– Что сделали? – спросил Ловитин, вернувшись к осмотру.

– Опросили сестру убитой, с ней ребята в отделе работают. И опросили работников МЧС – ответил Дятлов, протягивая исписанные бланки объяснений.

− Почему соседей не опросили?

− Спят же все! − возмутился Дятлов. − Утром опросим.

– Надо сейчас, – настоял Ловитин, – Завтра может быть поздно.

Дятлов отбросил бычок, сунул руки в карманы куртки.

− Понятые в машине, − сказал он. – Начнём?

Но Ловитин не спешил входить в дом.

− Ты отлучался? – спросил он.

− Нет, а что?

− Если нет выходов, возможно, преступник не уходил.

− По-твоему, убийца в доме?

− Я просто рассуждаю. Человек не может ходить сквозь стены. Или потерпевшая заперлась после нападения, или преступник вышел после того, как вскрыли дверь. У входа никто не дежурил?

Дятлов выхватил из кобуры пистолет.

− Ну-ка, пошли, − сказал он. − С такими травмами как у неё вряд ли запрёшься, да и вообще что-либо сделаешь.

− Вы подождите, − попросил Ловитин криминалиста и судмедэксперта.

Ловитин с Дятловым вошли в калитку. К дому вела асфальтированная дорожка. Остальную часть участка покрывал талый снег.

− Смотри, − сказал Дятлов, махнув пистолетом в сторону входа. – Следов на снегу нет. Значит, у убийцы был один выход – через калитку, а я от неё не отходил. Я в дом, ты со мной?

− Я без оружия, − ответил Ловитин. − Давай патруль вызовем?

− Неохота здесь всю ночь торчать. Если что – я дам знак.

Дятлов снял предохранитель и вошёл в дом. Ловитин хотел уйти, но врождённая любовь к приключениям и загадкам повлекла его за Дятловым.

− Я с тобой, − шепнул он.

В доме господствовало беззвучие. Глохли шаги, дыхание и шуршание одежд. Дятлов всё время шёл впереди с протянутым пистолетом, а Ловитин освещал путь телефоном и включал потолочные лампы, отыскав включатель.

Следователь обратил внимание на чистоту. Прихожая пустовала, пол покрывала ровно уложенная ковровая дорожка бардового цвета. На кухне бликовали в лучах света красный гарнитур, напольная плитка и стол со стеклянной поверхностью. Предметы гигиены в ванной комнате выстроились в ряды на блестящей раковине. Бельё лежало на стиральной машине прямоугольной стопкой. Кухонные полотенца вывешены на крючках в ряд по размеру от большего к малому. Ловитин проверил кухонные шкафы. Тарелки расставлены по высоте, ложки и вилки разделены, лежат ровно, сложенные друг в друга. Банки с соленьями, расположенные в погребе под кухней, стояли необычайно ровно.

От кухни тянулся коридор. В нём Ловитин уловил неприятный, но пока ещё не резкий запах: знакомый, затхлый смрад. Дятлов нащупал дверь в левой стене коридора и открыл её: в тесной комнате на кровати покоилась мёртвая девушка. На ней белое нижнее кружевное бельё с сорочкой. На лбу сухая кровь. Левая рука лежала на животе, а правая у головы. Ноги свисали. Заглядывая под кровать, Дятлов задел лицом холодную ступню и отпрянул.

У кровати стоял комод с зеркалом, и всю его поверхность заполняли ровными рядами косметика: губные помады, лаки, пенки, тоники. Там же две маленькие шкатулки с украшениями. Сотрудники вышли из комнаты и пошли дальше по коридору.

Коридор заканчивался залом. В нём стояли два кожаных кресла, будто из ночного клуба. Напротив кресел располагалась телевизионная тумба с большой плазмой. За телевизором под лестничным пролётом прятался широкий шкаф-купе.

Они подошли к шкафу. Ловитин схватился за створку и открыл – никого. Внутри висели платья с верхней одеждой, а в выдвижных ящиках лежало нижнее бельё и другие мелкие вещи.

− А у неё неплохой наборчик, − сказал Дятлов, покрутив красные кружевные трусики.

Ловитин проигнорировал задор полицейского.

− Это разве не важно? − продолжал Дятлов. – Мужика у неё не было. Зачем ей столько? Не для себя же она наряжалась. И сейчас лежит вся из себя.

Дятлов убрал пистолет в кобуру.

− Как видишь, никого в доме нет, − сказал он, − мансарду проверять бессмысленно, так как она закрыта.

Ловитин взглянул на лестницу: та упиралась в горизонтальную дверь-люк, запертую на навесной замок. Из скважины торчал ключ. Сомнений нет – мансарда заперта изнутри.

Они вышли. Внедорожник мягко тарахтел. Водитель спал за рулём. Судмедэксперт курил, облокотившись на автомобиль, а девушка-криминалистка стояла у калитки с пистолетом в руках. Увидев коллег, она ощерилась. От её искривлённой улыбки повеяло страхом.

− Кажется, я поседела, пока вас ждала, − сказала она. – Всё чисто?

− Видимо, люди всё же ходят сквозь стены, − усмехнулся Дятлов

Криминалистка наигранно засмеялась. Её трясло, и пистолет в руках подрагивал.

− У вас всё нормально? − спросил Ловитин. − Есть ли необходимость в оружие?

− Ой, простите! − оживилась девушка и со второй попытки устроила пистолет в кобуру. − Для меня это впервые. Как только вы ушли, ветки в лесу затрещали. Там кто-то ходил. Я испугалась.

− Подтверждаю, − сказал судмедкэксперт. − Но это, скорее всего, собаки.

Группа посмотрела на заросли. Ветер усилился, и лес закачался, затанцевал под завывания ветра, просачивающегося сквозь плотные ряды корявых веток. «Снова собаки?» − подумал Ловитин.

− Давайте работать, − сказал он, не желая вновь увидеть светящиеся в темноте глаза. − Нужны понятые и про соседей не забудь, − обратился он к Дятлову.

– Ага, – сказал полицейский, развернулся и пошёл к автомобилю.

Обстановка озадачила следователя ещё при первичном, беглом осмотре. Всё заперто изнутри, идеальный порядок. Он не сомневался, что следов найти не удастся. Так и случилось: ни отпечатков, ни крови, за исключением выпачканной кровью простыни под трупом.

Судмедэксперт насчитал в левой части лба девушки три треугольные ссадины с вдавлением черепа.

− Труп несвежий, − сказал судмедэксперт, − не меньше суток, точнее скажу после вскрытия. Кроме ран на лбу, повреждений нет.

Ловитин поднялся по лестнице, отпер замок, откинул дверь вверх и забрался на второй этаж. Мансарду составляли два технических помещения и обжитая комната, втиснутая между ними. В комнате имелось два окна: одно справа, другое слева от входа. Через правое окно проникал свет уличного фонаря. Лучи падали на кресло-качалку и клетчатый красно-зелёный плед, свисающий с подлокотников. Иной мебели не было, лишь два шкафа купе, забитые старой одеждой и одеялами.

Ловитин заметил, что другое окно открыто.

− Вот и выход, − подумал он. – Осталось выяснить, как убийца проник на мансарду через запертую дверь. Ловитин осмотрел проём мансардной двери-люк. Массивные петли из толстого металла, привинченные крупными винтами, подобно мосту соединяли дверной косяк и дверь. Дверь откидывалась вверх. На деревянном косяке отчётливо просматривались борозды, какие остались, если бы когтистое животное долго обдирало когти. Борозды имелись на всей площади косяка, на поверхности двери и на полу рядом с дверью. В некоторых местах повреждения напоминали отверстия, точно так, если бы когти застряли, впившись глубоко в дерево. В остальном ничего необычного следователь не заметил.

В технических помещениях тянулись трубы, и валялась старая мебель с досками.

Осмотр занял около двух часов. Следов на улице под открытым окном Ловитин не нашёл. Изъял все дверные ручки и ручки шкафов, чтобы проверить их на следы пота. Изъял он и простыни из-под трупа.

Напоследок Ловитин пробежал глазами по объяснениям работников МЧС и Камилы Галонской – сестры потерпевшей.

Мчсники рассказали о вскрытии двери с помощью болгарки и заключили о невозможности взлома замков снаружи без повреждений замков.

Камила пояснила, что последний раз встречалась с потерпевшей около месяца назад. Регулярно общались по телефону. Последние два дня сестра не отвечала, но гудки звучали в трубке всё время. Она забеспокоилась. К сестре пришла с полицией. Дверь ломали работники МЧС.

«Телефон», − проговорил вполголоса Ловитин. «Телефон никто не видел?» − спросил он криминалиста и судмедэксперта. Они ответили отрицательно.