать по всей земле княжеской любых татар — хоть торговых гостей, хоть каких путешественников. Чуть позже, уже в просинец, полонили булгарских купцов и в Нижнем Новгороде… Конечно, какие-то неясные, тревожные вести могут дойти до Тохтамыша — но успеет ли он теперь что-то предпринять, встрепенуться по зиме? Вряд ли… Снега нападало густо, и откочевавшие на полудень кочевья точно не поспеют на помощь хану, даже если захотят. Разве что сам хан решится бежать по льду Волги? И это сомнительно — по крайней мере, на основании неясных слухов Тохтамыш вряд ли ударится бегство. Тем более, что отступление его личного тумена также нужно подготовить — а собирать по всему Булгару обоз с продовольствием дело весьма не быстрое, хлопотное…

Снежень (февраль) 1382 года от Рождества Христова. Нижнее течение Вятки.

Федор Косой шумно выдохнул, обернувшись на следующих по пятам его повольников, растянувшихся по заснеженному руслу Вятки длинной, прерывистой змеей. Ох и тяжко следовать в поход ножками, на артах, пробивая лыжную колею в переметенных ветром сугробах! То ли дело на ушкуе, пусть и нагружая руки гребками весел — но все одно не так устаешь, да и гребки эти привычны уж давно… А ножки вот устают, ой устают от монотонных, длинных и таких медленных переходов по льду рек!

Атаман повольников провел по лицу заиндевевшей, задубевшей от мороза варежкой, стирая с лица вновь набежавщий пот. Ох, как неудобно! Крепкий мороз нынче придавил — а от шага на артах, да по сугробам, все равно покрываешься соленым потом. Теперь до самой вечерней стоянки нужно идти — через не могу идти! Покуда не разведут ротники костры, пока не закипит в них похлебка, пока не будут готовы зимние лежаки из лапника вкруг костров… Только тогда можно будет постепенно остыть и одновременно с тем подсохнуть, в тоже время согреваясь горячей пищей и жаром огня. Подготовка стоянки и ночлега занимает не один час, и ворует у ушкуйников столь драгоценное время — особенно драгоценное в короткие еще поздней зимой дни! Но ничего — русло Вятки уже заметно расширилось, и скоро повольники дойдут до места впадения ее в Каму. Дойдут не позднее следующего дня — а там уже и до Керменчука ругой подать…

Еще один короткий взгляд атаман назад — и легкая досада. Несмотря на то, что в поход на «родные» уже, не един раз взятые Жукотин и Керменчук выступило под две тысячи ротников, бывалых воинов среди них меньше половины. Много вятских и новгородских новиков, грезящих о богатстве и славе, и решивших показать дурную богатырскую силушку! И все бы ничего, все когда-то были молодыми и неопытными воями, да быстро возмужали после первой же сечи с погаными… Но как правило, новиков от общего числа повольников — не более пятой части. Тогда и учатся быстрее, перенимая ратное искусство у старших товарищей, и чаще выживают.

Ныне все изменилось по двум причинам. Во-первых, ядро ушкуйников осталось в Ельце, на север подались лишь вои поверженного в поединке Уса, да и то не все… Так что новый хлыновский вожак с радостью брал в дружину всех охотников, явившихся на его зов, не делая разницы между бывалыми волками и едва-едва подросшими щенками!

А во-вторых, ротников подмял под себя лихой атаман Иван Буслай, сумевший летом практически без потерь побить татарское посольство — захватив все дары, предназначенные великому князю! Что мигом возвысило Буслая, тотчас выбившегося в вожаки… На приглашение поучаствовать в разграбление Булгара он откликнулся с живым интересом — ибо предвидел возможность пограбить не только Жукотин и Керменчуг, но и все верховье татарского улуса! И чем бы не закончился поход Донского в Булгар на сей раз, татары все одно будут отражать именно княжью рать. А на полуночи нукеров останется раз два, и обчелся… Так что легкость обретения будущей добычи и слава воинственного, везучего атамана привлекли в его рать молодых охотников даже с далекого Новгорода!

Ныне же как нельзя более наглядна разница между молодыми воями и опытными ватажниками — последние стараются держаться кучно, следовать все вместе, подле своего атамана… Не спеша вперед и не отставая. Правда, при этом каждая ватага следует все одно раздельно… А вот молодежь, не успевшая толком разделиться по старым ватагам или организовать собственные, растянулась по речному льду до самого обоза. И нет среди новиков даже просто старших ратников, способных собрать вокруг себя воев в случае чего… А ведь это особенно опасно в грядущих схватках — вроде и много их, а как на стены пойдут, так ведь каждый сам за себя и сам по себе! Не кулак — растопыренные пальцы. А растопыренными пальцами, как известно, толком не ударишь…

То ли дело в Ельце, у Федора Иоанновича! Тот не только собственную дружину, тот сумел и вставших под его стяг повольников грамотно поделить не десятки и сотни — каждый под своим головой. Так куда легче управлять войском на поле боя, идти на штурм или защищать стены! И атаман Косой оценил это, как никто другой, проникнувшись к князю глубоким уважением не только за успехи его похода на Азак и разгрома татар под Ельцом, но и за умелую организацию войска…

Однако Буслай от предложения ввести в ряды ушкуйников татарскую организацию просто отмахнулся — мол, и без нововведений справимся, по старинке. Эх, как же жаль, что собственная дружина Федора Косого осталась под Ельцом! Ныне уж следует к Нижнему Новгороду в составе рязанской рати… Уж тогда бы не побоялся старый вожак бросить вызов молодому, взял бы верх над всей ратью ушкуйников! Но, увы, пара десятков повольников — не то войско, с коим можно бросить вызов Буслаю… Не стать столь малой дружине и ядром для объединения молодых воев — хотя три десятка новиков и присоединились к Косому, заслышав славное атаманское имя.