– Вижу дым, который идет из танка! – передал мне Женя.

– Танк? Подбили ВОГами? – не поверил ему я. – Доложи точнее!

– Сзади танка пошел дым. Может, граната попала в воздуховод в районе моторного отсека? Не знаю. В общем, он дымит, и они откатываются, – Женя был спокоен, как удав: ни эйфории, ни ощутимого волнения или восторга в голосе.

Таким как он, флегматикам, простым и безэмоциональным, на войне намного легче. Там, где другой мог известись от нахлынувших чувств, «Айболит» оставался спокоен.

«А горы все выше! А горы все круче! А горы уходят под самые тучи! Но лезет вперед Айболит! И одно только слово твердит: Лимпопо. Лимпопо! Лимпопо!».

– Остановились. Экипаж вылезает. Пусть подкинут им пару очередей «осадков», – попросил Женя.

– Как обстановка? – спросил я после двух очередей из АТС.

– Один «двести». Они его бросили. Сели обратно в танк и поехали. Из танка идет сизый дым.

Командир тоже, как и я, не поверил в поражение танка.

Он поднял «Орлан» – большой беспилотник – но танка не обнаружил. А раз нет танка, то нет и наград. На этом история с танком и закончилась.

– Плюс один к тем четверым, – кратко подвел итог боя Женя.

Этот эпизод показал, что «Айболит» отлично усвоил мои уроки по работе с наводкой артиллерии. Не важно, подбили мы танк или не подбили – важно, что Женя точно навел АТС! Пусть командование не оценило его действий – для себя я мысленно поздравил нас с победой.

Они прошли еще метров двести и наткнулись на следующий блиндаж с украинцами, которые открыли по ним огонь из стрелкового оружия и крупного калибра. Группа выполнила задачу и выяснила расположение огневой точки противника: укреп находился на западе, на стыке лесополосы и асфальтной дороги. Штурмовать его команды не поступало. Я приказал им откатываться обратно.

Через час к нам на позицию пришел «Зеф». Он привел первого пленного, которого они взяли при возращении с штурма.

– Давай пиздуй быстрее, – подгонял его «Зеф». – Смотри, командир! – «Зеф» радовался этому пленному, как игрушке.

– Сам взял пленного? – с улыбкой спросил я «Зефа».

– Ну! Иду там… Первым, а тут смотрю выходит этот фраер! Я ему автомат в пузо – хуяк! Он и дернуться не успел. Реакция сработала, – затараторил «Зеф», кивая на пленного.

Пленный стоял и внимательно слушал то, что говорил Артем. Его внимательные глаза бегали от меня к «Зефу», и обратно. Во взгляде были одновременно и испуг, и сосредоточенность. Это был коренастый мужчина лет сорока пяти, с славянским открытым лицом, короткой стрижкой тронутых сединой волос и зелеными глазами. Он имел широкую грудную клетку и мускулистые руки. Одет он был в отличную форму с наколенниками и налокотниками, явно приспособленную для работы в полевых условиях. «Зеф» притащил его автомат с пламегасителем.

– Ты откуда? Имя? Часть? Звание? – спросил я у него.

– Васыль… – начал он на украинском, но быстро переключился на хороший русский: – Василий Глушко. 17-й Отдельный Стрелковый Батальон. Солдат. Мобилизованной, – выпалил он, как на докладе.

Я взял у «Зефа» автомат украинца и внимательно стал его рассматривать. Это был хороший АКС-74, с тактической ручкой и пламегасителем.

– Как ты оказался один вдали от своих позиций? – глядя в его настороженные глаза спросил я.

– Заблудился. Я только три дня, как «на нули». Я трактористом работал… Забрали и привезли.

– Не пизди. У тракториста такой формы и такого автомата быть не может. Шевроны какие у него были? – повернулся я к «Зефу».

– Никаких не было. Думал на сувениры забрать. А у него голяк.

– Замотайте ему глаза и отведи на завод. А пока этот тракторист пусть сидит вон там, – указал я, куда посадить пленного. – Сдается, «Зеф», ты поймал важную птицу!

Я протянул ему руку и с удовольствием пожал ее:

– За проявленную смекалку и личную храбрость тебе присваивается внеочередное звание – «Штурмовик в законе»! Можешь обменяться с ним одеждой. Форма, ботинки и остальное теперь по праву принадлежат тебе!

– Служу России! – осознавая всю серьезность момента ответил «Зеф».

Он переоделся и вернулся к своей группе, а пленного я передал дальше по цепочке и доложил командиру свои размышления по его поводу.

– Судя по комплекции и экипировке, это один из ССОшников, которые стреляли по нам с флангов с целью спровоцировать дружественный огонь между нами и «Пятеркой».

– Разберемся. Передам его нашим из разведки, – коротко ответил командир. – Группа «Айболита» – молодцы! Так им и передай!

Всю свою жизнь, начиная с тринадцати лет, у меня был свой бизнес. В моем подчинение порой находилось несколько десятков человек. В первую очередь я налаживал логистику поставок и продаж. Сращивал и договаривался. Искал новых партнеров и более выгодные варианты. Здесь я начал выстраивать такие же схемы, как в бизнесе. Для того, чтобы все работало, как единый механизм, командир подразделения должен быть не просто воином, но и хорошим менеджером. А также, по совместительству, – отделом кадров, подбирающим бойцов по личностным качествам. «Антиген» сидел на заводе в «Подвале» и руководил оттуда группами эвакуации. Через него шли продукты и боекомплект. Его ребята доставляли все необходимое на передок и уносили обратно раненных для оказания им первичной медицинской помощи. «Птица» стал заместителем командира и помогал ему в штабе, а я оказался на передовой. Отделение разведчиков «стерлось», и его остатки растворились в моем отделении. Оставался еще Леха «Магазин», который тоже занимался логистикой на дальних подступах.

У нас теперь было несколько позиций, и нам в первую очередь нужно было наладить бесперебойную поставку: от «Подвала» на заводе «Рехау» до всех точек, где закрепились бойцы. Этот путь необходимо было разбить на отдельные отрезки, чтобы сделать подвоз и вывоз более быстрыми и менее затратными для бойцов. Этим начали заниматься резервная группа «Абакана» и группа эвакуации «Антигена». Они прокладывали новую ветку метро: Зайцево – «Шкера» – «Трубы» – «Подвал» – Передок.

«Подвал» украинская артиллерия стала методично разбирать с первого дня: со снарядами у них было все в порядке, и туда ежедневно прилетали разные калибры – от ВОГов с беспилотников до сто двадцатых мин.

Под вечер черно-серое донбасское небо стало по-зимнему неласковым. Воздух был наполнен тоскливым холодом и колючей тревогой. Наша основная позиция, на которой я находился, была на перекрестке между заводом «Рехау» и стелой при въезде в Бахмут. Знаменитая стела стояла метрах в четырехстах перед моей позиции. Чуть правее от нее, в самом начале поселка Опытное, работали группы «Прокопа» и «Утяка», которые оставили нам наш укреп с блиндажами. Группа под командованием Сани «Банура» и «Викинга» заняла новый блиндаж. Женя был с запада и ждал дальнейших указаний.

И без того тусклое и бледное солнце стало клониться к горизонту. День заканчивался. Я закурил сигарету и осторожно выглянул из траншеи за бруствер. Прямо на север от нашей позиции, в сторону Бахмута, уходило Артемовского шоссе. Дорога была разбита, покрыта трещинами, грязью и выбоинами. По всей поверхности асфальта были видны ямы, наполненные грязной, мутной водой. По обеим сторонам шоссе росли деревья и густые кустарники. Листья от них бурым неряшливым ковром устилали землю. Голые растения, раскорячив свои черные ветки во все стороны как инопланетная плесень, ограничивали видимость до тридцати метров. Земля, за которую пришли умирать солдаты, выглядела убого.

Из-за постоянных минометных обстрелов и огневого контакта с противником у нас пошли потери «трехсотыми».

Я начал пополнять группы бойцами из резерва, и нам удавалось справляться со всеми задачами, но они стали усложняться. Новый уровень требовал все больших навыков и усилий. Я приноравливался сидеть на рации и корректировать работу своих групп, держать связь с командиром и другими точками.

Я вернулся в блиндаж и продолжил жить в режиме «берсерк»: работа на станции с постоянными докладами от командиров групп, доклады наверх – командиру; кофе, шоколад и сигареты одна за другой. Ссать приходилось в банку из-за невозможности отлучиться даже на несколько минут.