Хлоя и сама это почувствовала.

— Почему она только что приходила?

Он пригвоздил её к месту пристальным взглядом.

— Если я отвечу на этот вопрос, тебе придётся оставить эту историю при себе. Только избранное число людей в моей общине знают об этом. Если тебе неудобно хранить секреты от своего Предводителя или своих девочек, нужно забыть об этом.

— Я бы никогда не предала чужое доверие. Всё, что ты мне скажешь, останется между нами.

Кинан полагал, что, учитывая, насколько был измучен и циничен, у него должен был возникнуть момент сомнения. Но обнаружил, что доверяет Хлое хранить секреты, как и его демон.

Кивнув, он начал рисовать круги на её пояснице.

— Тея недавно приходила в нашу общину в поисках убежища.

Он рассказал ей всё — о смерти пары Теи, об обвинении Гавриила, о заявлении Теи о том, что её Предводитель лгал и просто хотел прибрать к рукам её сына.

— Пусть это делает меня ублюдком, но я, вероятно, прогнал бы её, если бы не ребёнок. Видишь ли, я знаю, каково быть таким ребёнком.

Хлоя положила руки ему на плечи.

— Что ты имеешь в виду?

Он ненавидел возвращаться к своему прошлому. Но беспокоился, что Хлоя подумает, что он не возражал против просьбы Теи предоставить убежище, потому что она была ему небезразлична. Ему нужно, чтобы его маленький имп поняла, почему он не был способен отвернуться от мальчика.

— Моя мать забеременела от демона из своей общины, у которого уже была пара, — сказал он. — Сын Предводителя. Он соблазнил её своими дарами, доведя до внушаемого состояния — инкубы так могут. Моя мать была хамелеоном. Она могла менять внешность, становиться кем угодно. А он солгал и сказал, что она выдавала себя за его пару. Его пара поверила ему и настояла на том, чтобы её вышвырнули из общины.

— Грёбаные ублюдки.

Кинан не мог не согласиться.

— В основном мы жили на улицах. Она искала помощи и защиты у многих людей, особенно если у нас возникали проблемы с другими демонами, но нас всегда гнали прочь. Быть демоном-бродягой — дерьмово, Хлоя. Вокруг так много опасностей, а у тебя совсем нет защиты. Если бы моей матери оказали помощь, возможно, на неё не напала бы и не убила группа извращённых демонов.

Хлоя ахнула, на её лице застыла маска сострадания.

— И ты чувствуешь, что, отвернувшись от Теи и Лейна, станешь таким же плохим, как те, кто отвернулся от тебя и твоей матери.

— Да, — ответил он, испытывая облегчение от того, что она поняла.

— Думаю, ты прав. Думаю, Тея рассчитывала на это. Манипулятивная сука.

— Она не плохой человек, Хлоя, просто…

— О, я не согласна. Мне жаль, что у неё было плохое детство. Я даже представить не могу, какой тяжёлой, вероятно, была для вас жизнь в Рамсбруке. Каждый из вас силён, раз вы пережили это. Но наличие проблем не даёт человеку права подавлять других. Она знала, что у тебя тоже были проблемы, и это не мешало ей играть с тобой снова и снова. Может, она хотела иметь в виду тот трёп, который скормила тебе, но это не так. И ей не следовало давать тебе обещаний, если не была уверена, что их сдержит. Чёрт возьми, у неё даже не хватило совести сказать, что она уходит — просто ушла. Если бы она действительно была хорошим человеком, больше уважала бы тебя и не творила это дерьмо снова и снова. Боже, мне хочется ей врезать.

Кинан почувствовал, как дрогнули его губы, тронутый её решительной защитой.

— Это больше не имеет значения, Хлоя. Я покончил с этим.

— Да? Ну, может быть, она не так уверена, что ты с ней покончил, потому что иначе зачем бы ей заявляться в твою квартиру, ожидая, что её впустят?

Он нахмурился.

— Я не давал ей повода думать, что между нами не всё кончено.

— За исключением того, что ты не возражаешь против того, чтобы она искала убежища в твоей общине. Вероятно, она думает, что до сих пор тебе небезразлична.

— Меня заботит только то, что ты так думаешь, потому что это далеко от истины. Я переживал о мальчике, а не о ней. Ты ведь веришь в это, верно? Ты понимаешь?

— Услышав о твоём детстве, да, понимаю. И если ты скажешь, что не она тебе нужна, я поверю.

Кинан промурлыкал.

— Хорошо. — Он провёл кончиками пальцев по её груди и прикусил нижнюю губу. — Потому что единственная женщина, которую я хочу, прямо здесь, именно там, где ей и положено быть. Итак, мы можем сменить тему или у тебя есть ещё вопросы?

— Больше никаких вопросов. Я ценю, что ты мне всё рассказал. Доверился. Я не повторю ни слова из этого. Никому.

Он запечатлел поцелуй на её губах.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь. — Его имп была безрассудной, импульсивной и временами сумасшедшей, но также верна до мозга костей, и её слово на вес золота. — Теперь, когда мы со всем этим разобрались, ты готова перейти к хорошему?

— Хорошему?

— Да. Все эти разговоры мешают моим планам

— Хм, каким планам?

Он уткнулся носом в её шею.

— Планам, в которых ты голая и жёстко кончаешь.

Хлоя чуть не задрожала. Будь она проклята, если гормоны не подняли настроение. Было немного удивительно, что её либидо проснулось, учитывая, что они только что обсуждали какие-то серьёзные вещи. Но опять же у неё не было реальной защиты от воплощения соблазна. Вот кем он был. Ему тоже было больно — она видела это ясно, как божий день. Разговоры обо всём дерьме на нём сказались. Она хотела заставить его забыть об этом, хотела помочь стряхнуть всё это.

Наклонившись к нему, она сказала:

— Я полностью за, просто на случай, если были какие-то сомнения.

— Никаких сомнений не было.

— Самоуверенный ублюдок.

Его рот, такой горячий и голодный, завладел её ртом. И словно каждая клеточка тела Хлои воспламенилась. Потребность, такая горячая, необузданная и первобытная, вспыхнула внутри. Она поцеловала его в ответ, так же жадно. Рычание, сотрясавшее его грудь, вибрировало от силы и тёмного превосходства. Поцелуй длился, длился и длился, превращая её мозги в пудинг. Сжав её подбородок, чтобы удержать на месте, Кинан наклонил голову и глубже погрузил язык в её рот. Он целовал её жестко, перехватив дыхание. Ощущение его тупых ногтей, царапающих кожу головы, заставило её застонать. Ей нравилась это лёгкая боль. Она оторвала свои губы от его, хватая ртом воздух. Зарычав, он схватил её за затылок и снова завладел ртом; трахал его своим языком, пока она не превратилась в груду растаявшей жижи. Нуждаясь в большем, она просунула руки под его футболку и погладила грудь, исследуя все эти упругие мышцы, чувствуя силу, которая урчала под его кожей и, казалось, тянулась к ней. Он стянул с себя футболку, а затем вытащил резинку из её волос, позволив им рассыпаться по спине гладкими волнами.

— Я хочу почувствовать, как твои губы обхватывают мой член. Хочу смотреть, как он исчезает у тебя во рту снова и снова. — Он провёл зубами по её шее, оставляя царапины на коже. — Ты собираешься дать мне это?

— Кинан, я не обладаю грёбаной магией. Я ни за что не смогу заглотить этого монстра.

Он почувствовал, как дёрнулись его губы.

— Я не прошу тебя делать мне глубокий минет. Просто хочу почувствовать твой рот на члене.

Он расстегнул её ширинку.

— Встань и сними джинсы и трусики. Хорошо, теперь остальное. Я хочу, чтобы ты была голой.

Как только она разделась и отбросила одежду в сторону, он расстегнул молнию, высвободил член, а затем раздвинул бёдра.

— Иди сюда, детка. Я хочу, чтобы ты встала передо мной на колени.

Она сделала, как он просил, и, не стесняясь, обхватила пальцами его член. Дыхание с шумом вырвалось из его легких, когда она сжала его.

— Да, вот так, — сказал он. Она крепко сжала его в кулаке, высунув язык, облизав нижнюю губу. У него внутри всё сжалось. — Соси.

Она обвела широкий кончик его члена большим пальцем, размазывая капельку предсеменной жидкости.

— Терпение.

Её горячий язык облизал его ствол от основания до кончика — это похоже на огненный удар. Он схватил её за затылок и предостерегающе сжал. Она закатила глаза в ответ на молчаливое предупреждение, но затем обхватила ртом головку члена и стала сосать, купая в жидком тепле.