Кэтрин села в кресло у камина:

– Я попала в такое сложное положение, что остается уповать лишь на чудо.

Неожиданно Кэт почувствовала, как глаза ее предательски наполнились слезами. На нее вдруг нахлынуло ощущение полнейшей беспомощности. Она отвернулась и уставилась на огонь. Не хватало еще заплакать… Нет уж, она не покажет своих слез ни Марвуду, ни кому-либо другому. Марвуду в особенности.

Помолчав, он сказал:

– Боюсь, мадам, тут я вам ничем помочь не смогу: чудеса не по моей части.

Было в его тоне нечто такое, что заставило Кэтрин подумать: уж не смеется ли он над ней? Она повернулась, готовая ответить колкостью.

– Что случилось? – мягко спросил Марвуд. – Вы же знаете, я сделаю для вас все, что в моих силах. Даже если и не сумею сотворить чудо.

– Простите меня. Сама не понимаю, что говорю.

Он сел напротив, расправляя складки своего халата. Кэт обратила внимание, что пальцы у него испачканы чернилами, как у школяра. Без парика Марвуд выглядел иначе – моложе и беззащитнее.

– Это касается тех двоих мужчин, о которых вы меня предупреждали. Епископа и его слуги. – Она потерла лоб, поскольку начиналась мигрень. – Не помню их имен.

У Марвуда напряглось лицо, будто невидимая рука натянула покрывающую его кожу.

– Господин Вил и Роджер Даррел. В чем дело? Вы говорили, что видели Даррела на Генриетта-стрит, когда возвращались из Арундел-хауса. Вы снова их встретили?

– Нет. Тут другое. Намного хуже.

Она замолчала, пытаясь осознать все последствия выбора, который собиралась сделать. Она не могла ничего толком объяснить Марвуду, не открыв того, что Ричард Кромвель вернулся в Лондон, и не выдав участия своего мужа в деле бывшего протектора. В конечном счете все сводилось к вопросу доверия. Будет ли Марвуд держать ее признание в секрете? Или же немедленно поставит в известность начальство, оправдывая себя тем, что его долг перед королем превыше дружбы с Кэт?

Хотя какая там дружба… Она напомнила себе, что их с Марвудом отношения никогда не были достаточно близкими. Тогда как же назвать то, что их связывало? Так сразу и не ответишь… Просто судьба постоянно сводила обоих и они всякий раз помогали друг другу. С одной стороны, Кэт была в долгу перед Марвудом. Но с другой – она ведь тоже выручала его, и не раз. Впрочем, как и он ее. Да и вообще, они столько всего пережили вместе. Попробуй тут разберись, кто для кого больше сделал: Марвуд для Кэт или наоборот. Жизнь это тебе не гроссбух господина Хэксби, где можно аккуратно занести доходы и расходы в две колонки, а потом подвести баланс. По правде говоря, возможно, им с Марвудом никогда…

– Расскажите все как есть, – попросил он.

– Не могу.

– Почему?

Кэтрин лишь покачала головой, не в силах облечь свои мысли в слова и внятно сформулировать ответ на этот вопрос.

Марвуд наклонился вперед:

– Мы ведь до этого хранили тайны друг друга. Если это секрет и вы решите мне его открыть, клянусь, я его не выдам! – Он замялся и добавил: – Вы же храните мой.

Неожиданная мягкость его голоса решила дело.

– Ричард Кромвель в Лондоне. – Кэтрин видела, как на лице собеседника отразилась тревога, однако пути назад уже не было. – Он хочет, чтобы мой муж помог ему добыть какие-то ценности, спрятанные где-то в Кокпите в Уайтхолле. К несчастью, господин Вил и его слуга обнаружили, что между нами есть связь, хоть ценности здесь ни при чем. И теперь герцог Бекингем пытается втянуть протектора, то есть бывшего протектора, в какие-то свои интриги, не знаю, в какие именно. Вил и Даррел навещают Кромвеля в доме, в котором он остановился в Лондоне. – Кэтрин выдохлась и замолчала.

Марвуд встал и достал из буфета бутылку вина и два бокала, разлил напиток и подал ей бокал, после чего спросил:

– Как давно протектор в Англии?

– Не меньше двух месяцев.

– Разве господин Хэксби не понимает, какой опасности подвергает себя и вас? Это же все равно что играть с огнем. Вы должны поговорить с мужем.

– Вы думаете, я не пыталась?! – вспылила Кэт, чувствуя, как в ней закипает гнев. – За кого вы меня принимаете? За дуру?

– Ну что вы, конечно нет, – поспешно заверил он. – Никогда так не считал. Пейте вино.

Гнев утих так же быстро, как возник. Кэт выпила вино. От сладкой и крепкой мадеры внутри разлилось тепло. Хозяин дома снова наполнил бокалы и сел.

– Как я жалею… – Не договорив, она оборвала фразу.

– О чем?

– Да ни о чем, это я так. Не обращайте внимания, сэр.

На самом деле Кэтрин горько сожалела, что вышла замуж за Хэксби. Это был брак по расчету, и в результате Кэт обрела благополучие, к которому стремилась, да вот только цена оказалась выше, чем она себе представляла. Но не признаваться же в этом Марвуду.

– Отчего господин Хэксби поступает так опрометчиво? – спросил он.

– Оттого, что испытывает ностальгию по старым временам.

– Не он один.

– Встреча с Ричардом Кромвелем всколыхнула эти чувства, и вдобавок, вероятно, болезнь отчасти лишает мужа способности объективно оценивать, сколь безрассудны его поступки. Чем сильнее лихорадка, тем труднее мне с ним совладать. Быть может, и возраст тоже толкает его на глупости. Господин Хэксби чуть ли не преклоняется перед господином Кромвелем: одна лишь эта фамилия действует на него магически.

– Кромвеля-младшего называют Разбитый Дик, – сказал Марвуд. – Или Королева Дик. Ричарду очень далеко до его отца Оливера.

– Я тоже слышала эти прозвища, сэр, но полагаю, что он не вполне их заслуживает. После смерти отца Ричард Кромвель вовсе не стремился стать лорд-протектором. – Кэт взглянула на Марвуда. – Господин Кромвель неплохой человек, как мне кажется, и совершенно не амбициозный. Но возможно, он отличается слабохарактерностью. Я, видите ли… в детстве была знакома с его дочерью Элизабет и иногда с ним встречалась. Мне думается, нужда в деньгах, которую этот джентльмен испытывает, мешает ему мыслить здраво.

– А каким образом Епископ его выследил?

– Затрудняюсь ответить, сэр. Но месяц назад Кромвель приходил вместе с дочерью к моему мужу. И если Даррел или кто-то еще наблюдал за домом, они могли его узнать. Он, правда, пытается изменить внешность, но это вряд ли собьет с толку того, кто хорошо его знал.

– Как Ричард Кромвель сейчас выглядит?

– Как преклонных лет джентльмен, который приехал в город из деревни. У него старомодная борода, весьма неухоженная, и на людях он носит цветные очки.

– Очки? – переспросил встревоженный Марвуд.

– Да. Зеленые.

Он отвернулся, крутя в руках бокал. И, помолчав, сказал:

– Итак, они установили связь между супругами Хэксби и мной, с одной стороны, а также вами и Кромвелями – с другой? И герцогу Бекингему об этом известно?

– Да. И теперь я не знаю, что делать. Я сожалею, сэр, что и вы оказались втянуты во все это.

– Если хотите, я мог бы, скажем, сообщить – в частном порядке – господину Уильямсону или даже господину Чиффинчу, что Ричард Кромвель в Лондоне, и подсказать, где его искать.

– И каким образом это поможет? Если господина Кромвеля схватят и станут допрашивать, он выдаст нас всех. Если не он сам, так его дочь. И один Бог знает, что тогда сделают с нами Бекингем и его наемники.

– Если герцог не в силах получить желаемое через короля, – задумчиво произнес Марвуд, – вероятно, он полагает, что может получить это через Кромвеля.

– К чему вы клоните?

Он пожал плечами:

– Я и сам не знаю. Просто рассуждаю вслух…

– Обещайте, что никому не откроете, что господин Кромвель здесь. Поклянитесь, чем хотите. Обещайте мне ничего не говорить своему начальству.

– Вообще-то, мадам, это был бы самый разумный выход. Позвольте мне сказать господину Уильямсону, что вы обратились ко мне и попросили ему это передать. Он расценит сие как явное подтверждение вашей преданности королю.

– Нет. Вы ни в коем случае не должны этого делать. Иначе нам всем конец.

Воцарилось продолжительное молчание.