— И его влияния тоже может не хватить, — предельно честно сообщил Тадамити.

— Тогда мы просто физически не сможем остаться в стороне, — едва ли не доброжелательно поклонился на ходу ультраправый. — Смотрите. Вы сейчас открытым текстом заявляете, что целый Министр внутренних дел не в состоянии навести порядок в своём ведомстве. Я вас правильно понимаю?

— Я бы сформулировал иначе, — хмыкнул главарь Эдогава-кай. — Целый Министр внутренних дел не может добиться от своих подчинённых соблюдения закона. Вот из-за чего весь сыр-бор. Давайте называть вещи своими именами.

— Вы не в курсе всех обстоятельств, — министерский сделал отчаянную попытку достучаться. — Вы не до конца представляете жизнь с нашей стороны рабочего стола. Я сейчас не об МВД, а о Кабмине в целом.

— Возможно, не представляем, — слишком покладисто согласился ультраправый Ватанабэ. — Но как ваши избиратели и работодатели мы очень хорошо знаем, какой она должна быть.

— Мы не позволим вам превратить в Японию в страну, где полицейские становятся главными преступниками и попирают закон, умножая беззаконие, вместо того, чтобы порядок защищать. — Завершил оябун Эдогава-кай. — Я лишь хотел до вас донести, что вы должны работать добросовестно и не допускать сделок с совестью, какие бы большие чины из других кабинетов и ведомств вас ни просили. Если вы пришли затем, чтобы оставить всё, как есть, мы не договоримся.

— Мы не позволим вам погрузить Японию в хаос беззакония, прикрываясь какими угодно благими обоснованиями, — кивнул Ватанабэ.

Вместо примечания к этой главе и к предыдущей:

Накаяма Масатоши — начальник городского штаба, комиссар токийской полиции.

Тадамити Курибаяши — Замминистра внутренних дел.

Ринсоку Мацуда — начальник полиции города, старший комиссар токийской полиции.

— Вот ты наглый нахал. — Моя непосредственная начальница закрывает за собой дверь и запрыгивает на мой стол. — Почти что рабочее время, а чем ты занят. — Аяка, не чинясь, тоже прикипает к монитору, на котором я в одной из картинок наблюдаю противостояние между отцом своего адвоката и частью государственного аппарата.

Честно говоря, не ожидал. Моэко подробностей не рассказала (и по телефону о таком не спросишь), но со стороны весьма похоже, что перед фамилией Миёси я уже в неоплатном долгу.

Незримом, нематериальном, но тем не менее. За него не выставляли счёт заранее, скорее всего не предъявят и потом, однако уже сейчас есть, над чем задуматься.

Непонятно, чем отдариваться. По-хорошему, встретиться бы со своей адвокатом с глазу на глаз и задать серию лобовых вопросов — но не время. Если я хоть чуть-чуть понимаю в вопросе, она сейчас на нервах за родителя. Лезть под руку — далеко не лучшая идея, ещё и с личными шкурными темами.

Придётся подождать, тем более что Миёси Мая уже прогремел на всю страну, продолжает греметь и о его проигрыше речь пока не идёт.

Теоретически, ситуация со стороны кабмина легко решается огнестрельным оружием или бронетехникой. Но — не то государство, не тот народ, не то время.

Вдобавок, потомок камикадзе всё просчитал (я тут полистал на форумах его биографию плюс антологию по предкам — интересный у Моэко папа. Яркий, к-хм, персонаж).

Судя по лицам на экране, ему и его ребятам реально наплевать на любые последствия для себя лично, особенно тем, которые прибыли последними на трёх микроавтобусах — трансляция с трёх дронов идёт непрерывно, её дублируют уже и серьёзные новостные агентства.

Респект, что ещё сказать. Ощущение того, что я им весьма обязан, с каждой минутой только растёт.

— Не садилась бы ты так, — вздыхаю шефине. — Войдёт кто — слухи поползут, твоя девичья репутация может рухнуть. А на моей совести и так грехов хватает.

— Нестрашно, твоя совесть может не напрягаться, — отмахивается Андо, меняя ногу.

Теперь она забрасывает не правую на левую, а левую на правую. При этом её абсолютно не смущает, что под находящейся на уровне моего лица короткой юбкой я вижу то место, где её ноги соединяются вместе.

— Во-первых, это в офисе теперь новый тренд после твоей покровительницы — так садиться, — продолжает босс. — Такая посадка на стол при подчинённых подчёркивает фокус на рабочих задачах и неформальный подход в их решении, пха-ха-ха.

— А кто у меня покровительница? — уточняю на всякий случай.

— Шутишь? Девочка Хину же. То есть, Хьюга Хину-сан, я хотела сказать, — лицо шефини расплывается в приторно-демонстративной улыбке. — Извиняюсь, оговорилась.

— Верю… Вообще-то, я до сего момента искренне полагал, что в глазах общественного мнения мой покровитель — Хаяси Хонока-сан. Опять же, вертолёт давала. Но так, как ты сказала, тоже хорошо.

— С Хаяси-младшей у тебя нет таких совместных фотографий, как с Хину, — возражает руководитель.

— Каких именно фотографий? — рефлекторно цепляюсь за информацию. — Начинает складываться впечатление, что я о себе ещё очень многого не знаю.

— А вот. — Аяка достаёт из подмышки планшет, кладёт на мой стол, входит в один из рабочих чатов и демонстрирует некие занимательные картинки.

— Ничего себе, — впечатлённый до глубины души, откидываюсь на спинку кресла и чешу затылок. — А ведь смотрится и правда. Как будто… — договаривать нет надобности.

Вживую, что интересно, весьма своеобразные бикини пловчихи настолько вызывающими не выглядят. По крайней мере, если смотреть на неё в бассейне и с короткой дистанции. Не знаю, почему.

Да, там всё очень-очень интересно и даже более того, включая содержимое купальника — но почему-то при личном вконтакте такого эффекта фильма для взрослых не возникает, как сейчас.

Занятный феномен. Сделать зарубку на будущее.

— И в самом деле несколько двусмысленно смотрится, — заключаю, налюбовавшись. — Если не знать подоплёки, бог весть что можно подумать.

Хотя, насколько я успел заметить, Хину к чужому мнению прислушивается, м-м-м, в очень ограниченных рамках. И по очень ограниченному количеству причин, в перечень которых её собственная внешность не входит.

— Догада, — поощрительно кивает Андо. — Только не говори, что это ты лишь сейчас насчёт вас двоих открытие сделал. — И взгляд такой испытывающий, как у полицейского в процессе дознания.

— Люди — лентяи и рабы стереотипов, — развожу руками. — Никто не хочет разбираться глубоко, все судят о красивых женщинах по внешней атрибутике. Персонально тебе для информации: если общаться с ней лично и фокус делать не на содержимом купальника, то ты с удивлением обнаружишь, что её внутреннее содержание очень отличается от внешней формы. Я, честно говоря, больше фиксировался именно на нём, а не на теле. На мозгах, а не на декольте, если быть профессионально аккуратным.

— Какой коварный карьерист! — Аяка вспыхивает хищным энтузиазмом. — Втёрся в доверие к топ-менеджеру, занял место в соседнем шезлонге, сбрил к демонам её родного жениха — а это на секундочку наследник Сузуки — а сам всё это время коварно колупался в её мозгах⁈ Игнорируя внешность и не подкатывая к ней свои тестикулы⁈ Да ты ещё более хитёр, Решетников-сан, чем я раньше думала! — она щёлкает пальцем по тому снимку, на котором полоски Хину слегка сдвинулись и общая картина, как бы поделикатнее, вышла наиболее волнующей.

Даже в сравнении с остальными, тоже очень яркими, фотографиями.

— Обычно вслух такого не озвучиваю, но любимой начальнице по секрету поясню. Если б я захлёбывался слюной и восторженно пялился в её анатомию, по крайней мере сначала, как раз никаких отношений бы у нас и не получилось, — пожимаю плечами. — Скорее всего.

— Звучит логично, — серьёзно изрекает шефиня, легкомысленно болтая в воздухе ногой. — Рассказывай дальше. Как ты её склеил?

— Не говори таких слов, пожалуйста, тебе не идёт. Не для печати: сошлись на почве плавания, когда мне абонемент в Атлетику дали. Там случилось одно недоразумение, она меня из бассейна хотела выцарапать по ошибке, а потом я воспользовался знакомством и нагло обратился к ней за помощью. В лоб, без прелюдий, напролом.