Соня запустила тонкие пальцы в копну волос, изогнула шею в сторону Руководителя. Ловитин не видел её лица, но Руководитель заметно улыбнулся и вальяжно откинулся на спинку кожаного сиденья.

‒ Ловитин! Сколько у тебя в производстве нераскрытых дел? ‒ спросил Руководитель.

‒ Ни одного, − ответил Ловитин, хотя Руководитель об этом знал.

‒ Тогда бери это дело. У Краевской висяков хватает. Десять дней даю тебе на раскрытие, делай что хочешь, но убийство раскрой. Кто препятствовать тебе будет, докладывай мне. Розыск тебе тоже поспособствует. Верно, Борис?

‒ Да, ‒ ответил Коляда. ‒ Мы сами в этом заинтересованы.

‒ Тогда не будем терять время. Мне ещё отчёты готовить. Свободны.

Все, кроме Сони, встали и направились к выходу. Ловитин, опечаленный новым висяком, замыкал группу. Он закрывал дверь и перед тем, как захлопнуть её, услышал смешки Сони и Руководителя.

Ближе к ночи пошёл снег. Хлопья опускались плавно, нежно касались земли и сливались со снежным полотном. Дома высокие, дома низкие, деревья хвойные, деревья голые, безгубые фонарные столбы, магазины с широкими витринами, аптеки с длинными очередями вырастали из снега. На дорогах машины раскатали порошу в коричневую кашу, хлюпающую и выпрыгивающую из-под колёс на прохожих. Люди прятали лица в шарфы и воротники, от мороза и грязи. Уличные фонари рассеивали потёмки холодным, жёлтым светом.

К одному из многоквартирных домов густонаселённого квартала подъехал автомобиль. Он не выделялся, мокрый и серый, как стены высоток. В салоне сидели трое оперативников.

‒ Где они? ‒ спросил младший лейтенант Юрасов с заднего места. Он месяц назад заступил на службу, и ему не терпелось себя проявить, не терпелось сделать спланированное. Он просунул лицо между передними сиденьями.

‒ Тьфу ты! ‒ воскликнул капитан Симонов. ‒ Никак не могу привыкнуть к твоей физиономии. Ты вылитый маньяк, я бы по каждому убою тебя первого по всем базам пробивал.

Он не преувеличивал. Юрасов имел выразительный, поломанный в обе стороны нос, лицо со шрамами, кудрявые чёрные волосы, постоянную щетину и крепкое телосложение.

‒ Я хотя бы на девочку не похож, ‒ парировал Юрасов. Он тоже не преувеличивал. Волосы у Симонова спускались до плеч, тело и ноги тонкие, нос острый и лицо худое.

Капитан Топало сидел за рулём. За внимательность и грамотность он удостоился работы за компьютером, отчего за последний год растолстел. Он увидел снаружи двух пьяниц, одетых не по погоде в тонкие плащевые куртки, и махнул им.

‒ Вон стоят, на углу дома!

Мужчины пошли к автомобилю. Они передвигались обнявшись, что Юрасов нашёл забавным и выбросил пошлую шутку. Впрочем, её никто не услышал.

Сели мужчины рядом с Юрасовым.

‒ Ох и ароматы, ‒ сказал он. ‒ Трезвые надеюсь?

‒ Обижаете, ‒ отозвались граждане. По салону разнёсся запах спирта.

‒ Ну, ну, ‒ протянул Юрасов, разгоняя ладонью воздух.

‒ Ладно, ‒ сказал Топало, ‒ понятыми поучаствуете. Всё как обычно.

‒ Всегда готовы помочь доблетн… добл… доблисттным слузителям закона, ‒ выдавил один из выпивох.

‒ А где главные действующие лица? ‒ спросил Юрасов.

В это время из ближнего подъезда вышел молодой человек в синей болоньевой куртке.

‒ Вот наш, ‒ сказал Топало.

‒ А аппаратурой не надо его оснастить? ‒ спросил Юрасов.

‒ Я ему диктофон вчера дал, проинструктировал, ‒ ответил Топало. ‒ Ты не забывай, понятые за всем наблюдают. Так и доказательственная база складывается. ‒ Топало взглянул через плечо на пьяных мужчин и продолжил: ‒ Понятые, конечно, в этой схеме самое слабое звено, но мало кто хочет с нами кататься. Все занятые, всё спешат куда-то. Работаем с тем материалом, что имеем.

Юрасов тоже посмотрел на понятых. Они под действием двух литров водки, спали, присловнившись друг к другу головами. Юрасов толкнул их.

‒ Не спать!

‒ А! Что? ‒ крикнул один из пьянчуг. Другой продрал глаза, подобрал рукой слюни и причмокнул беззубым ртом.

‒ В окно смотрите, а то пропустите самое интересное, ‒ сказал Юрасов. ‒ Спать будете − протокол составлю.

Время текло, как широкая глубоководная река. Понятые старались не уснуть, пальцами поднимая отяжелевшие веки. Юрасов всё чаще проветривал салон. Агент изрядно промёрз: он перетаптывался и продувал руки. Сутулый худой мужчина подошёл к агенту незаметно. Оперативники не сразу обратили на него внимание.

‒ Пошло дело, ‒ сказал Симонов.

‒ Мы не близко стоим? ‒ спросил Юрасов. – Заметит.

‒ Сойдёт, ‒ парировал Симонов, ‒ этот наркоман и слона в доме не заметит.

‒ Это ты ничего не видишь со своей чёлкой, ‒ огрызнулся Юрасов.

− Посмотрим, кто, что видит, ‒ ответил Симонов, но чёрные длинные волосы убрал за уши. ‒ Смотри, как работать надо и учись.

Симонов припал к худым тонким ногам, наполовину скрывшись за панелью автомобиля. Приготовился.

Разговор между агентом и торговцем затянулся.

‒ Точно заметит, ‒ прошептал Юрасов.

‒ Не каркай!

Наркоторговец вплотную сблизился с агентом. Он сразу приметил этот подозрительный автомобиль. «Были бы менты, ‒ подумал он, ‒ стали подальше. Не дураки ведь». Всё-таки, решив предостеречь себя, а осторожность в его профессии стоила свободы, он короткими шагами спрятался за покупателем.

‒ Ничего не вижу, ‒ сказал Симонов. ‒ Что происходит? Передача была?

Он схватился за ручку двери.

‒ Погоди, ‒ сказал Топало, ‒ рано.

‒ Уйдёт.

‒ Рано!

‒ Упустим! ‒ не выдержал Симонов.

Он открыл дверь. Наркоторговец молниеносно толкнул агента и бросился в сторону жилого квартала. Симонов следом. Юрасов выпрыгнул из машины и помчался за ними. Агент в автомобиль. Буксуя в грязи, Топало погнал автомобиль следом за коллегами. Около пяти минут он участвовал в погоне. Он проехал по дворам два квартала, но вскоре потерял всех из виду. Ещё столько же Топало петлял между домами в поисках товарищей, пока не увидел Симонова. Тот кряхтел над раздетыми кустами. Его рвало.

Топало остановился, чтобы подождать, пока Симонов оставит непереваренную еду в кустарнике. Ужинали они вместе. Топало вспомнил, как коллега, издающий сейчас звук, похожий на рычание, уплёл два больших бутерброда с жирной копчёной колбасой, два пирожка, зажаренных в масле, эклеры, пару шоколадных конфет и залил это полтора литрами газировки. Он всё удивлялся, как тот столько ест, но остаётся худым.

Вскоре Симонов выпрямился. Он сгрёб рукой снег с верхушки куста, закинул его в рот.

‒ Быстрее давай! ‒ крикнул Топалов в окно.

‒ Похоже, упустили, ‒ сказал Симонов, сев в автомобиль.

‒ Да не расстлаивайся ты так, ‒ сказал один из понятых, с любопытством наблюдавший за погоней. ‒ Холошо бежал. Я стойко не плобегу, хотя мастел сполта по лёгкой атлетике.

‒ Да не заливай, ‒ возразил второй.

‒ Ты что, не велишь? Давай сейчас на спол сто метловку.

‒ Угомонитесь! ‒ крикнул Топало. Понятые возмущённо заёрзали по сиденью, но промолчали. ‒ Где молодой? ‒ спросил он у Симонова.

‒ Не знаю. Оторвались. Бегают, как лоси.

‒ Ты зачем рванул? Повезло, что передача состоялась, а так бы… всё.

Симонов промолчал.

Около десяти минут они ждали, пока у Топало не зазвонил телефон.

‒ Это Юрасов, ‒ сказал он. ‒ Алло.

‒ Я у дома двадцать пять по улице Лермонтова. Подтягивайтесь.

Топало продублировал сообщение Симонову.

− Это, примерно в пяти километрах от нас, ‒ сказал Симонов. ‒ Что он там делает?

‒ Увидим, ‒ сказал Топало, вдавливая педаль газа.

Топало подъехал к указанному адресу. Юрасов сидел на скамейке у подъезда высотки. Он замёрз и наполнял воздухом голые ладони. Костяшки пальцев на одной из кистей покраснели.

Рядом, на корточках, держась рукой за голову, сидел наркоторговец.

Официальный рабочий день закончился. Ловитин листал протоколы допросов соседей Гертруды Галонской.