— Там такое произошло — глухо обронил небритый сурвер, чуть ли не до хруста сжимая в руках тряпку — Тварь эта…

— Этот сурвер был там! — пальцы парня указали на меня — Он все закрыл! Там теперь безопасно как здесь.

— А он с нами? — тихо спросила крайняя женщина в серой косынке и старом синем комбинезоне — Сурвер Амос с нами пойдет?

— Секунду! — воскликнул парень и шагнул ко мне — Спустишься часов на шесть? Ничего делать не надо — просто побудешь там, чтобы сурверы не нервничали — понизив голос, он добавил — Плачу десять динеро, плюс сытный перекус после смены.

— Десять динеро за шесть часов — ответил я — Если проторчу там больше — доплата. С собой сразу забираю пяток бутербродов с вон того стола. И я ничего не делаю — просто побуду там.

— Договорились! — просиял тот и картинно развернувшись на пятках, подпрыгнул, хлопнул в ладоши и громко оповестил — Вот и решено дело! Герой Амадей тоже идет и присмотрит, чтобы ни с кем ничего не случилось! И давайте уже быстрее, пока он не передумал — он человек занятой, про него газеты пишут, радио бормочет и старушки клекочут на углах. Так что живее, живее, трудяги, живее!…

Секунд пять-шесть группа смотрела на меня и не двигалась. Вздохнув, я первым зашагал в коридор, по привычке разминая плечи перед работой. Но тут вспомнил, что ничего не собирался там делать и разминаться прекратил, бросив все силы на усмирение внутренних сурверских демонов, что сразу же принялись укоризненно шептать в мозгу: «Все будут работать — а ты отдыхать? Разве так поступает истинный сурвер?».

— Да буду отдыхать — едва слышно пробормотал я, останавливаясь у дышащего холодом решетчатого люка, запертого на цепь с замком.

Замок то был запер, но нарушая все правила, в его скважине торчал ключ с оранжевой пластиковой головкой. Похоже, тому парню в желтом комбинезоне почти удалось довести работяг до люка, он даже убедил их спуститься, но стоило ему начать отпирать замок и сурверы резко передумали, потянувшись обратно в зал. Присев на корточки, я щелкнул замком, рывком поднял тяжелую решетку, скривившись, когда заживающие ребра отдались болью, включил фонарь, вгляделся в затянутую льющей с края люка капелью холодную влажную темноту и опустил ногу на первую железную скобу.

— И ведь не боится — завороженно прошептал кто-то там за моей спиной — Настоящий сурвер как не погляди…

Я не отреагировал, предпочтя сосредоточиться на том, чтобы нога не соскользнула со скобы — падать тут высоковато…

Внутренних демонов я усмирил и палец о палец не ударил за все время смены — а она продлилась не шесть часов, а четыре. Боящиеся несмотря на мое присутствие работяги трудились изо всех сил, с решимостью смертников скребя стены, пол и потолок, сдирая с железобетона покрывающую его полупрозрачную чуть маслянистую и липкую пленку, предвестницу прочих наслоений, если не принять меры. Они работали, а я медленно ходил из одного конца коридора в другой — он тянулся на двадцать пять метров, так что слишком часто разворачиваться не пришлось. Каждый раз я доходил до одного из запертых на замок люков, убеждался, что он запер и шел обратно — до второго люка. А мы сюда попали через третий потолочный и находящийся по центру. И раз за разом я лишь вздыхал, замечая, что почти все из трудящихся сурверов нервно вздрагивают, когда я равняюсь с ведущими наверх скобами. Хотел объяснить, что никуда уходить не собираюсь, но что-то внутри остановило меня от траты слов и я просто продолжил свой безмолвный патруль.

Голова была занята мыслями о таких вот коротких и странных коридорах, расположенных друг на другом и уходящих вглубь неизвестно насколько — понятно, что кому-то это хорошо известно, но информация закрыта для общего доступа. Я лишь знал, что такие вот коридорные «отрезки» с решетчатыми люками являлись частью некой каскадной системы сброса воды и вряд ли когда-либо применялись. В Хуракане планировалось куда больше, чем было реализовано — попросту не успели. Наступил ядерный апокалипсис, и все рванули задраивать двери…

Слоняться на ноющих ногах мне надоело часа через три с небольшим, когда работа уже подходила к концу. Вытащив отвертку, я из чистой скуки принялся за привычное дело — отвинчивание крепежных винтов в узких квадратных решетках высоко в стенах, для чего мне приходилось вставать на цыпочки. Держался я в стороне — за решетками располагались выходы сливных труб и в самом начале своей грязной карьеры я успел получить в лицо пару вонючих плюх чьим-то говном и один режущий удар, когда из трубы прилетело острое стекло, воткнувшееся в щеку. С тех пор я стал гораздо умнее и предпочитаю подставлять под удар противоположную стену, а не собственную харю.

Судя по влажным, но не мокрым сливным камерам за стенными решетками, где порой сходились непонятно откуда идущие две, а то и три трубы, ими не пользовались уже давно. Влага приходила извне. Тут было чисто и пусто, на бетоне и металле следы усердного скребка. Я проверил одну решетку, вторую, потом третью — и на ней «споткнулся», когда кое-что заметил и, ухватившись за кромку отверстия, приподнялся выше, заскреб кедами по стене, вызвав укоризненный возглас только что очистившего ее мужичка, посветил в горловину одной трубы, потом в другую и с плеском приземлился на пол. Вытянув руку, взял у горестно вздыхающего работяги щетку с жесткой металлической и содрал со стены следы своих отпечатков. Вернув инструмент, я оставил решетку открытой и продолжил ходить туда-сюда.

— Ты забыл закрутить винты — нервно заметил один из еще молодых мужчин где-то через четверть часа — А вдруг оттуда что-то… вылезет…

— Для того труба и сделана — буркнул я — И ничего я не забыл. Так надо.

Тот сник, но ему на помощь пришла высокая крепкая женщина и судя по лицам они были близкими родственниками. Брат и сестра?

— Может все же завинтить, а когда понадобится — открыть? Во всем должен быть порядок.

— Там трубы диаметром в десять сантиметров — вздохнул я и показал пальцами размер — Что оттуда вылезет?

— Ну мало ли…

— Вылезет откуда? — в покрывающую пол воду спрыгнул сначала парень в желтом комбинезоне, а следом за ним куда медленнее спустился грузный мужчина в белом комбинезоне, желтых сапогах и старомодной строительной каске с фонарем. Его я знал по последнему разу, когда здесь все завертелось с той тварью. Вроде как он один из здешних дежурных бригадиров.

— Да вон открыл он решетку, а закрывать не хочет! — тут же заложил меня мужичок, смещаясь за плечо куда более высокой то ли сестры, то ли подруги — А ведь должен быть порядок!

— А открыл-то зачем? — окинув быстрым взглядом все стенные створы, бригадир взглянул на меня — взглянул без агрессии, но с молчаливым требованием ответа.

— От скуки — просто ответил я, даже не пытаясь скрыть, что не прикасался к скребкам, щеткам и швабрам.

— Ладно. Предположим. А не закрываешь почему?

— Плесень в трубе — коротко произнес я — Серо-желтая.

Мы чистильщики называли ее «желтянкой» и ничего особенного в ней не было. Наткнуться на такую в коробе или сливе — обычное дело. Легко поддается уборке, не жжет кожу, как некоторые виды.

— Быть не может! — отрезал подогнавший мне эту работу парень, глядя на меня с неодобрением — Тут недавно генералила весь коридор бригада моей тети, а она свое дело знает! Нет там плесени! Ты ошибся, сурвер!

В недавнем прошлом я бы уже стушевался под таким нажимом и, пожав плечами, побрел завинчивать решетку обратно, но сейчас остался к наезду почти равнодушен и лишь улыбнулся:

— Ты сказал — скоро проверка. Я нашел плесень в трубах. Тебе бы радоваться и благодарить меня. А ты наезжаешь.

— Так нету ее там!

— Есть — спокойно возразил я — И уже давно.

Серо-желтая плесень повсеместна. Борись с ней, не борись — она все равно рано или поздно появляется. Особенно часто появляется там, где подолгу никого нет и разрастается там целыми ворсистыми коврами. Здесь плесени всего ничего, но если сюда спустится высокая проверка и найдет этакое, то будут только рады щедрой рукой влепить роду Якобс штрафы и предупреждения. Бригадир в белом это понимал и зашагал к открытому створу. Парень в желтом все еще не сдавался: