— В офис Хьюга Хироя.

Со стариком тоже было договорено, тот ждал и не ложился — родная внучка чем-то разозлила так, что дед сам предложил пользоваться его ресурсами.

Взамен основатель Йокогамы просил какую-то смешную медицинскую страховку и это было лучшей ценой, которую можно представить в таком случае. Дзион специально не вникал, там что-то по части невропатологов, кажется, но уж что-что, а качественную медицину такому перебежчику есть смысл обеспечить в любом объёме, сколько бы она ни стоила — возможности группы Мацусита позволяли.

Пожалуйста 🙏 все спойлеры после ЭТОЙ главы — под спойлеры 🙏🙏🙏🙏🙏

— … вот я и пришла к тебе. — несмотря на позднее время Моэко не спала, поскольку ожидала его. — У нас же есть возможность связаться с этим Ваном в их китайской тюрьме? Через надёжных людей, чьи репутация и положение гарантируют, что он хотя б выслушает?

Отец промолчал, прикидывая варианты.

— Делать ему ничего не надо, родине изменять не надо, работать на нас не надо, — дочь повысила голос. — Только принять к сведению, что он не один на льдине. Точка.

Похоже, словесные конструкции Хину-тян перекочёвывают и в нашу семью, подумал Миёси-старший.

Ребёнок изрядно удивил известием о разговоре с людьми из НАЙТЁ¹ в людном торговом центре (!). Он, конечно, предполагал, что в результате роста авторитета Эдогава-кай таких вот неформальных обращений за помощью станет значительно больше, чем раньше.

Меньше всего он ожидал, что первой в списке просящих окажется спецслужба, а не коллеги по цеху. Ещё и эта спецслужба.

— Такие связи есть, но всё же не «у нас», а у меня, — оябун с благодарностью принял наполненную чашку. — Это личный канал, не всей Семьи.

— Связаться можешь только ты персонально и при определённых условиях? — дочь схватывала подобные моменты налету.

— Да. Не подумай, что набиваю цену: с прочими там просто разговаривать не станут. — Перед кем-либо другим он бы так не расстилался, но то перед кем-то другим. — Это отношения между конкретными личностями, не между организациями.

— Странно. Почему-то думала, общий контакт.

— Ты не сильно интересуешься прикладными моментами. Канал к сведению приняла, когда я рассказывал, но в нюансы не вникла, — пожал плечами отец, расчётливо падая спиной в кресло и удерживая при этом на весу наполненную посуду, однако не проливая ни капли.

Старый трюк всю жизнь работал без исключений, когда Мая-спортсмену хотелось развлечься. Видимо, что-то в физиологии — ну не может второй человек спокойно смотреть, когда кто-то при нём начинает падать.

— Ой!.. — дочь накрыла рот руками и распахнула глаза. — Тьфу, ты опять за своё⁈ — возмутилась одна через секунду. — Что за дурацкие шутки⁈ Папа, сколько тебе лет⁈

Фокусы родителя ребёнок знал отлично, но из раза в раз попадался. Впрочем, как и все остальные.

Отсмеявшись, Миёси-старший продолжил:

— Для чего это нужно нам?

Оябун не имел ничего против Неприкасаемого, однако Решетникова стало слишком много рядом с Моэко последнее время. Если бы парень был тихим неприметным стажёром, без денег, без перспектив либо связей — не проблема. И даже почти четыре десятка прожитых лет за его спиной, как и скромная съёмная квартира размером с собачью конуру, такая же скромная зарплата — Мая на своём жизненном пути не раз и не два встречал людей, которые поднимались из гораздо худших ситуаций.

И в гораздо более преклонном возрасте. «Начинать работать над собой никогда не поздно».

Дочь от него ничего не скрыла, поэтому не нужно иметь семи пядей во лбу, чтоб связать три плюс два: НАЙТЁ обратились в Эдогава-кай именно потому, что Моэко уже была в курсе существования Ван Бай Иня. Как адвокат своего клиента, для начала.

И вот последнее ему радикально не нравилось. Почему-то, когда дело касается Решетникова, у него, Миёси Мая, регулярно не остаётся пространства для манёвра — взять хоть последнюю непростую стычку с полицией Токио.

Там можно было или промолчать (и потом остаток жизни не уважать себя). Или — та альтернатива, которая в итоге произошла. Хорошо, братья поддержали, в одиночку б точно не выстояли (синяки и переломы заживут, в том числе у полицейских).

Быть самому несгибаемым — это одно. Совсем другое — когда мобилизовываться ты вынужден под влиянием обстоятельств, привнесённых кем-то снаружи, продолжал рассуждать отец взрослого ребёнка.

Не вмешаться было нельзя — никто не будет спокойно смотреть, когда на его глазах рушатся основы собственного общества. Но лучше бы такое случалось пореже, а с этим хафу не всё просто. Дальше наверняка станет лишь сложнее.

Оябун не оперировал словосочетанием «центр кристаллизации социальной напряжёнки», но с высоты жизненного опыта отлично понимал суть явления.

— Зачем это нужно нам? — он повторил вопрос, внимательно отслеживая реакцию ребёнка.

— Во-первых, тот человек — едва ли не единственный друг Такидзиро-куна, оставшийся у него после армии. Насколько я поняла из услышанного.

Хм, ну вот опять. С одной стороны, в людях Моэко разбирается — не зря потратила годы на заумь в своих университетах. С другой же, кое-кто начал(а) слишком близко принимать к сердцу личные проблемы одного светловолосого мужика, в этом месте сделать зарубку на будущее, в лоб не спрашивать. Хотя бы из соображений такта.

— Во-вторых, у меня сложилось впечатление, что те двое — едва ли не единственные из всех чиновников за эту неделю, которые не гребут под себя, образно, а реально болеют за дело, — неожиданно выдала дочь в следующий момент. — Ну и в-третьих. Пап, одним словом, какова миссия НАЙТЁ?

— Давай без этих твоих великомудрых слов? — проворчал старший Миёси. — Миссия, видение, бренд-код компании… Не на лекции!

— Какова их функция? — Моэко улыбнулась.

— Информирование высшего политического руководства страны. Это не совсем наш огород и я не очень хорошо ориентируюсь в сферах плаща и кинжала, но в законе об их организации сказано именно так.

— У меня был вариант отказать этим людям?

— Да, — неуступчиво набычился отец. — Начать с того, они категорически не в курсе наших возможностей. Даже ты ошибалась, считая что канал есть у всей Семьи — он есть только у меня.

— Кто-то из спорта? — дочь уже считала прогнозируемый ответ по лицу родителя и зримо расслабилась.

— Да. Лет как мне, в молодости пересекались на турнирах по фул-контакту. Регулярно встречались в финале, он молодец. Был. — Мая прикрыл глаза, восстанавливая в памяти лицо знакомого. — Бился не по-крохоборному, от души.

— А с тобой как сошёлся? — в глазах дочери вспыхнул интерес. — Тип из коммунистического Китая, да в те годы, да подружившийся с якудза — это как квадратный круг, нет? Что-то малореальное?

— Им на соревнования давали с собой совсем мало денег, — пояснил оябун. — Вот они и волокли за границу всякую чепуху: сувениры, дешёвое серебро, кое-какую ювелирку, кто побогаче.

— Зачем⁈ — дочь, выросшая позже, глобальную нищету Поднебесной тех лет просто не застала, оттого и представить выпукло не могла.

— Чтоб обменять хоть на какие-то деньги. На них купить что-то, чего нет дома.

— А ты ему помогал реализовывать?

— Не совсем. — Мая развеселился, припоминая ушедшую эпоху. — Глядя на его отчаянные поиски концов в каждом новом городе, чтоб сбывать эту белиберду и не везти обратно, на каком-то этапе я начал банально скупать у него всё за наличные. Дома даже ящик в столе выделил — сваливать хлам на память. То добро и сейчас у меня.

— Получается, он тебе должен, — подытожил дипломированный психолог из соседнего кресла. — Тип на каком-то этапе сто процентов понял, что ты его выручал за свои. В вашей среде подобного не забывают.

— Именно поэтому он, тихо ненавидящий Японию и японцев в принципе, со мной имеет плюс-минус ровные отношения. Я не ожидал, что среди хань благодарность и обязательства могут существовать в одной личности также, как и наши ниндзё и гири. — Неожиданно для себя оябун разоткровенничался на абстрактные темы.