– Да. Но раз я теперь командир разведки, то найду себе замену.

– Снайпер нужен и гранатометчики, – продолжил «Птица». – Нужно, в общем, опросить личный состав – кто из них что умеет. Есть среди ваших те, кто был в армии?

– Пойду сегодня знакомиться.

– Я тоже спрошу и доложу тебе. – сказал «Антиген», глядя на «Птицу».

«Птица» был единственным из нас, кто еще в Молькино учился на «комода» и имел офицерское звание. Он считал себя по определению старшим среди нас. «Антиген», с которым он жил в одной палатке, целиком и полностью разделял это мнение. Так как это он предложил нам должности командиров отделений, мы стали младшими по званию – хотя должности у нас были одинаковые.

Вечером, я, как обещал, пришел на третий этаж и стал общаться с бойцами из своего отделения. Принес им конфет и попросил напоить чаем. Я пытался разговорить их, но они отмалчивались и больше слушали, что я рассказывал про себя. Золотое правило в равном консультировании: хочешь открытости от клиента – используй навык избирательного самораскрытия. Рассказывай о себе избирательные и уместные факты и задавай открытые наводящие вопросы.

– Вы, наверное, меня считаете типа такой «дубак зоновский» или «товарищ начальник»? Я не про это. Мне важно, чтобы у нас получилось слаживание. И не только в тактике боя, но и психологическое. А для этого мне нужно вас понимать. Именно поэтому я здесь. Мне тоже, как и вам, страшно. И для меня это хоть и не первая война, но тут все будет не так, как в прошлый раз.

В прошлый раз я бегал по горам и иногда участвовал в засадах.

– Давно ты в «вагнерах»?

– Пару недель.

Они удивленно посмотрели на меня, видимо ожидая, что ими будет руководить более опытный командир.

– «Крапива» и «Скат» у нас опытные, – поспешил я их успокоить. – Я не стал ждать мобилизации, а сработал на опережение, чтобы не попасть непонятно куда. В общем, я ценю свободу и люблю сам руководить своей жизнью и поэтому самостоятельно выбрал куда пойду.

Мимика и выражение лиц, слушающих говорили о разных чувствах, которые я у них вызывал. Мы сидели, пили чай и присматривались друг к другу. Я отметил для себя, что первичный контакт состоялся.

– Вот ты для чего здесь? – спросил я парня, который сидел напротив.

– Я? Сидеть мне было еще четырнадцать лет, а я хотел домой, к сыну, – неожиданно спокойно, размеренным голосом диктора телевидения, стал говорить он. – Примерно за месяц до того, как к нам приехали из «Вагнера», я услышал, что берут на войну. Я решил, поеду, чтобы освободиться быстрее и пользу Родине принести. Может сделаю что-то такое, что многие будут помнить. И меня и мой подвиг.

А если повезет, то вернусь быстрее к своим родным и близким. И вот с таким решением, когда приехали, я записался к «вагнерам».

– А родные знают? – вырвалось у меня.

– Друг должен был сказать после моего отъезда. Наверное, сказал. Сам бы я не смог. Стали бы отговаривать и не отпустили бы на войну точно. Мама бы плакала.

Я удивленно посмотрел на него и протянул руку:

– Костя.

– Рома. Позывной «Абакан», – пожимая мне руку ответил он.

– Ну, будем считать, что познакомились, – сказал я и улыбнулся. – Есть какие-то провокационные вопросы ко мне?

– Да какие вопросы? Ты человек. Мы люди. Сработаемся! – за всех ответил «Сезам».

– Как устроились?

– Да нормально. Все по комнатам распределились кучками. Как обычно: кто кого знает. Один только потерялся, но я его пристроил.

– Потерялся? – запереживал я.

– Я час назад, часов в восемь, выхожу в коридор – вижу картину маслом: человек в углу, какие-то шкуры таскает.

«Ты кто и откуда?» – спрашиваю у него. «“Зэф”, – говорит. – Со Смоленска». Он просто этот – гепатитчик. И его бояться из-за этого. Я дальше к нему: «А че ты здесь?». А он мне:

«А где? Мест-то нет».

– Как это? – удивился я.

– У нас реально мест нет. Я в каждую хату зашел! «Возьмите, – говорю, – хер ли он в коридоре?». Все молчат. Говорят типа: «Не, у нас и так мест нет. Жопа к жопе». Я зашел к своим. А у нас «Айболит», «Эрик», «Рыба», «Цистит», «Моряк», я и этот белорус – «Маслен». Ну я и говорю им: «Слышь, пацаны, меня вообще не трахает: людское – в первую очередь. Давай, сморщились. Пусть человек с нами ляжет». Вот так, короче, и заселили его.

– Распределили быстро обязанности между собой, – продолжал «Сезам» – «Эрик» отвечал за обмундирование: подшить там или новое найти. «Зэф» отвечал за топливо – за солярку. «Рыба» за печкой следит. В общем, чтобы при деле каждый. У нас хата людская. И разгон есть. Я делю поровну. Чтоб все по-людски было. По-человечьи.

Позже я узнал, что «Зэф» не простой человек: он был из Смоленской колонии и большое количество времени провел в БУРе за то, что «шатал режим».

– Ну и отлично, – похвалил я «Сезама». – Скоро поедем на полигон. Перед этим получите боевые патроны и гранаты. Будем учиться работать в парах, тройках и группами по двенадцать человек. Из гранатомета стрелять будем учиться. Военные специалисты есть? – без всякой надежды спросил я.

– У нас «Бобо» есть, – встрепенулся «Сезам». – Самый главный военный человек! Он вскочил и закричал в коридор: «Эй! «Бобо»! Иди быстрей сюда! Командир зовет!».

В комнату зашел тот самый коренастый мужчина в возрасте. Этакий заросший черно-белыми волосами гном из фильма «Властелин колец» – метр шестьдесят в высоту и метр сорок в ширину.

– «Лайкмут» мой пазывной, – сказал он тихим басом.

«Сезам» приобнял его и стал расхваливать, как на восточном базаре, предлагая посмотреть этот штучный удивительный товар:

– Вот! Большой специалист. Служил в Таджикистане в специальных войсках. Охранял их Президента. Все взрывал!

Расспрашивая «Бобо», я выяснил, что он действительно служил в специальном подразделении типа нашего ФСО – Федеральной Службе Охраны Президента. Их подразделение занималось осмотром и охраной мест, в которые приезжал их «Основоположник мира и национального единства – Лидер нации» Эмомали Рахмон. Когда приехали представители ЧВК «Вагнер», ему сказали, что он не подходит по возрасту, но если он отожмется пятьдесят два раза, то его возьмут. Он отжался по тридцать раз на каждой руке и его взяли. Он не сильно хорошо говорил на русском и поэтому был немногословен.

– В минах разбираешься? Минировать, разминировать? Фугасы ставить?

– Да.

– С этого момента ты будешь у нас главным по минно-подрывному делу. Завтра посмотрим с тобой, что у нас есть на складе. Будешь учить всех остальных вместе со мной ставить мины и растяжки. Это должен уметь делать любой боец. Если вы хотите спать спокойно, чтобы вас ночью не вырезали диверсанты врага, вам всем нужно уметь минировать. Ну и, конечно, уметь не наступать на чужие мины, чтобы ваши ноги остались при вас, – попытался я пошутить в стиле рыжего инструктора.

Вторым опытным бойцом, которого я обнаружил путем опроса личного состава, был Саня «Банур». Он был военным и имел за плечами шесть командировок в Чечню в составе «Аксайской бригады специального назначения». В нем удивительным образом сочеталась доброта и жесткость. Заключенные слушались его беспрекословно, но он этой властью пользовался разумно. Сел он за непреднамеренное причинение тяжких телесных повреждений, понесших за собой смерть жертвы. Мы с ним переговорили по-армейски, и я быстро понял, что он профессионал, на которого я могу положиться в подготовке личного состава. В тот же вечер я назначил его своим помощником по тактической подготовке. «Банур» сказал, что тут есть еще один боец из его бригады, но он больше занимается связью.

Я спустился вниз и поделился с «Птицей» и «Антигеном», что нашел отличного сапера и опытного бойца. «Антиген» стал рассказывать, что подобрал команду из крепких зеков, которая будет заниматься доставкой боекомплекта, подносом провизии и выносом раненых.

– Нам бы еще медика и снайпера, – сказал «Птица». Видимо, придется просто назначать хоть кого-то.

– Медика точно нужно, а снайпер, по моему опыту, – это как аппендикс. Он вроде и с вами, а вроде сам по себе. Как у нас было в горах: у нас был якут, он ходил с СВД, но она была неэффективна, потому что в густой растительности он все равно ничего не видел. Да и громоздкая она и длинная очень. Короче, нефункционально.