В дверь библиотеки неожиданно постучались.

– Сеньор Франческо, – доложил, стоя на пороге, садовник Хосе, – вас спрашивает какая-то женщина из Палоса…

– Молодая? – опережая Франческо, задал вопрос Эрнандо.

– Не сказать, чтобы очень молодая… Красивая… А с ней ее муж и брат. Брат сам – как обезьянка, но все же какое-то сходство с сестрой есть… Боятся зайти: ночью был дождь, дороги развезло… Просят сеньора Франческо спуститься к ним… Ноги, мол, у них грязные.

– Пригласи гостей сеньора Франческо к нам в библиотеку. И передай Тересите, что сегодня у нас будут обедать не трое, а шестеро…

Сын адмирала широко распахнул дверь библиотеки. Женщина из Палоса с мужем и братом? Кто бы это мог быть?

И когда в комнату вошла высокая, красивая, смуглая и черноглазая женщина, Франческо все еще был в недоумении. Следом за ней появился ее муж. Но как только за ним не вошел, а как-то прошмыгнул маленький кудрявый брат, Франческо не мог сдержать радостное восклицание:

– Педро Маленький! Дружок! Как ты сюда попал?!

– Простите, сеньоры, – обратился к гостям хозяин дома, – прежде всего разрешите представиться сеньоре…

– …Марии, – подсказала женщина. – Только никакая я не сеньора, а просто Мария. А это мой муж, Таллерте… Братишку вам представит сам сеньор Франческо…

– Уже представил, – улыбаясь, заметил сын адмирала. – Как я догадываюсь, это именно о нем рассказывал мне сеньор Франческо прошлой ночью… Это, наверно, Педро, прозванный «Маленьким», товарищ сеньора Франческо по «Геновеве»…

– А вот у нас на «Геновеве» Франческо никто сеньором не обзывал, – обнимая и целуя товарища, бормотал Педро Маленький. – Если бы не ты, меня в Севилью не отпустили бы! Пакет у тебя, Таллерте?

Муж Марии бережно вытащил из-за пазухи небольшой, завернутый в платок пакет. Развернул и подал Франческо. Надпись «Франческо Руппи» ни о чем не говорила. Если бы письмо было от сеньора Гарсиа (а он пообещал, что напишет в Севилью), то Франческо опознал бы это немедленно. Даже в этих двух коротких словах буквы эскривано то подпрыгивали бы, выбиваясь кверху из строки, то валились бы вправо или влево.

Почерка капитана и сеньориты Франческо не знал. Осмотрев пакет со всех сторон, он со вздохом положил его на стол. Понимая, что другу его не терпится узнать обо всех палосских новостях, сеньор Эрнандо обратился к гостям:

– Поскольку письмо сеньору Франческо так срочно доставлено в Севилью, я считаю, ему следует тут же с ним ознакомиться… Давайте, мой друг…

Сеньор Эрнандо не договорил, так быстро Франческо сорвал с пакета печать.

– Пишет сеньор пилот, – поглядев на подпись, сказал он огорченно. – А о чем пишет, мы сейчас узнаем!

– Да я и сам мог бы тебе все это рассказать и без письма, – заявил Педро Маленький. – Просто пилот знает, что в Севилье у меня сестра, и зять, и племянники и что не виделся я с ними больше четырех лет. И когда-то, еще до того, как мы пришвартовались в Палосе, сеньор пилот пообещал мне, что, если «Геновева» задержится в Палосе надолго, он отпустит меня в Севилью повидаться с родными… А тут – на тебе: «Геновева» наша отплывает куда-то, и все это – по императорскому соизволению!.. Как узнал я это, так стал просто сам не свой. «Нет мне счастья, сеньор пилот», – говорю. А он вдруг ка-ак хлопнет себя по лбу: «В Севилью? Да ради бога, поезжай! Письмо наше Руппи передашь… А о тебе – уж прости, Педро, – я ведь забыл! Знаю давно, что в Севилье матушка нашего Катаро одна-одинешенька осталась, вот я и предложил ему туда съездить».

– Катаро? – переспросил Франческо. – Я как будто всех матросов знаю…

– Да это Рыжий, Рыжий! Его только так и зовут на «Геновеве»… Да, – продолжал свой рассказ Педро Маленький, – Рыжий отказался наотрез: мол, если ему дадут три месяца срока, он поедет… Ему нужно дом перекрывать. А на три месяца пилот его не пустил. Меня отпустил на три недели. А сам пилот поднялся в среднюю и тотчас письмо тебе накатал…

– А я уж так, по-товарищески, предложил Рыжему, – добавил Педро Маленький: – «Передай со мной деньги своей матушке… А мы с сестрой навестим ее, о тебе ей расскажем…» И Рыжий (мне даже обидно стало) как захохочет! «Ты, говорит, еще по дороге в Севилью мои деньги пропьешь!» А твои ведь я не пропил, Франческо!

Выкладывая на стол три стопки по пять золотых, Педро Маленький добавил:

– Эти деньги мне сам сеньор капитан велел передать тебе…

– Деньги? Мне? За что? – и удивился и огорчился Франческо. – Я ведь, как и все, получил жалованье, когда мы прибыли в Палос. Капитан, правда, шутя сказал, что и за белье и за одежду мы в расчете. Ну, пилот подсчитает… Впрочем, в письме, наверно, все объяснено…

Письмо пилота было короткое и деловое:

«Руппи, ждем, что ты вернешься в Палос с Педро Маленьким. Времени осмотреться и закончить свои дела у тебя будет достаточно. Деньги, по распоряжению сеньора капитана, пересылаю. Пятнадцать золотых. В случае, если планы изменятся и мы с тобой разминемся, сундучок твой оставим в венте у того славного малого, что тебя лечил. Он же сообщит, куда мы двинемся. Сеньор капитан рассчитывает, что из Валенсии до Палоса он доберется на лошадях… Капитаны кораблей не соглашаются на не нужные им остановки. А дальше в путь мы отправимся уже с тобой. Но возможно, что и тебе придется догонять нас на лошадях, возьми и Педро Маленького с собой. Денег не жалей: те четыре карты, что ты выгравировал на меди, с лихвой все окупили. Надеюсь, что скоро свидимся. С приветом – Винсент Перро».

Гости попросили у хозяина разрешения осмотреть его сад. Уж очень много толков ходит о нем в Севилье!

Сеньор Эрнандо переглянулся с Франческо: тогда, пожалуй, до обеда у них еще останется время поработать в библиотеке.

Выйдя в столовую, хозяин дома удивился: к обеду стол был накрыт всего на три прибора…

«Неужели Хосе, который всегда оказывает внимание моим гостям, кто бы они ни были, на этот раз изменил своим правилам?»

Гостей, которых Хосе уже давно увел полюбоваться делом его рук, в саду видно не было. И, только подойдя к кухонному домику, сеньор Эрнандо услышал голоса и смех. За большим столом сидело пятеро человек. Тересита потчевала всех рыбой и похлебкой, а на обязанности Хосе лежало управляться с мясом и вином.

– Сеньор Эрнандо, – обратился Хосе к хозяину, – я перерешил по-своему, уж вы не гневайтесь! Гости и так благодарны вам за внимание. Но на кухне, без стеснения, они пообедают с большей охотой…

– А для кого же ты поставил третий прибор в столовой? – осведомился сеньор Эрнандо.

– Эх, опять я не сообразил толком! – огорченно произнес садовник. – Пойду-ка поставлю четвертый прибор. Вот они говорят, – Хосе кивнул на гостей, – что уже больше двух недель назад прибыл из Индий сеньор Диего… Вице-король… Я-то краем уха слыхал об этом, да побоялся вас тревожить… Два раза ведь за последние годы приезжал из-за океана сеньор Диего, и я два раза напрасно ставил для него прибор… А он заглянет на минутку к брату – и все! Но вот сейчас Таллерте говорит, что на одном корабле с вашим братом прибыл в Испанию отец Бартоломе. Уж он-то не упустит случая повидать сына своего друга! Может, на этот раз и сеньор Диего, постыдившись отца Бартоломе, окажет нам такую честь…

Сеньор Эрнандо хотел было что-то сказать, но только махнул рукой, а Хосе тут же поспешил в столовую.

Таллерте смущенно пояснил хозяину дома:

– Может, это я понапрасну потревожил человека, вы уж не обессудьте, сеньор Эрнандо! Бывает, конечно, что и ошибаемся мы… Но оружейники иной раз о новостях раньше всех узнают… Вот, к примеру, еще до приезда императора приходит ко мне какой-то, по всему видать, человек не из простых… Велит мне шпагу наточить да и кинжал привести в порядок. «Так, говорит, все наостри, чтобы я мог гентское брюхо разом проткнуть!» А я работаю себе, верчу точильное колесо, а на заказчика даже не смотрю. А тут еще один, не хуже первого, является… Тоже по одежде, видать, знатный. «Готовишься?» – спрашивает он первого. А тот ему: «Да, если каша заварится, оружие надо в порядке держать»… А о какой каше идет речь, мне и невдомек… А недели не прошло, и каша заварилась!