Замминистра, впрочем, тут же продемонстрировал, что свой хлеб ест не зря:

— Позвольте, я буду откровенным. Я отдаю себе отчёт, что наша позиция слабее вашей. Я приехал лично именно для того, чтобы у Министерства появился шанс договориться с вами полюбовно.

— Вы это сделали после того, как другие попытки оказались безуспешными, — ультраправый равнодушно кивнул на горящий транспорт борцов с террористами из центрального аппарата.

— Да, — не стал спорить Тадамити. — Вы дьявольски правы, но тем не менее. Миёси-сан, я вот прямо сейчас выбрасываю из головы всё, с чем к вам ехал, и начинаю с чистого листа. Задам лишь один вопрос: что вы хотите за свою запись?

Главарь Эдогава-кай задумчиво посмотрел в горизонт и ничего не сказал.

— Вы передали видеофайл мне, предполагаю, в качестве предупреждения, — ровно продолжил чиновник. — Ради чего? Ну не похвастаться же?

— Порядочные структуры войн без объявления не начинают, — ответил борёкудан. — Как и порядочные страны. Честно говоря, я думал, вы легко считаете подоплёку, она более чем прозрачна: я объявил вам войну.

Сердце начальника штаба бухнуло в пятки.

— Возможно, сейчас бы я действовал иначе, но лишь по форме, не по сути. На тот момент я пребывал на вершине раздражения, что для меня крайне нетипично, — продолжил Миёси. — На том видео полиция совершает арест в рамках криминального производства, оформляется это прокуратурой, а буквально на следующие сутки изо всех систем исчезают данные.

— Я некоторым образом в курсе, — вздохнул замминистра. — Не могу раскрыть деталей, но поверьте: затык не на уровне нашего Министерства.

— А где? Да, можете свалить на прокуратуру, но почему из ваших реестров всё исчезло? Прокурорские к редакции ваших файлов пока ещё не допущены, — якудза походя продемонстрировал осведомленность в некоторых технических нюансах, о которых ему бы знать не полагалось.

Хотя что в наше время можно сохранить в тайне, вздохнул про себя Масатоши.

— Я даю вам своё личное честное слово. — Начальник непосредственного шефа выпрямился, расправил плечи, его голос затвердел. — Случившееся хотя и относится… м-м-м, не так. Случившееся хотя и является нашим результатом, но лишь опосредованно.

— Замминистра-сан хочет сказать, что хотя редактировали они, делалось это по указке другого ведомства. Кого-то с более высоким приоритетом, — пояснил подельнику Ватанабэ.

— У вас очень хорошие союзники, Миёси-сан. — Хмуро бросил высокий чиновник, что само по себе можно было считать намёком-угрозой в адрес ультраправого.

— У нашей организации традиционно хорошие связи в Кабмине, — а тот и глазом не моргнул, лишь ухмыльнулся. — И работают эти связи именно потому, что люди разделяют наши идеи. А не взятки отрабатывают, как мог подумать кое-кто, — похожий на вяленого кальмара гангстер с намёком покосился на главного полицейского города.

Тоже логично, кивнул самому себе Начальник штаба. Разумеется, в Кабмине даже на самом высоком уровне хватает заигрывающих с радикалами, помешанными на традиционных ценностях. Это же всё модно, черти вас дери — исторические фестивали, историческая преемственность.

Наплевательское отношение к человеческой жизни, своей и чужой — вон, полицейские шлемы и перчатки до сих пор на асфальте валяются.

— Чего вы в итоге хотите? — спросил в лоб Тадамити. — За прекращение этой вашей войны до того, как она пройдёт точку невозврата? Спрашиваю как второй после министра человека, возможности которого позволяют заключать сделки. Если и не любые, — подумав, добавил чиновник, — то, во всяком случае, по определению рабочие.

— Чтобы вы своими руками исправили собственное нарушение закона, — Миёси поклонился. — В течение двадцати четырёх часов я наблюдаю реанимированное процессуальное производство по известному вам поводу, время пошло. Будет сделано — мы уйдём с улиц.

— Боюсь, это нереальное требование. Гораздо проще с моей должности устроить небольшой геноцид особо распоясавшимся семействам якудза. Вплоть до разгрома штаб-квартир и массовых грубых арестов — поверьте, мы тоже умеем работать жёстко. — Замминистра не угрожал, не пугал.

Поймав волну собеседника, он рассуждал вслух с позиций политика, для которого превыше всего — её величество эффективность.

— «Приди и возьми», — равнодушно процитировал кого-то малоизвестного борёкудан, пожимая плечами. — Тадамити-сан, вы либо мне не верите, что уже само по себе оскорбление. Либо реально не понимаете: я действительно вышел на улицу не для того, чтобы, прокрутившись на одной ноге, состричь купоны там, где подвернулась возможность.

— А для чего? — в голове рационального чиновника кое-что, похоже, просто не укладывалось.

Начальник штаба засопел, но в очередной раз от комментариев удержался: воспитывать и образовывать шефа своего шефа — само по себе неблагодарное занятие, а в такой обстановке и вовсе. Утопия с бредом.

За Миёси ответил его ультраправый подельник:

— Мы вышли на улицу не для того, чтобы наживаться на ситуации, если вам так понятнее. Сюда же я плюсую потенциальный политический капитал, — Ватанабэ жутковато ухмыльнулся. — Мы здесь потому, что изначально учли в качестве основной возможность, которую вы исключаете. Точнее, в упор не видите.

— Так поясните мне.

— Мы готовы не вернуться. — Ультраправый не моргал, его лицо закаменело и стало ещё более отталкивающим. — Поскольку речь идёт о Японии.

Долбаные фанатики. Проклятые идеалисты.

Масатоши костерил про себя двоих борёкудан последними словами, но не имел возможности и слова вставить: два начальника рядом, каждый со своими взглядами на вещи, физически не оставили пространства для манёвра всего лишь Начальнику штаба.

— Отвечая на ваш вопрос, Тадамити-сан. — Миёси безукоризненно вежливо продолжил. — Я искренне сочувствую вашим трудностям, поэтому в качестве подсказки повторюсь. Просто сделайте всё по закону, точка.

— Если нет? — чиновник что-то лихорадочно обдумывал.

— Первое. Оппозиционный блок Парламента уже завтра на ваше имя отправит письмо. Депутатский запрос вы проигнорировать не сможете, — отморозок Ватанабэ, проклятый сушёный демон, затеял доставать козыри из рукавов. — Прощай, кресло, и это лишь начало.

Его подельник, формально более старший в их альянсе, не удержался от удивления на мгновение: оябун Эдогава-кай явно не рассчитывал на подобную поддержку от союзника.

Интересно, на какой теме они спелись? Неужели на этой? В душе Накаяма верх взял профессиональный полицейский и он сейчас с азартом просчитывал варианты на будущее. Отправят на пенсию, выгонят — плевать. Он в полиции тоже не только ради денег.

Любви к искусству и у омавари-сан никто не отменял.

— Второе. Другие общественные организации, сочувствующие нам и имеющие с нами тесные связи, сейчас находятся в режиме ожидания, — продолжил ультраправый. — Если законность не будет вами восстановлена в кратчайшие сроки, на улицы выйдут и они.

Начальнику штаба надоело отыгрывать молчаливого болвана и он не сдержался:

— Через двадцать четыре часа якудза устроят такое по всей стране, докуда дотянутся. Не только на этой улице, — он некуртуазно ткнул пальцем в сторону баррикады.

Главный полицейский города, витавший в каких-то своих облаках, шумно икнул и выпучил глаза: похоже, на его должности политики тоже больше, чем реальной работы.

Не сообразил?

Всё же так прозрачно, думал про себя Начальник штаба. Вроде и говорят на одном языке, и даже возраста плюс-минус одинакового, а друг друга не слышат. Не понимают.

— Это очень серьёзное заявление, — медленно проговорил замминистра. — Не сходя с места могу пообещать лишь, что приложу максимум усилий. Я не могу раскрыть всех деталей, но, к сожалению, моего влияния может не хватить.

— Вначале нашей беседы вы упоминали министра, своего сэмпая. Говорили, он вас может поддержать, — намекнул Миёси.