Кирилл то и дело бросает взгляд с прищуром на «Мышонка». А во мне просыпаются какие-то звериные инстинкты. Мне хочется защитить ее. Тем более я знаю, кто такой Кирилл Соловьев.

— Да понял я. Понял, — признается он, отодвигаясь от меня. Лишь хмыкает и отводит взгляд. Резко хватает бокал и делает большой глоток.

Смотрю на Женю и понимаю, что она стала свидетелем нашей с Кириллом беседы. На ее лице отразилась тень ужаса и отчаяния.

Я видел такую реакцию у нее однажды, когда нашел ее на обочине — она была грязной, мокрой и испуганной. Та ситуация была хреновой и безнадежной, и ее состояние там было понятным. Но что могло так напугать ее сейчас?

Огромные глаза полосуют моё лицо и резко перемещаются на моего соседа. И так несколько раз, туда сюда, и мне эти перемены в ее образе не нравятся. Я напрягаюсь всем телом и пытаюсь понять, что же так ее испугало. Евгения хватает сумку и направляется на выход. Делает она это в какой-то спешке, словно бежит от чего-то или от кого-то…

Я наблюдаю, как она ускоряет шаг, то и дело воровато оглядываясь на наш столик. Ее глаза полны тревоги. Нервно теребит дрожащими руками ремешок сумки.

Чего она боится?

Я возвращаюсь к столу, подавляя порыв пойти за Женей, и вклиниваюсь в беседу товарищей. Общаюсь с ними, стараясь не думать, но в голове все равно кружится рой мыслей, который не даёт мне расслабиться. Ребята за столом пьют и ведут разговоры, рассказывают о разных интересных случаях, происходивших в их практике. Игорь и Диман, особенно отдающиеся своей профессии, доходят до фанатизма. Несмотря на то, что они в данный момент пьяны, они с огромным воодушевлением описывают свои профессиональные подвиги. А ведь мы все фанаты своего дела в какой-то степени.

— Где Соловьев? — спрашиваю Игорька, когда понимаю, что моего соседа по столу нет рядом.

— Да фиг знает, — отвечает тот, пожав плечами.

— Как обычно на охоте. Ищет новую жертву. Ты же знаешь. Забей, — Диман вставляет свои пять копеек.

Начинают оба ржать, открыто прикалываясь над Соловьевым.

Я тоже подхватываю всеобщее веселье, хотя мне особо не до смеха. Женька так и не вернулась. Этого «ловеласа» тоже нет. Ощущаю, как нарастает внутренняя тревога. Сославшись на то, что мне нужно выйти проветриться, покидаю ребят.

Пробираясь сквозь толпу отдыхающих, я вытягиваю шею и напряженно ищу глазами темную макушку. Но в этом скоплении народа разглядеть кого-либо оказывается бесполезным. Решаю выйти на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха и заодно проверить, нет ли там "девочки-урагана". Так нелепо, как она свалилась на мою голову, теперь мне приходится присматривать за ней. Попутно заглядываю в закутки, коридоры, ведущие в подсобку и даже в туалетные комнаты.

В конце одного из коридоров мой взгляд натыкается на два силуэта, и я сразу узнаю Женю и… Кирилла. Мать твою! Что это такое? Нахмуривая брови и потирая подбородок, оказываюсь в полнейшем недоумении. Их поза выглядит недвусмысленно. Со стороны кажется, что они вовсе не просто общаются, а что-то более интимное происходит между ними.

«А! Чем черт не шутит? Женю я ведь не знаю достаточно хорошо. Кирилл, видимо, подкатил, и она не отказалась. Девчонка молодая, может быть, и влияние алкоголя сыграло свою роль. Все может случиться». Веду я свой мысленный монолог.

Соловьев возвышается над Женей, словно грозящая глыба нависает над ней. Женя, поднимая голову кверху, пристально смотрит ему в лицо. Правая рука Кирилла, пытаясь гладить ее плечо, одновременно левая упирается в стену прямо над ее головой.

Его откровенно ведет от выпитого алкоголя он пошатывается, борется, чтобы устоять на ногах. Все его «стопы» смещены. Если они вообще присутствуют у этого человека.

Я медленно подхожу, чтобы не спугнуть. Считываю напряжение «мышонка». Действия Жени подтверждают это — она пытается оттянуть мужскую руку, противясь ей. Очевидно, ей не нравится то, что происходит. Когда все ее усилия оказываются тщетными, она поднимает руки вверх и упирается в его грудь, пытаясь оттолкнуть его.

И когда ей удается вырваться, Кирилл хватает за локоть, сильно сжимает, дергая ее на себя. От этого девчонка вскрикивает, вероятно, от боли. Женя упирается в пол пятками, пытается вытянуть свою руку из оков и высвободиться.

Я различаю обрывки фраз, но не могу понять смысла, кроме ясного и повторяющегося "отцепись отпусти, не трогай меня". Возникает потасовка, и становится ясно, что это вообще не взаимное согласие.

Резко отрываюсь и в три больших шага преодолеваю расстояние между нами.

— Эээ, она же сказала "нет", — громко произношу я, толкая Соловьева в плечо.

Тот, чуть не упав, отскакивает в сторону, отпуская Женю.

— Ты в порядке? — спрашиваю у нее.

Она смотрит на меня своими большими темно — синими глазами и не может слово произнести. Губы трясутся, глаза наполняются слезами. Молча кивает и пятится назад. Срывается на плач и сбегает в туалет.

Возвращая свое внимание Кириллу, испытываю огромное желание врезать ему.

— Я не пойму, ты тупой или бессмертный? Что из того, что я сказал за столом, тебе не понятно? — яростно спрашиваю его.

— Да ладно тебе, Серый, — отмахивается он. — Чего ты впрягаешься за эту малолетку?

— Впрягаюсь. Потому что ты урод. Напугал девушку, до истерики довел. Что с тобой не так, ты скажи? Руки лишние или как? А то я тебе их быстро пообломаю. Как работать-то будешь? Сам знаешь, как важны руки в нашем деле.

— Да пошел ты, Говоров! Тоже мне, правильный нашелся! — цедит Соловьев, со злостью сплевывая.

Огибает меня и покачивающейся походкой удаляется по коридору.

Откидываюсь спиной на стену, задрав голову к потолку. Облегченно выдыхаю и провожу руками по лицу и волосам.

Точно, «девочка-беда». Удивительная способность вляпываться в проблемы.

Вот. Что с ней делать?

Причем, на рабочем месте Женя всегда собрана и с большой отдачей и ответственностью относится к своей профессии.

Диссонанс, однако.

Надо выслушать ее версию событий. Принимаю решение дождаться Женю и проводить до ее столика.

Женя

Я толкнула плечом дверь и почти влетела в туалетную комнату. В моей голове раздается гул, заглушающий басы музыки и звуки толпы. Меня трясет, словно у меня был озноб при температуре сорок. Зуб на зуб не попадает. Слезы душат, и я не могу выдохнуть.

Сердце бешено колотится, словно хочет выбраться из груди.

Воздух стал тяжелым, словно облако печали опустилось надо мной.

Открыв кран и подставив руки под холодный поток воды, я пристально смотрю на себя в отражение зеркала. В глазах отражается испуг, который охватил меня. Красная сеточка тонкими линиями покрывает мои глаза, словно невидимая паутина. Ощущение, будто в мои глазные яблоки насыпали песок, усиливается с каждой секундой.

Мое лицо пылает от огня, который я чувствую в каждой клеточке своего существа.

Желая погасить этот пожар. Я набираю в ладони прохладную воду и несколько раз плескаю в лицо, надеясь на мгновенное облегчение.

Чувствую себя без сил. Этот чертов гад всю душу уже измотал. Напасть какая-то. Мне прямо что-то не везет.

Появляется дикое желание упасть на кровать, вытянуть ноги и уснуть, забывая обо всём, что произошло.

Намылив руки и ополоснув их, промокаю бумажными полотенцами и, бросив в урну, выхожу в коридор.

Я теряюсь на мгновение. Сердце разгоняется с новой силой и срывается на галоп, когда замечаю Сергея, стоящего прямо у уборной. Он опирается о стену, согнув одну ногу в колене и слегка запрокинув голову, глядя на меня снизу вверх. Эта поза выглядит как-то по-мальчишески и никак не вяжется с Сергеем.

— Как ты? — он повторяет свой вопрос. В его голосе слышатся нотки заботы и нежности. Отчего-то мне хочется верить, что искренне.

На лицо стремительно наползает жар от смущения, когда я встречаюсь с ним глазами. Сергей смотрит через полуопущенные ресницы, сканируя моё лицо. Я не могу отвести от него взгляд.