При этом на высших ступенях иерархии потребностей, кажется, есть нечто, что начинает активно «работать» с принятием решения об усыновлении или опеке. Чтобы справиться с непростыми задачами приемного родительства, мы непрерывно развиваемся и узнаем новое. За базовой программой школы приемных родителей теперь следуют дополнительные модули обучения кандидатов, тематические тренинги, вебинары и лекции. Мы удовлетворяем познавательную потребность. На высшем уровне раскрытия внутреннего потенциала мы начинаем видеть в себе новые способности и грани в поисках подхода к нашему ребенку, в освоении новых умений, которые нужны для воспитания именно этого маленького человека.
Среди множества наших коллег, знакомых и друзей немало приемных мам и пап, которые после принятия в свои семьи детей получили дипломы психологов, освоили новые профессии логопедов, дефектологов, педагогов, потому что это было необходимо их приемным детям. Есть люди, которые благодаря погружению в тему сиротства увидели ранее скрытые от них потребности общества и стали искать способы их удовлетворения, создавая социальные проекты, некоммерческие организации и фонды. Многие оставили прежнюю работу и перешли в сферу защиты детей.
ПРИМЕР ИЗ ЖИЗНИ
Для меня лично – как и для многих других приемных родителей – первое принятие ребенка в семью в 2013 году обернулось изменением не только мировоззрения, но и сферы деятельности. На тот момент я работала главным редактором бортового журнала авиакомпании, в которой до этого трудилась много лет. Но с пониманием тяжелого психологического положения детей-сирот пришла потребность помогать им находить семьи. С 2014 года я начала работать в благотворительном фонде: создала клуб приемных семей, мы с коллегами открыли школу приемных родителей, я стала одним из ее тренеров, мы организовали сопровождение приемных семей. Постепенно работа над поддержкой семейного устройства переросла в желание помогать родным семьям сохранять детей, преодолевая тяжелые кризисы, с которыми сталкиваются некоторые родители, – часто по причине того, что у них самих не было благополучного детства. С этой целью мы с мужем в 2020 году создали некоммерческую организацию «Азбука семьи» и стали развивать школы родителей для родных мам и пап. Супруг стал директором-волонтером организации. Сегодня цель нашей работы – это сохранение семей с детьми, повышение их устойчивости. Подробно наш путь описан в книге «Наши дети. Азбука семьи».
А о чем говорят инстинкты?
Профессор, психоневролог Виленин Исаакович Гарбузов, создавая свою научную теорию, выделил семь ключевых инстинктов: самосохранения, продолжения рода, альтруистический, исследования, доминирования, свободы, сохранения достоинства. Соответственно, он различал семь типов личностей, в которых один из инстинктов проявляется сильнее, подавляя другие. Обо всех типах можно прочесть в открытом доступе в интернете или обратиться к работе В. И. Гарбузова «Концепция инстинктов и психосоматическая патология», если будет желание разобраться детально и определить свой тип – это поможет более четко увидеть и свой мотив. Мы не станем останавливаться на подробном разборе. Обратим внимание лишь на несколько инстинктов, в которых нередко скрывается как мотив к принятию ребенка-сироты, так и суть ожиданий от него.
Инстинкт продолжения рода превалирует у людей отзывчивых, эмпатичных. Ценности и интересы таких людей подчинены семье и детям. При благоприятных обстоятельствах они становятся хранителями семьи и жизни. При неблагоприятных – фокусируются на тревогах о детях, о семье, которые могут развиваться вплоть до фобий. От детей могут ожидать предсказуемости, приверженности семье, взаимной любви, что трудно реализуется с приемными детьми как минимум в период адаптации.
Альтруистический инстинкт руководит добрыми, эмпатичными людьми, которые с раннего детства заботятся о ближних и более слабых. Их кредо – «доброта спасет мир». Они – хранители мира, доброты, духовных ценностей. Такие люди не переносят насилия, физически страдают от несправедливости. Скорее всего и от детей они будут ожидать склонности помогать другим, отзывчивости, эмпатичности, а это, как правило, невозможно до тех пор, пока ребенок-сирота сам не «напитается» любовью в новой семье. Опасность еще и в том, что альтруистический тип может переоценить свои возможности. Намного проще помогать, просто жертвуя деньги на любое благое дело. Гораздо труднее включить в свою повседневную жизнь ребенка с травмой потери родной семьи. Такое решение потребует огромных усилий, временных и иных ресурсов на многие годы вперед. Проблемы возникают, когда взрослый с сильно развитым альтруистическим инстинктом не может заранее этого оценить.
Инстинкт доминирования присущ в той или иной мере всем взрослым людям, но у некоторых он является основной чертой. Доминантный тип стремится к лидерству. Его задача – охрана интересов рода, семьи. Кредо таких людей – «дело и порядок превыше всего». Опасность в том, что от нового члена семьи доминирующие приемные родители могут ожидать такой же способности к порядку. Хотя на практике у детей-сирот подобного навыка нет – в родной семье они нередко сталкивались с бессистемностью, непредсказуемостью, а в учреждении не имели возможности приучиться к порядку: там персонал все решал и все делал за них. Очень часто Доминантный тип, усыновив или приняв под опеку ребенка, требует, чтобы он «ходил по струнке». Родитель естественным образом хочет видеть в ребенке «исправленное и дополненное продолжение» самого себя. Однако без бережного вклада в развитие чада через доброжелательные отношения с ним даже привитие стремления к порядку будет невозможно.
ПРИМЕР ИЗ ЖИЗНИ
Елене исполнилось 45 лет, и она никогда не была замужем к тому моменту, когда приняла решение взять под опеку мальчика подросткового возраста. Женщина рассуждала так: если ей не повезло в личной жизни, то пусть ее семьей будет хотя бы сын. Ей хотелось опоры, казалось, что приемный подросток обязательно ей станет. У Елены было много друзей. Она ждала от них помощи в воспитании ребенка и примера того, как должен вести себя настоящий мужчина. После школы приемных родителей она довольно долго находилась в поисках: ездила по детским домам и приютам с волонтерами. Однажды даже познакомилась с забавным мальчиком 6 лет и уже хотела его забрать, но передумала – поняла, что дошкольника сейчас потянуть не сможет: нужна подготовка к школе, а ей этим заниматься некогда. Через полгода в том же учреждении она познакомилась с мальчиком Колей, ему было 14 лет. Добрый, открытый, улыбчивый, он сразу приглянулся Елене, и решение было принято. Но с первых дней дома отношения не заладились. Елена любила чистоту и порядок, а парень делал все не так: вещи свои не стирал, посуду не мыл. В школе учился плохо. Был агрессивным, не умел выстраивать отношения со сверстниками. В итоге все время сидел дома в телефоне. В компании друзей Елены тоже держался особняком – у Коли с «домашними» детьми оказалось мало общих интересов. Он был для них «непродвинутым» – не умел играть в привычные игры, злился, когда проигрывал, мог ударить или толкнуть кого-то из младших. Елену раздражала непохожесть Коли на сверстников: ничем не интересуется, не увлекается, да еще и дерется с детьми. Со временем друзья перестали приглашать ее с сыном на общие встречи. И Елена осталась совсем одна. Она думала, что друзья ее предали, а ребенок оказался «некачественным». Агрессия по отношению к приемному ребенку стала возникать все чаще. Елену раздражало и злило в мальчике все – неспособность к порядку, неумение подчиняться, быть тем ребенком, который ей нужен. Она кричала, обвиняла, угрожала. Коля в долгу не оставался – орал, уходил из дома, отказывался учиться, таскал у Елены деньги и целыми днями зависал в телефоне. Спустя два года, в 16 лет, Коля был возвращен в учреждение.
