‒ Спасибо, Юль, как будто мама меня обнимала.

Потом Алиса накормила Юлю домашним. Традиционная курица, картошечка с укропчиком и малосольными огурчиками. Всё вкусно. Юля ела и нахваливала. У неё тоже к столу кое-что имелось. Сладкие груши, черешня, клубника. Наелись, напились на ночь глядя и уснули на дорожных постелях, как убитые.

Юля проснулась рано и стала ждать рассвета. Для этого надо было выйти из купе и притулится на откидном сидении у окошка. За окном бескрайние поля. Вчера были леса, пустые пространства, заросшие, редкие города, а сегодня поля до самого горизонта и можно увидеть рассвет и затаить дыхание в момент, когда Солнце будет выбирать, верх устремиться или покатиться по краю горизонта.

Солнце вставало долго, как будто хотелось ему ещё поспать. Ленилось. Небо было чистым ни единого облачка. Заря занималась яркая, алая, в полнеба. Сначала появился красно-оранжевый краешек, оглядел, что да как, и медленно-медленно над Землей встала звезда по имени Солнце.

‒ Здравствуй Солнышко, ‒ прошелестело за спиной неожиданно, Юля вздрогнула. ‒ Ты чего? Я следом за тобой встала. Как ты присела, так и стою здесь. Рассветы люблю. И звездное небо люблю.

‒ Тогда ты едешь туда, куда надо. Может и уезжать не захочешь.

‒ Да уж, если и правда там есть то, чем ты скуку разгоняешь, так я в рай еду, – засмеялась Алиса. Пойду умоюсь, а то мы с тобой на ночь даже не умылись.

Юля пошла заваривать чай, стала доставать вкусности к чаю, и тут в купе вошла очень красивая девушка в Алисиной одежде.

‒ Вы кто? – спросила испуганная Юля.

‒ Дед Пихто и бабка Пихта – голосом Алисы сказала девушка.

‒ Ты женщина для Арсения. Ты же такая, как будто родилась для него. Совсем другая, ‒ прошептала Юля.

Алиса притихла, нараспев произнесла

‒ Арсений. Звучит, как! Родное такое. Что-то мне дышать нечем. И мороз по коже, Юль.

‒ Чужое лицо только не надевай.

‒ У Кобо Абэ есть роман Чужое лицо.

‒ Я читала, давно, но впечатлилась и кое-что поняла о гриме.

‒ А у меня это настольная книга. Я могу спрятаться за чужим лицом и мне кажется, что становлюсь неуязвимой.

‒ Я должна осмыслить то, что ты сказала.

‒ Осмысливай.

‒ Знаешь, ты умылась, и поменялась изнутри. Более уверенная.

‒ Конечно. Я же говорю, настольная книга. Сейчас я, это я, и ко мне на драной козе не подъедешь, я это знаю, заранее знаю всё, что ты спросишь и скажешь.

‒ Тогда уж и отвечай!

‒ Отвечаю, да, когда я без грима, мне не нужен муж-отец и примыкающей я тоже без грима не стану, поэтому надеваю маску бессильной девочки. Вот она может, и привлечь мужчин, и подпустить к себе, и подчиниться, и быть желанной, получить защиту, позариться на женатого мужчину и обмануть себя она тоже может. Но ещё она умеет любить, любит верхом, ‒ показала рукой, под грудь, ‒ а тем что ниже, пустая. Фригидная. Мужчин не хочет. Поэтому её бросают. Я другая. Я ещё не любила. Скажи, Арсений, да что ж такое, у меня от одного имени трясучка начинается, он женат?

‒ Арсений не женат, это средний сын Фильчаковых, есть ещё Ярослав, он нереальный красавец, как и Сеня, но его лицо делают брови и губы, женат, есть младший, ему лет двадцать. Красив, спокоен, молчалив и очень добр. А то, что ты с собой творишь, это почти преступление.

‒ Почему? Разве это не мое личное дело?

‒ Конечно твое, личное. Просто ты убиваешь себя настоящую. Даешь фантому пользоваться своим телом. Ты же всю книгу читала, знаешь финал.

‒ Я финал игнорирую. Финал не обо мне. Думаешь это опасно для меня?

‒ Именно так я и думаю, ты можешь сегодня не наносить маску?

‒ Я могу тебе нанести грим, попробуешь на себе стать иной? Потом умоешься, если не понравится.

Время было ранее, но Юле пришло сообщение.

«Юлия Александровна, прости, я полюбил другую».

‒ Вот дуры, ‒ выругалась Юля, ‒ смотри что написали?

‒ Думаешь это не он?

‒ Знаю, что не он! Он вчера телефон на работе забыл. Нам пришлось в выходные работать. Девочки из пригорода, они к семи на работу приходят и на полтора часа раньше уходят, им по времени так удобнее на электричке до дому добираться. Володя даже на совещаниях может меня Юлькой назвать, а по имени-отчеству, никогда. Написали бы Юлька, я может и поверила бы, даже в истерику впала бы.

Посмеялись. Потом Юля напомнила:

‒ Ну что, звоним моим, пусть к Фильчаковым сходят?

‒ Звони, но без подробностей, скажи, что к ним едет гостья из Москвы Алиса Давлатова.

‒ Какая у тебя фамилия знаменитая, ‒ отметила Юля, ‒ не родственник?

‒ Нет, он Довлатов, а мы Давлатовы.

Юля позвонила маме и попросила предупредить соседа что к нему едет гостья.

Позавтракали чаем и ровно в девять утра раздался звонок от Володи.

‒ Юля, я тут у себя в телефоне кое-что обнаружил, ты надеюсь всё поняла. Забавные оказались пираньи, а я думал смешливые. Сегодня не получилось уснуть. Даже пытался кофе выпить среди ночи. Это такая дрянь, кофе. Как дорога? Не изматывает?

Алиса отвернулась к окну, подперев красиво сложенной кистью руки, лоб. Сегодня в ней стал проявлять аристократизм.

‒ У меня очень интересная соседка. Она едет к нам, в село, к Фильчаковым.

‒ Привет ему передай от меня, вмешалась Алиса.

‒ Соседку зовут Алиса и она передает тебе привет.

‒ Это девочка, которую отец провожал? Ей тоже привет передай.

‒ Передам, это был друг.

‒ Алиса, тебе тоже привет.

Алиса кивнула и опять отвернулась к окну.

‒ Ты шутишь?

‒ Нет, не шучу.

‒ И за что она так с собой.

‒ Разберусь, расскажу. Мне самой очень это всё интересно. Как разработчики, готовы к сдаче, согласны они с нашим предложением.

‒ Я только вошел и мне принесли телефон, так что я пока в гневе, тебе вот звоню, умиротвориться. Посовещаемся, расскажу, как восприняли наше решение разработчики.

‒ Ты им сразу скажи, что мы ими гордимся. Они хорошо тему проработали. А лучше, если я сама им скажу, сделай мне видеоконференцию.

‒ Сделаю. До связи.

Опять позвонила табельщица Нелли.

‒ Юлечка Александровна, доброе утро. Уймите своего, пожалуйста. Девочки молодые, а он велел им умыться и кофточки застегнуть, нельзя же так, они же, как никак, женщины. Он так на них кричит, меня выгнал и ругается.

‒ Доброе. Нелли, а знаешь, я ещё вспомнила, у нас тут сомы водятся, десятикилограммовые. Они с тебя ростом, а Володю я обязательно уйму. Сейчас же и уйму.

Это была сущая правда. Знакомиться с Юлькиной любовью явился сосед Иван Иванович с сыном Арсением и огромным, десятикилограммовым сомом, которого засолили, закоптили и всем соседям раздали.

Нелли что-то буркнула и отключилась.

‒ Что там у вас случилось? Кого там унять надо?

Юля рассказала о том, что происходит в их отделе.

‒ А чего не унимаешь, ‒ улыбка у не накрашенной Алисы оказалась тоже аристократичной.

‒ И не буду. Я из-за них чуть любимого человека не потеряла. И он не первый раз разговаривает на повышенных тонах. И всегда по делу.

‒ А Гена так всегда разговаривает, кричит всегда. Человек ведь от слабости кричит, а не от избытка силы. Хотя, всяко бывает. Любого можно довести. А Гена от слабости всегда. Вы вместе работаете?

‒ Да, вместе, мы почти сутками вместе. Это, наверное, не правильно.

‒ Это, Юля, правильно и это счастье, если у людей любовь и они вместе, рядом всегда, это правильно. Ты девушек, жен молодых послушай. Что и о чем они друг-другу говорят, не слышала? Расскажу. У меня даже теория сложилась. Любимый человек – это предмет ограниченной функциональности. Собственно, этих функций у него всего две: чтобы рядом всегда был и деньги давал. То, что эти две функции несовместимы, в голову юным женам не приходит. Я вмешиваюсь и объясняю. Я не люблю несчастливые семьи. А у тебя, Юля, все правильно. Убедила?

‒ Убедила. Ты вообще умненькая девушка.