«Где телефон? Пропал. Надо выстраивать версии. Или уехать? Пусть Соня выясняет. Нет, уеду и на этом всё, ничего не сделать. Думай Ловитин. Вдруг − это ключ к разгадке.

Итак, версии.

Первая очевидная: телефон похитил убийца. Но тогда бы он выключил его, а не слушал постоянные вызовы. Сестра Галонской ведь сказала, что телефон работал. И не похоже на ограбление: в доме найдено много ценностей и украшений. Нет – маловероятно.

Вторая версия: сестра лжёт. Она навестила Галонскую и взяла телефон. Возможно, она и есть убийца, а в телефоне хранилась изобличающая её информация. Но если так, то про телефон она бы промолчала. И в полицию бы не сообщала. Лежала бы её сестра, пока не сгнила. Нет – не то. Давай же Ловитин, думай.

Третья версия: потеряла. Каждый терял телефон. Гаджет поработал несколько дней и разрядился. Всё на этом? Такая разгадка? Нет, есть ещё версия. Она отвратительная, но вполне возможная. Как бы проверить её?".

Ловитин вышел за калитку. Подъехал всё тот же бледный фургон ритуальной службы, и двое мужчин с носилками зашли в дом. Криминалистка и судебно-медицинский эксперт уже сидели во внедорожнике. Дятлов стоял возле легковушки и курил. Ловитин подошёл к нему.

– Послушай, – начал Ловитин, – верни мобильник, – сказал он и, чтобы не дать Дятлову уйти в необратимую защиту, словами: «Какой мобильник?» резко добавил, – или я вызову твоё начальство, и мы досмотрим тебя. Что потом – сам знаешь.

Дятлов застыл с сигаретой во рту. На его лице не дрогнул ни один мускул, ни одна эмоция не потревожила холодный, жабий облик. Ловитин тоже стоял недвижно: он сомневался в выводах и ждал конфликта. Через несколько секунд Дятлов кинул бычок в сторону.

– Забыл, – спокойно сказал он, сунув руку в карман. – Взял посмотреть контакты и вызовы, проверить, с кем она разговаривала и когда. Все сведения стёрты, придётся детализацию заказывать. Держи, мне чужого не надо, мог спокойно спросить, а не начальством грозить.

Ловитина охватила досада. Может, правда забыл? Чтобы сгладить напряжение, Ловитин сказал:

– Согласен, – вспылил. Что с опросами соседей?

– Всех обошёл, никто не открыл. Вот рапорт.

Ловитин расстался с Дятловым и сел во внедорожник. В автомобиле он закрыл глаза и уснул.

Между районной больницей и химическим заводом располагается следственный отдел Следственного комитета. Трёхэтажное здание с зелёной крышей видело воров, убийц, насильников и прочих преступников. На втором и третьем этажах восседает прокуратура. Ещё выше, на мансарде, находится комната вещественных доказательств. В ней лежат человеческие черепа, кости, окровавленные ножи, топоры, бензопилы и многое другое. Помещение плохо освещается, лампочки перегорают и коридор, ведущий к комнате, всегда тёмный.

Напротив здания сверкает золотыми куполами церковь. Её строили гастарбайтеры, но никто не знает на чьи деньги. Церковь всё ещё огораживает временный забор из блестящей жестянки. Прихожан в церкви не видно, случается наблюдать обряды освящения иномарок. На этом всё.

На первом этаже трудятся следователи. Чтобы к ним попасть, нужно пройти пункт охраны, расположенный в застеклённым помещением, и преодолеть навороченную рамку стационарного металлоискателя, которая не работает. Но лучше к ним не попадать: замучают, утомят, изведут, пережуют и выплюнут. Они трудятся как горные гномы, и свет в их копях редко гаснет раньше полуночи. Бывает, горит до восхода.

На первом этаже три коридора в виде буквы Н. Кабинеты руководителя и его заместителя находятся друг против друга, и разделяет их маленький коридор – мостик воображаемой буквы. Не считая руководства, в отделе работают четыре следователя и делопроизводитель.

Начало рабочего дня положило совещание. Оно проходило в кабинете руководителя. В этот раз кроме следователей заседание собрало представителей полиции. Ловитин зашёл в кабинет последним и когда все уставились на него, покраснел. Он не любил совещания: не любил краснеть.

Справа от входа, у стены, стоял кожаный диван, слева вещевой шкаф и мебельная офисная стенка, в середине два стола тёмно-коричневого цвета перпендикулярно друг другу. В чёрном кожаном кресле сидел руководитель отдела или просто − Руководитель. На нём деловой костюм, галстук. Волосы лакированы, уложены набок. Выглядел он молодо для занимаемой должности и слащаво. На его столе телефон, ноутбук, подставка под ручки, маленькая, искусственная ёлка с игрушками и разноцветными гирляндами и гипсовая статуэтка Фемиды. Весы богини разлетелись при недавнем падении, и она стояла с протянутой рукой, словно выпрашивая милостыню.

На стене над головой Руководителя висел герб и портрет президента. Портрет кренился, кланяясь гербу.

Слева от Руководителя сидели: его заместитель Вадим Сергеевич Исаев – худощавый мужчина среднего возраста, с плешью на темени − и два следователя: старший лейтенант Федосов и капитан Богдасаров, оба полные и оба в очках. Справа от руководителя сидел начальник уголовного розыска Борис Коляда ‒ зрелый мужчина маленького роста с большой круглой головой, крупным носом, толстыми пальцами и губами − и единственная женщина Соня Краевская. Ей предстояло выступать с докладом об убийстве Гертруды Галонской. Сам Ловитин сел на кожаный диван, так как за столом ему не хватило места.

‒ В доме номер 2А по улице Северной обнаружен труп двадцатипятилетней Гертруды Галонской, ‒ начала Соня в позе школьницы. Она выглядела молодо и свежо, с круглым носом и мягкими чертами. Ярко-рыжие кудрявые волосы касались плеч, а по лицу рассыпались веснушки. ‒ Труп в спальне, на кровати. Из одежды на Галонской белое нижнее бельё. На лбу слева три треугольные ссадины с вдавлением лобной и височной костей. Других повреждений нет. Смерть наступила от черепно-мозговой травмы. Галонская не работала. В младенчестве Гертруды её родители погибли в дорожно-транспортном происшествии. Она воспитывалась в детском доме. Ближайший родственник ‒ сестра Камила Галонская, живёт в Воскресенске. Есть у них ещё брат за границей, но они с ним не контактировали. Круг знакомств Гертруды её сестре неизвестен, общались по телефону.

‒ Что по осмотру места происшествия? ‒ спросил Руководитель.

‒ Ловитин осмотрел дом. Все входы заперты изнутри, и совершенно непонятно, как внутрь проник преступник. Орудие преступления не обнаружено, и я не понимаю, что это, ведь повреждения треугольной формы. Возможно, статуэтка. В доме порядок: ни пылинки, ни отпечатков, ничего. Следов крови, кроме как на сорочке Галонской и простынях, нет. Осмотрена территория у дома − безрезультатно. Важно отметить, что смерть Галонской наступила в период до 3-х суток до обнаружения трупа, а в эти дни шёл снег. Все следы, если они и были, замело.

‒ Хмм, ‒ протянул Руководитель. ‒ Кто обнаружил труп?

‒ В полицию обратилась её сестра.

‒ Так, а откуда у безработной девушки дом, на что она существовала?

‒ На что жила Галонская и откуда у неё дом, пока не известно, ‒ проронила Соня. ‒ Ей, как воспитаннице детдома, предоставлялась квартира, но она её продала. Денег с продажи на покупку дома не хватило бы. Дом приличный, обустроенный. Я направила сегодня поручение в уголовный розыск, где просила установить данные обстоятельства.

‒ Борис, что скажете: ‒ спросил Руководитель, ‒ получили поручение?

‒ Уже выполняем. Сейчас мои ребята опрашивают соседей. Все отзываются о Галонской как о женщине неприветливой и скрытной.

‒ Понятно, ‒ сказал Руководитель, ‒ что насчёт версии об изнасиловании?

‒ Скорее нет, ‒ ответила Соня. ‒ Биологических следов нет. Повреждения только на голове, и серьёзные повреждения, не совместимые с жизнью. Её точно стремились убить.

‒ Сколько свидетелей отработали?

− Ребята с розыска мчсников допросили и сестру Галонской. Сейчас с соседями работают.

‒ Значится полнейший висяк, − протянуто сказал Руководитель. – А мы ещё и бездельничать себе позволяем. Часов восемь прошло с момента обнаружения трупа, или даже больше, а мы никого не допросили. Надо срочно активизировать работу и пока не раскроем этот убой, я ни с кого не слезу. Нельзя это дело упустить. Мы не можем себе такого позволить. Краевская – это не допустимо, понимаешь?