***

Закончив с тортом, я вернулась в свою каюту и надела очки виртуальной реальности. Вживлять в мозг импланты ради быстрого доступа к виртуалке я так и не решилась. Сократ называл это имплантофобией и предлагал психотерапию, но я никогда не видела ничего плохого в том, чтобы пользоваться вирт-очками, даже если они устарели.

Я открыла среду редактирования генетического материала и принялась за работу. Последние несколько месяцев работа забирала все время, ведь я хотела успеть закончить геном следующей подверсии человека до прибытия на Новую Землю.

Из курса истории я знала, что колонисты всегда называли планету, к которой летели, Новой Землей. Только после начала колонизации ей давали какое-нибудь скучное имя вроде Земля-9.

— А у людей предыдущих версий было принято праздновать свой день рождения, — заметил Сократ.

— Лучший праздник — это возможность заниматься любимым делом, — буркнула я, не отрываясь от настройки виртуальной ДНК.

— Ты бы хоть по гидропонному отсеку прогулялась, там такая капусточка зацвела, — не отставал старый зануда. — А то сидишь все время в своей виртуальной реальности. Так и мышцы атрофируются.

— Не атрофируются. У меня, как и у многих предыдущих генераций, сломан ген миостатина.

Качком я, конечно, не была, но на силу мышц не жаловалась несмотря на худощавое телосложение.

— И все-таки столь много работать не полезно даже для представителей твоей версии Homo sapiens. Может, отвлечешься? Посмотришь голографическую запись о прошлом человечества? Ты же это любишь.

— Не сейчас. Хотелось бы закончить до приземления.

Я сконструировала очередное решение и запустила геном на виртуальное тестирование. Тем временем Сократ продолжал бухтеть:

— Последние двадцать четыре дня ты спишь всего по одному часу в сутки, а не по три, как положено для твоей версии человека. Ты же понимаешь, что это изрядно вредит нервной системе?

— Перестань занудствовать, Сократ! Я уже почти нашла решение. Представляешь? Почти нашла решение той задачки, которую ты называл неразрешимой!

«Летальный исход» — выскочила красная надпись. Ну вот, этот вариант тоже не подходит, смерть наступила на третьем месяце внутриутробного развития. И почему набор генов, усиливающий когнитивные способности, разрушает нервную систему еще до выхода из техночрева? Впрочем, глутамат тоже эксайтотоксичен, несмотря на то, что это самый распространенный нейротрансмиттер и без него не обойтись. Как говорил мой виртуальный преподаватель генной инженерии: гомеостаз — такая хрупкая вещь.

Я опять открыла среду редактирования, разработала очередное решение, и оно тоже вылетело с ошибкой, правда, уже на пятом месяце. Тогда я запустила процесс отладки, и потом еще раз, в пошаговом режиме. Сократ что-то там тарахтел в фоне, но я уже ничего не слышала, все внимание было захвачено работой.

Одно решение оказалось нелетальным. Правда, оно не давало значимого улучшения работы мозга, зато приводило к порокам развития и возможным проблемам с психикой. Эх, все еще не то. Мне же нужно усиление когнитивных способностей у потомства, а не повышение вероятности расстройств психики. Тогда я все же отважилась попробовать одно решение, о котором думала давно, но оно казалось слишком простым, чтобы быть подходящим. И все же, в конце концов, поскольку остальные не подошли, надо попробовать и это.

Я по-быстрому набрала решение и в очередной раз запустила виртуальное тестирование. Тут же я могла наблюдать, как развивается модель плода в искусственной утробе. Перед глазами бежал отчет, и в нем ни одной красной или хотя бы желтой строки! Наконец, выскочила надпись: «Выход из искусственной утробы!»

— Ха! Выкуси, старый зануда! Я это сделала! — вырвалось у меня.

Тестирование все еще продолжалось, но мой мозг уже взорвался неистовым экстазом! Я была готова подскочить и танцевать, если бы я умела исполнять такой древний ритуал, как танец. Невозможно передать словами всю гамму восторга, который я испытала. И все же этому есть вполне конкретное название: «интеллектуальный оргазм».

Согласно исторической справке, слово «оргазм» очень древнее, ранее им обозначалась крайняя степень эйфории в кульминационный момент коитуса у гендерно биполярных существ. У самцов оргазм совпадал с эякуляцией, а самкам, с эволюционной точки зрения, он был не особо нужен. При переходе от живорождения к искусственному эктогенезу представителям новых версий человека настроили способность переживать это состояние в момент решения интеллектуальных задач. С тех пор заниматься наукой стало еще приятнее.

Тестирование все продолжалось, в среде виртуальной симуляции можно было видеть, как растет и развивается детское тело. И вот вскоре я уже могла наблюдать трехмерную модель взрослого человека. Самое приятное, что ни на одном этапе не возникало никаких генетически обусловленных проблем, отчего я приходила в еще более экстатическое состояние. Это уже интеллектуальный мультиоргазм?

Да, от решения такой сложной задачки не заоргазмировал бы разве что очень фригидный ученый. А я не такая, я — та еще горячая штучка. Возможно, даже самая горячая биотехничка всего Млечного Пути. Ну ладно, немножко льщу себе, но во время затянувшегося оргазма можно себя побаловать.

Когда тестирование закончилось без каких-либо ошибок, я сняла очки виртуальной реальности и попросила одного из роботов насинтезировать мне карамельно-молочный коктейль, обильно полить его шоколадом и еще рафинированного сахара туда побольше. Люди предыдущих версий считали такой напиток вредным, но мои гены модифицированы таким образом, что для меня он полезнее любой брокколи.

На этот раз я не думала о том, сколько раз молекулы воды этого коктейля уже прошли через мой организм. Нет, я просто сидела, блаженно попивала божественный напиток, смакуя послевкусие испытанного оргазма и приятное остывание перегретого работой мозга, когда Сократ сообщил:

— До прибытия на Новую Землю осталось три часа тридцать минут.

— Славно, скажешь, когда надо будет готовиться к приземлению. — Отпив еще немного, я продолжила: — А напомни-ка, Сократик, как там тот термин… ну, которым люди обозначали эпигамную дифференциацию?

— Какой еще термин?

— Ну, та эмоциональная привязанность, сопровождавшая расстройство психики вследствие активации репродуктивной функции…

— Любовь?

— О! Точно, любовь! Вечно забываю этот термин, — игриво заметила я. — Ну так вот, я тебя любовь!

— Люблю, — поправил искин, — правильно будет: я тебя люблю.

— Ладно, люблю, — отмахнулась я, — один черт.

Несмотря на внушительные габариты космолета, приземление прошло успешно. Не зря же наш корабль строили инженеры с усиленными когнитивными способностями. Добротно так построили, на совесть, так что приземлились мы мягко, прямо посреди какого-то болота. Еще и туман.

Я стояла в плотно облегающем скафандре и сквозь стекло шлема недоуменно взирала на новый мир: гигантские грибы возвышались надо мной словно деревья, причудливые растения росли прямо из луж, мелко ветвились, тянулись скрюченными отростками в разные стороны, а некоторые оплетали стволы гигантских грибов, словно экзотический плющ. Складывалось впечатление, что этот мир сонно взирал на меня из-за тумана с не меньшим недоумением.

Скафандр прилегал плотно, стягивал мое тело со всех сторон, словно тиски, но Сократ сказал, что так и должно быть, я просто не привыкла. Ну да, не привыкла, еще и трусы в жопу залезли, и не поправить никак из-за скафандра. Вот ведь зараза! Чесалка для носа есть, а вытягивателя трусов из сраки — нет. Недоработка, господа гомосапиенсы с усиленными когнитивными способностями!