«Бас» залился смехом.

Я смотрел на них и понимал, что с такими людьми я и хотел тут оказаться: с теми, кто в ужасной ситуации не убежал, а остался и стал помогать другим. С такими как «Бас» и «Макс».

– Ну вот: таскали, таскали. Троих тогда еще вытащили, короче.

– Я ему чая сделал, и тут опять нам орет: «Что сидите? Там БК нужно тащить!». Ну не вопрос. Но сам-то ты чего сидишь? Вот это вопрос! В общем, так тут и оказались опять ночью.

– Под утро только ушли на «Подвал».

– Так вы оба тут были? – искренне удивился я. – Я вас не видел.

– Ну, значит, мы хорошие солдаты, – вновь засмеялся «Бас». – Маскировка – наше все. Я даже видел, как ты бумаги какие-то жег.

Я смутился от того, что он видел меня со стороны в минуту моего прощания с родными. Может, понимая мою неловкость, «Бас» перевел разговор на другую тему.

– Мы до четырех примерно с вами были, пока народ не поднакопился. А после ушли с «Максом».

Моя группа принесла первого раненого, и «Бас» с «Максом» переложили его на свои носилки.

– Ну что? – он посмотрел на «Макса» и еще двух бойцов и обратился к нам: – Погнали?

Они подняли раненого и быстро понесли его на «Подвал». Там уже работало пару медиков, которые оказывали первичную помощь перед отправкой в более глубокий тыл. Основной их задачей было стабилизировать раненого, чтобы он доехал до более квалифицированного лечения.

В обед группа Жени стала продвигаться дальше на запад. Между частным сектором Бахмута и селом Клещеевка, которое находилось в пяти километрах от города, шло непрерывное снабжение укропов. По двухполосной асфальтной дороге украинцы непрерывно подвозили боекомплект и продукты и производили ротацию личного состава. Нам нужно было захватить опорные пункты, которые прикрывали эту дорогу, и перерезать путь снабжения. От позиции, захваченной группой «Айболита», на запад шел противотанковый ров, по которому они должны были продвигаться.

– «Констебль», нас тут встретил пулемет и стрелкотня.

Пусть «Сапогом» по ним отработают, – попросил Женя.

Я сидел на двух рациях, постоянно переключаясь с одной на другую: то корректируя наших «тяжей», то общаясь с группами и командиром.

– Прием? Нужно отработать по точке «N, М». Записал?

Там у них пулемет, – скоординировал я командира наших «тяжелых».

– «Сапог» отработал отлично. Есть попадание. Принимал я доклад от Жени и опять переключался на командира «тяжей».

– Теперь из АГСа нужно. Давай подведемся.

Я дал координаты расчету АГС с перелетом в сто метров. После пристрелочного выстрела я стал их корректировать, плавно подводя к окопу украинцев. Корректировка шла по направлению «из тыла – к фронту», чтобы случайно не накрыть своих. «Айболит» и наш оператор БПЛА «Пегас» помогали наводиться, а артиллеристы накрывали украинские позиции.

Я, как и на гражданке, был менеджером, который сращивал потребителя и поставщика услуг.

– Давай. Короткую очередь. Еще тридцать метров ближе. Есть контакт!

Пока АГС били по укрепу, группа подползла ближе к позициям укропов, закидала их гранатами и заскочила в окоп. Противник был выбит и отступил.

– Точка взята. Потерь нет. У ВСУшников три «двести», остальные убежали. Взяли «Браунинг» и других трофеев, – четко, в своей манере, доложил Женя. – Прикинь, заскакиваем в окоп, а там хохол под деревом сидит и ест. Идет бой, а он жрет. За «волыну» схватился. Пришлось ликвидировать.

– Отличная работа! Закрепляйтесь. Отправь трассера с трофеями. Чтобы все образцы западного вооружения в штаб передать.

– Сделаем. И хавки местной тебе передам. Отличные пайки у них!

Этот эпизод с обедающим бойцом ВСУ подсказал мне, что свои «Болесты» есть не только у нас. Это была еще одна хорошая новость за день.

Любой хаос стремится к структуре. Точно так же, как бессмысленность толкает нас искать смыслы. Смерть подчеркивает ценность жизни. А свобода вынуждает делать выбор и нести за него ответственность. Я знал, что в боях за Попасную наш отряд практически весь стерся, но был реанимирован вновь под руководством «Крапивы» – боевого ветерана, который прошел Ливию, Сирию, Африку и Донбасс 2014 года. Командир постоянно напоминал нам: «Ваша задача, пацаны, наладить логистические цепочки».

Чем понятнее и гибче структура и чем больше у нее параллельных адаптивных механизмов, тем она более жизнеспособна. Без обратной связи от бойцов и командиров среднего звена структура будет работать плохо, либо превратиться в неповоротливую консерву, зажатую в тесные латы ненужных формуляров и указаний. Там, где рядовой состав и командиры среднего звена не имеют возможность давать прямую и честную обратную связь вышестоящему руководству, система управления будет хромать и приведет к неадекватной оценке ситуации, повышенным потерям в личном составе и невыполнению боевых задач. Там, где не учитываются психологические особенности бойцов и командира, где нет работы с психологическим и моральным состоянием подразделения, эффективность будет падать. Это закон социальных отношений. Боевое подразделение, как любой другой социальный коллектив, это система, где каждая часть – в тылу и на передке – очень важна.

После хаоса нескольких предыдущих дней запустился спонтанный процесс формирования логистики и координации системы третьего взвода седьмого штурмового отряда в новом формате. Мы начали приспосабливаться и учиться на своих ошибках и кровавом опыте. Мы учились у войны и у противника.

Мозг человека и любая другая высокоорганизованная структура устроены по одним и тем же принципам. Чтобы сформировалась новая цепочка нейронов, состоящая из молодых клеток мозга, необходимо повторять одни и те же действие сотни раз. Анализировать и закреплять то, что наилучшим образом способствовало хорошему результату. С этим пока у нас были сложности. Много времени и ресурсов уходило на эвакуацию и пополнение БК. До конца не были отлажены механизмы работы с «Птичкой» и нашей артой, как мы пафосно называли расчеты СПГ и АТС. Командир взял эти задачи на себя. А в мои задачи входило наладить работу с группами, чтобы четко видеть картину боя и позиции их глазами.

Я принимал информацию, обобщал ее, думал над решением задачи и передавал его наверх. Мы одновременно были глазами и руками командира. Как говорили легионеры римскому императору: «Ваша воля нашими руками». Я и был одним из нейронов этой сложной нервной системы под названием ЧВК «Вагнер» – единственной в мире частной военной компании, которая штурмует города. Именно в этот день впервые появилось ощущение слаженности. Ощущение того, что мы работаем как единый организм. Мы были далеки от идеала.

Но по сравнению с первым днем, в которым был хаос, мы стали успешнее.

– «Айболит» – «Констеблю»? Нужен цинк 7,62 и пару ящиков Ф-1.

– Принял.

Я взял вторую рацию:

– «Антиген» – «Констеблю».

– На приеме, – отозвался «Антиген».

– Мне необходимо два ящика 7,62 и четыре ящика Ф-1.

– Принял. Высылаю посыльных. Не прибараньте их!

– Ок. Пусть пароль кричат от забора. Не тронем.

В любой разрастающейся на тысячи километров империи, когда-либо существовавшей на земле, всегда возникала одна проблема – проблема быстрой передачи информации и материальных ценностей на большие расстояния. Каждая империя решала эту проблему по-своему. Чаще всего – располагая сигнальные посты на самых высоких вершинах в данной местности, чтобы при помощи системы знаков дымами передавать информацию. Но если дело касалось секретной информации или передачи каких-либо вещей, приходилось создавать почту. Систему постов со сменными лошадьми, где один курьер мог подменить другого. Хорошо, когда у вас есть быстроходные ямщики, или всадники, или даже фельдъегерская служба. А что делать, когда у вас есть империя, которая не знакома с лошадьми, как это было в империях Центральной и Южной Америк? Тогда в дело вступала система хорошо оборудованных дорог и скороходов. Двуногих «СМСок», которые, сменяя друг друга, могли преодолеть пятьсот километров за двое суток и доставить свежую рыбу к столу императора – с побережья в горы.