— Великолепно. Восхитительно, б… Восхитительно.

— Если тебя так заботит твоя текущая форма, то поторопись. Твои враги рядом. Я спрошу последний раз: ты хочешь, чтобы я убил хозяина джинна?

— Нет.

— Почему?

— Потому что тот, кто желает смерти другому, сам заслуживает смерти, не так ли?

— У тебя хорошая память.

— Спасибо. Я пойду, мне надо благословения собирать.

— Считай, что ты получил еще одно.

Руслан проснулся от того, что кто-то тряс его за плечи.

— Руслан, Руслан! Надо уходить!

Тревожные нотки в голосе Дауда скорее удивили его, чем напугали. Это ведь Дауд, если он тут, значит, все будет нормально. Он же с любой опасностью справится.

— Куда? Что случилось?

— Сюда машины едут, точно за нами. Много. — Дауд от волнения тараторил и совсем забыл про свой бакинский акцент.

— Тут вроде бы только одна дорога?

— Бяли.

— И куда мы?

— Через горы пойдем!

— Да куда я пойду-то? — удивился Руслан. — Я убьюсь там!

— На лошадях.

— Чего?!

— Я в деревне купил лошадей, одежду, еду какую-то. Надевай, на перевале очень холодно будет. Там снег!

— Мы не переживем эту ночь, — сказал Руслан Дауду. — На открытом пространстве. В горах. Джинну достаточно камушек толкнуть. А мы видели, как он бурю устраивает.

— Ты не переживешь, — поправил Дауд. — Он за тобой охотится.

— Очень ценное замечание!

Лошадь под ним вдруг дернулась, шарахнулась куда-то в сторону, но сразу же остановилась. Дауд крепко держал поводья.

— Да чего она бесится? — уже совсем беззлобно спросил Руслан, он устал злиться на своенравное животное.

— Давай меняться.

Дауд спрыгнул с лошади. Легко, почти беззвучно. Помог спуститься, а потом и забраться в седло Руслану. Копыта снова застучали по камням.

— Мы не переживем эту ночь, — повторил Руслан.

— Бывает, — спокойно, будто бы речь шла о мелкой бытовой неприятности, прокомментировал Дауд. — Это только первый раз страшно.

Руслан открыл было рот, чтобы что-то сказать, но предпочел закрыть, не произнеся ни звука. Мир обойдется без его очень ценного мнения по этому вопросу.

Он подышал на пальцы, потер одну ладонь о другую и сунул руки в карманы. Поводья все равно в руках у Дауда.

— И каково это? — все-таки не сдержался Руслан.

— М? — не понял Дауд.

— Умирать.

— Думаю, что это сильно зависит от способа. Я не эксперт.

— Думаю, что ты самый компетентный специалист в этой области на всей земле. Кстати! А ты видел других гулей?

— Нет, — Дауд цокнул языком, — никогда.

— Ты никогда не думал, почему именно ты… не умер?

— Думал. Очень много думал, пока скитался. Все время голодно, холодно, что еще делать? Думать.

— И к чему ты пришел?

— К людям.

— Я не об этом.

— Не знаю. Наверное, из-за клятвы. Когда умирал — клялся. Только не помню, что именно пообещал. Но клялся так, как никогда в жизни. Кровью истекал перед смертью и шептал, пока силы были.

Лошадь вдруг всхрапнула и дернулась. Руслан едва успел вынуть руки из карманов и схватиться за луку, чтобы не вывалиться из седла.

— Твою мать!

— Пугаешь ее, — сказал Дауд каким-то странным, очень вкрадчивым голосом с не появлявшимися раньше оттенками зеленого и бирюзового.

Он похлопал лошадь Руслана по шее, потрепал гриву, потом наклонился к уху и что-то зашептал. Это сработало. Животное успокоилось, перестало перетаптываться и всхрапывать.

— Надо быстрее, — вздохнул Дауд. — Они еще лошадей найдут и за нами поедут.

— Куда мы вообще едем?

— В Габалу. Я знаю дорогу через горы.

— А, ну раз в Габалу… Это в корне меняет дело!

Дауд никак не отреагировал. С того момента, как они сели на лошадей и куда-то поехали через горы, он как будто бы изменился. В основном молчал, отвечал невпопад и иногда что-то нашептывал.

То ли они плавно поднимались еще выше, то ли солнце ушло, но становилось холоднее. Руслан не хотел открывать глаза, чтобы понять, темно вокруг или светло. Он старался не думать о том, что будет, когда наступит ночь. Как ни странно, больше всего его заботило то, что он так и не успел поговорить с Кириллом.

Почему-то из всего, что могло бы его волновать, в голове осталась только эта проблема. Закрыть долг и не подставить… знакомого, даже не друга. А в горах связи не было. Он пытался.

Тропа делалась все уже, и они уже не могли разговаривать: Дауд ехал впереди, держа в руке поводья лошади Руслана. Иногда та начинала всхрапывать, дергаться или замирала, будто окаменев. Приходилось ее успокаивать либо, наоборот, бодрить.

Через час у Руслана затекли спина и ноги. Еще через час заболели задница и шея. А на третьем часу он замерз так, что стал стучать зубами. И только благодаря этому сообразил, что что-то не так. Выпал из странного обреченного оцепенения, которое накрыло его еще до заката, открыл глаза и осмотрелся. Но, вопреки ожиданиям, ничего не увидел.

— Где джинн?

— Я откуда знаю?

— Почему он не пытается меня убить? Что происходит?

— Может, его хозяин умер? — предположил Дауд.

— Сомневаюсь…

— Даже если умер, это наш договор не отменяет!

— Не отменяет, — согласился Руслан. — Но где джинн-то?

— Есть джинн — плохо, нет джинн — плохо, — усмехнулся Дауд. — Радуйся!

— Последние события показали, что стабильные и предсказуемые проблемы лучше, чем сюрпризы, — от холода голос стал дрожать, и Руслан решил не развивать мысль.

Вжал голову в плечи, пытаясь согреться или хотя бы унять дрожь. Он не сразу обратил внимание на то, что стук копыт пропал.

— Надевай. — Дауд пошуршал чем-то совсем рядом с ним.

— А ты? — спросил Руслан, ощупывая руками огромный, наверняка очень теплый пуховик, в который можно поместиться целиком.

— Мне не холодно. Я же гуль.

— Если бы это было так, ты бы вообще его не брал.

— Ай, да-а-а! — разозлился Дауд. — Я не могу заболеть. Не могу умереть от холода! Ты можешь! Надевай, а!

— Но холод ты чувствуешь?

— Этот холод можно потерпеть.

— А какой нельзя? — уловив странный оттенок в голосе Дауда, уточнил Руслан.

— Без пуховика я могу. Без Амины нет. Плохо.

Глухой, мутно-зеленый, с голубыми просветами голос. Руслан не знал, что сказать в ответ. Ему вдруг стало до отвращения очевидно, что если они не найдут Амину, то Дауд зачахнет. Наверное, перестанет есть, пить, дышать. Просто ляжет и не будет шевелиться. Руслан молча закутался в пуховик, борясь с дрожью и собственными мыслями.

Это помогло. Все еще мерзли ноги, но в целом стало намного теплее. Под мерный цокот копыт он даже стал проваливаться в сон. В тревожную полудрему, нарушаемую время от времени вздрагивающей лошадью.

Уснуть в таком положении он не смог, оказался в каком-то междумирье. Не бодрствовал, не спал. То ему виделись обрывки какой-то погони, то пожар. Иногда почему-то ворота с окрыленным солнцем. То он бежал по каким-то лесам, то задыхался в дыму. Потом просыпался из-за проклятой лошади и засыпал от голоса Дауда, который успокаивал не только животное, но и Руслана.

— Эй, эй! — кто-то похлопывал его по бедру. — Приехали.

— Куда? — выныривая из лесной погони, уточнил он.

— Деревня. Мы почти в Габале! Пойдем, погреешься.

Дауд помог ему выбраться из проклятого седла. И Руслан тут же упал. Потому что ноги затекли и практически не работали. Дауд едва успел подхватить его на руки.

— Не отморозил? — спросил он с тревогой.

— Не знаю… Вроде нет… — Руслан пытался понять, может ли пошевелить пальцами, пока Дауд нес его куда-то.

Он вдруг услышал чей-то голос. Мужчина что-то деловито спрашивал у Дауда на азербайджанском. Его голос по цвету походил на дубовые доски, покрытые лаком. Потом возник еще и встревоженный женский голос. Они вошли в помещение. Кто-то стянул с него ботинки, носки, а Руслан почему-то даже не пытался поинтересоваться, что происходит. Он очень устал. Наконец-то тепло, лошадь не беснуется. И так хочется спать.