Верхняя часть туловища видна хорошо, из-под прямой челки призывно сверкают раскосые глаза. Глаза, конечно, тоже притягивают,но то, что ниже… ниже плеч… ниже ключиц… эти фарфоровые настолько совершенные полушария, насколько они вообще могут быть идеальными, с розовыми ягодками сосков, впадина пупка… ниже то ли пар был гуще, толи в глазах туманилось… но не ноги, вовсе не девичьи ноги, а змеиный хвост в причудливых переливчатых чешуйчатых узорах.

— Баба! — радостно и утвердительно кричит сухоруковский жандарм.

Соблазнительный демон оборачивается на крик. И пронзительный, леденящий кровь вопль вырывается изо рта демона.

Волна волос змеевидной красотки приходит в движение, словно тысячи крохотных черных змей, они устремляются к оцепеневшей жертве. Мгновение, и они спеленали бедолагу-служивого, словно коконом.

Змеиным движением красотка скользит к жертве, рот ее раскрывается, полный острых зубов. Они вонзаются иглами в шею нечастного. Демоница жадно всасывает в себя бьющую из артерии жандарма кровь.

Мы в ужасе смотрим на разворачивающуюся перед нами кошмарную трагедию. Тело жандарма бьется в последних конвульсиях. Теряет последние капли крови — волосы демоницы шевелятся — полное ощущение, что они тоже сосут кровь из бедолаги.

А она уже разворачивается к нам — с клыков капает кровь, глаза сверкают охотничьим азартом. Раздвоенный змеиный язык облизывает кровь с пухлых губ, манящих поцелуем.

— Вниз! — орет Сухоруков. — Быстрее! Иначе нам тут всем конец!

Бежим вниз в сторону раздевалки, где осталось в шкафчиках наше оружие.

Баня — идеальное место для нападения — здесь человек гол, как при рождении. Да и кому придет в голову тащить в помывочную револьвер или шашку?

Монстриха стремительно скользит за нами, издавая свои отвратительные вопли, от которых стынет в жилах кровь.

Остальные посетители бани орут от ужаса, разбегаются, словно тараканы у нас на дороге. Но они не интересуют чудовище. Она преследует нашу компанию. Интересно, что за чудище такое?

— Это еще что за медуза-горгона? — спрашиваю на бегу Сухорукова.

— Редкая тварь. Исо-онна. Кровососка.

— Это я уже понял по судьбе нашего несчастного товарища. А как с ней бороться?

— Да бесы ее разберут. Вам виднее, ротмистр. Вы у нас — охотник на демонов.

Ага. Я-то, конечно, охотник, да только эта часть умений настоящего Гордеева мне при переносе в этот мир из своего не передалась. Как и французский, как и большинство воспоминаний реального Николая Михалыча Гордеева.

Ладно будем разбираться по ходу дела.

— В армейском наставлении о таких — ни слова.

Это чистая правда. Там вообще о японских боевых демонах и способах борьбы ними маловато информации.

Врываемся в раздевалку, пытаемся забаррикадироваться внутри от нашей змеевидной преследовательницы. Только успеваем расхватать револьверы, как дверь трещит под ударами могучего тела и разлетается в щепки.

На пороге — Исо-онна. Волосы, словно тонкие змеи шевелятся вокруг ее прекрасного лица — чудовище выискивает новую жертву.

— Огонь — командует жандарм.

Раздевалка наполняется грохотом выстрелов, едким пороховым дымом. В демоницу попадают и обычны, и серебряные пули, но, похоже, они не причиняют ей особого вреда.

Волосы-змеи впиваются в новую жертву — ещё одного жандарма — подручного Сухорукова. Подтаскивают вопящего от ужаса и боли человека к совершенному лицу японской горгоны. Зубы чудовищной вампирессы впиваются в несчастного.

Боек револьвера щёлкает вхолостую.

Исо-онно отбрасывает высосанного досуха жандарма в сторону и поворачивается к нашей троице.

Кидаю бесполезный наган ей прямо в лицо и, пока она инстинктивно уклонятся, пытаюсь ударить ее своим трофейным вакидзаси.

Да что за чертовщина-то? Не раз выручавший меня до этого клинок на сей раз не может пробиться, сквозь змеиную кожу чудовища.

Нанести новый удар в грудь не успеваю — несколько прядей волос демоницы оплетают мою руку с вакидзаси, буквально вырывая его у меня из руки.

Еще одна хищная прядь целит мне в лицо.

Неужели конец⁈

Спасибо Гиляровскому! Журналист ловко орудует саблей одного из покойных жандармов и отвлекает внимание Исо-онно на себя.

Мне удаётся вырваться из цепких прядей шевелюры демоницы.

— Таблетку, Сухоруков, дайте таблетку сегодняшнего оборотня! Скорее!

Демоница наседает. Пока мы с Гиляровским, как можем, сдерживаем ее дьявольский напор, Сухоруков судорожно роется в шкафчике со своими вещами.

— Гордеев, держите!

Отскакиваю от очередного выпада Исо-онны. В моей ладони розоватый кругляшок таблетки.

Кидаю его в рот и трудом протискиваю сквозь пересохшую глотку вглубь организма. Минута, две… кажущиеся бесконечными… атаки демоницы следуют одна за другой.

Нас пока спасает только то, что наша троица держится плечом к плечу, прикрывая друг друга. Но надолго ли нас хватит.

Ио-онна наращивает натиск, кажется, что силы ее бесконечны.

И тут мое тело выгибает дугой и скручивает. Ощущение такое, что мышцы и кости просто плавятся, трансформируясь во что-то другое. Кто-то бесконечно сильный и могучий, словно отодвигает меня в сторону, позволяя как бы со стороны наблюдать за схваткой.

Интересно, настоящий Гордеев что-то такое же чувствовал, когда я вселялся в его тело? Впрочем, тело уже не Гордеева — тигр, мощный рыже-черный великан колотит хвостом по бокам, рычит, прижав уши и яростно скаля клыки на «медузу горгону».

Тигр-оборотень и демоница вступают в жуткую хватку. Во все стороны летят клочки рыжей и черной шерсти, оторванные волосы-змейки.

Женщина-змея пытается действовать со мной прежней тактикой — спеленать волосами-змеями, а затем впиться и выпить досуха всю мою кровь.

Но тот, который во мне сидит… или в котором сижу я, походу, имел дело с подобными тварями. Он ловко отбивается когтями, щелкает клыками, катается по полу, когда те или иные хищные пряди демоницы пытаются присосаться к тигриным бокам.

К счастью для «нас» шерсть у тигра густая, и волосам-змейкам не так просто к ним пробиться.

Не стоило переоценивать врага. Мощный удар змеиного хвоста сбивает меня-тигра с ног. И тут же мощные петли охватывают лапы и тело, сжимая в своих смертоносных кольцах так, что кажется еще чуть-чуть — и дух вон.

Сухоруков умудряется воспользоваться моментом и ткнуть кончиком своей сабли в глаз Исо-онно.

Демоница пронзительно визжит на ультразвуке, ослабляет на несколько мгновений хватку. Мне этого достаточно.

Тигр рывком высвобождает свои плечи из объятий противницы и рвется вперед к ее горлу. Мощные клыки смыкаются на неприкрытой чешуей-броней шее.

Иси-онно хрипит, булькая черно-зеленой кровью. Мерзкая жидкость заливает нас, раздевалку, полы и стены.

На полу бьется в последних конвульсиях тело змее-вампирессы, и тот, кто сейчас сидит во мне и превратил мое тело в тело тигра, очень доволен. Я чувствую, что он, буквально, купается в эманациях гибели демоницы. Он ими насыщается.

Исо-оно замирает — ни одной больше судороги, кровь престаёт течь из ее ран. Всё что ли? Неужели — всё⁈

Поворачиваюсь к Сухорукову и Гиляровскому — они смотрят на меня-тигра с болезненной смесью опаски и интереса.

Тигр садится на задницу, подворачивает хвост, довольно рявкает и принимается по-кошачьи умываться, как какой-нибудь мурзик или барсик, завалив опасную и сильную крысу.

А в дверь снаружи молотят. Кричат по-русски. Отрывистые слова военных команд.

Дверь слетает с петель — в помещение врываются до зубов вооруженные мои бойцы под предводительством Скоропадского. Винтовочные и револьверные дула тут же нацеливаются на меня.

— Не стрелять! — рявкает вдруг совершенно по-военному Гиляровский. — Опустить оружие! Это командир!

И тут меня накрывает обратной трансформацией.

Открываю глаза — белёный потолок и стены, всепроникающих запах карболки…

Да сколько ж можно? Я опять в госпитале у дражайшего Обнорского.