— Если бы ты пришел вчера, то увидел бы самую большую яхту в мире, — важно вешал он, и случайный собеседник почтительно слушал. — А сейчас видишь пустое место. Она ушла, и вид на залив стал совсем другим — он опростился, как женщина, которая смыла макияж, вместо вечернего платья надела домашний халат, а вместо шпилек — разношенные шлепанцы! У меня будто что-то отняли, моей душе не хватает красоты этой яхты!

— Но, может быть, она еще зайдет в Порт Ауэрто, — сказал незнакомец, хотя знал, что этого никогда не произойдет.

— Только если на ней убьют еще одного шейха, — желчно сказал старик, продемонстрировав прекрасное понимание ситуации и умение отделять желательное от реального.

— Да, да, я полностью с вами согласен, — исправил положение человек в капюшоне, и разговор продолжился в прежних мирных тонах.

Гальяно вышел на площадь, закурил и пригладил ладонью волосы. А Жаккар, небрежно помахивая пакетом, зашел в бар, подошел, будто невзначай, к столику земляков, изобразил удивление и радость, услышав французскую речь. Они поздоровались, обменялись обычными фразами, которыми перебросились бы любые земляки, встретившись в далеких от родины странах. Он даже сел к ним за стол и заказал бокал вина. Этот бокал был выпит за случайную встречу, дружбу и благополучие, которое, увы, не поджидало всю четверку участников в ближайшем будущем.

Через несколько минут Жаккар встал и, дружески попрощавшись, вышел, оставив пакет под столом. Он направился по направлению к гостинице, и Гальяно догнал его в конце недлинного квартала.

Убедившись, что вокруг все спокойно, Гийом и Робер, сунув пакет в неброскую черную сумку, тоже вышли из бара. Но им не дали далеко уйти. Сразу же, как только они переступили порог, со всех сторон налетели неизвестно откуда взявшиеся парни, незнакомые, но легко узнаваемые ликвидаторами по повадкам, телосложению и способу действий. Это были хищники из такой же, как они, стаи. Они мгновенно опрокинули французов на землю и сели сверху, блокировав руки и ноги. Сопротивление было бесполезно: только в кино особо изощренные террористы и убийцы уходят от подготовленных и продуманных засад. В жизни такое если и случается, то настолько редко, что и говорить об этом не имеет смысла.

Короткую возню не заметили ни покупательницы рыбы, ни сидящий спиной к происходящему дон Педро. Только человек в капюшоне проследил взглядом, как задержанных быстро и умело завели в расположенный рядом полицейский участок, после чего, прервав собеседника на полуслове, извинился и быстро пошел следом за Гальяно с Жаккаром, которым позволили отойти на достаточно большое расстояние, чтобы два одновременных захвата не бросились в глаза случайным прохожим. Неизвестно, как насчет случайных прохожих, но Пьер Фуке успел сократить дистанцию настолько, чтобы заметить, как его коллег с заломленными руками запихивали в обычный микроавтобус без каких-либо специальных опознавательных знаков.

Через несколько минут, в далеком Париже, полковник Кассе узнал, что операция, которой он руководил, грубо прервана. Точнее — сорвана, провалена, потерпела крах… Как ни удивительно, туманное предсказание вождя Кахуранги оправдалось, хотя и не на сто процентов.

Пьер Фуке, который не «засветился» ни при каких контактах, так и остался невидимым для местной контрразведки и спокойно вернулся в Париж, не оставив в Порт Ауэрто никаких воспоминаний о своем пребывании. Кроме, пожалуй, одного: Старый Педро несколько дней возмущенно рассказывал всем желающим, да и нежелающим тоже, о невоспитанных ослах, которые вначале пристают к занятым людям с дурацкими вопросами, а потом убегают, как клюнутые в задницу. Но к нему, как всегда, никто не прислушивался.

Обещание Бауэра обеспечить безопасность семьи Уоллес так и осталось на словах, потому что заверения — это одно, а выделение личного состава для непредусмотренных штатным расписанием постов — совсем другое. Правда, возможно, начальник полиции обладал сверхъестественными способностями и, подобно богу маори Туматауэнку, обеспечивал неприкосновенность их фермы и жилища нематериальными силами и незримыми исполнителями, но опытная кулинарка Оливия на это не надеялась и перепоручила охрану своим сотрудникам. Мужчины, у кого имелось оружие, теперь находились на территории с ружьями за плечами, остальные стали носить знаменитые навахи, или держать под рукой вилы с топорами. Женщины проявляли бдительность и внимательно следили за окрестностями.

Когда к ферме подъехал черный джип «Лендкрузер», на него сразу обратили внимание. Коренастый мужчина в куртке из плащовки и надвинутой на глаза шляпе упруго выпрыгнул из кабины и направился к воротам, где его встретил ветеринар Роджер — здоровенный итальянец, с короткой двустволкой за спиной. На его исторической родине, в Сицилии, такие назывались лупарами и, хотя использовались для охоты на волков, вошли в историю как традиционное оружие мафии.

— Что вы хотите, мистер? — вежливо спросил Роджер, но вопрос прозвучал грозно, и не только из-за могучего телосложения: все утро он кастрировал баранов и, наверное, излучал соответствующие биоволны.

Приезжий молча полез в карман и вытащил зеленую карточку, которая цветом наводила на мысль о борцах за экологию. Однако строгая фотография в униформе, красная полоса по диагонали и надписи достаточно крупным черным шрифтом говорили о другом: это было удостоверение оперативного сотрудника SIS — новозеландской контрразведки.

— Меня зовут Джон Батлер, — представился он. — Мне нужна миссис Оливия Уоллес.

Роджер шагнул в сторону, пропуская неожиданного визитера на территорию, а сам пошел звать хозяйку. Через несколько минут Джон Батлер с Оливией сидели в беседке, в дальнем углу фермы. Нельзя сказать, что они разговаривали, потому что Оливия настороженно слушала, а контрразведчик неспешно говорил о делах, на первый взгляд не касающихся ни хозяйки, ни ее фермы.

Начал он с того, что показал несколько фотографий.

— Вы знаете этих людей?

Хозяйка фермы внимательно рассмотрела каждую, и видно было, что она добросовестно и искренне хочет помочь контрразведке. Но ей это не удалось.

— К сожалению, нет! — Она покачала головой.

На самом деле своих сослуживцев Пьера Гальяно и Анри Жаккара она знала хорошо, одного из законспирированных ликвидаторов полковника Кассе встречала как-то на лихих перекрестках специальных заданий. Но не могла понять, что это означает…

Пока она думала, Джон Батлер убрал фотографии в тонкую черную папку и, будто бы рассказывая интересную историю, продолжил:

— Вначале их было двое. Они дежурили в «Веселом попугае», и еще двое принесли им кое-что…

Он положил на стол еще одну фотографию. Оливия сразу же узнала специальный набор ликвидаторов. Но тоже изобразила совершенно невинную реакцию далекой от подобных проблем женщины.

— Я люблю хорошее мыло! — воодушевленно воскликнула она. — Но таким уже давно не пользовалась, даже думала, что его перестали выпускать.

— Выпускают, выпускают, — успокоительно произнес Батлер. — Если захотите, я вам достану. А как все остальное? Этим не приходилось пользоваться?

— Странное соседство… Мыло, ручки, оружие…

— Да, здесь много странностей. Вот что мы нашли у них при аресте. — Он положил на стол фотографии самой Оливии — портретные в анфас и профиль, несколько репортажных снимков на улице Парижа. Судя по всему, это были старые фотки, сделанные еще в ее прошлой жизни.

— Как вы думаете, почему у этих людей оказались ваши фотографии? А, кстати, и вот эти. — Он положил снимки фермы и коттеджа.

— Я понятия не имею, — удивленно ответила Оливия. — Может быть, это как-то связанно с тем случаем, когда на меня напали беглые арестанты? Конечно, у их друзей есть основания предъявлять претензии. Я же была вынуждена застрелить нападавших…

— Знаю, знаю, — покивал Батлер, то ли одобрительно, то ли скорбно. — «Вальтер», четыре выстрела, четыре попадания, четыре трупа — блестящий результат. Я бы так не смог!