— Просим в Бахру, отдохнуть, отобедать и повеселиться на сегодняшней свадьбе! — завершил вождь приветственную речь и широким жестом пригласил гостей к хаотично расположенным шатрам. — Тем более что нам надо освободить дорогу для наших соседей…

Вождь снова бросил взгляд куда-то влево, вглядываясь и озабоченно пожевывая губами.

— В это время они направляются к озеру, на водопой! — наконец закончил он фразу.

И действительно, толпа быстро смещалась в сторону, словно освобождая кому-то проход. Собственно, так оно и было — Мадиба проследил за направлением взгляда вождя и захотел протереть глаза: кусок пустыни изменил цвет с желто-красноватого на серо-черный и передвигался в их сторону… Привычный к различным гримасам пустынь, уроженец племени донго содрогнулся: оказалось, что по песку, струясь, ползли змеи! Крупные толстые эфы, меньшие по размеру рогатые гадюки, совсем небольшие, но еще более смертоносные гейхи… Рассмотрев эту метаморфозу безобидного песка, американцы в панике, расталкивая бедуинов, рванулись в центр толпы. Надо сказать, что местных жителей происходящее не пугало, они оставались совершенно спокойными, просто сторонились, уступая ядовитым пресмыкающимся дорогу, словно стаду баранов или коров.

— Что происходит, брат мой?! — встревоженно спросил шейх. — Эти твари испортят ваш праздник! Почему вы терпите такое опасное соседство? Я пришлю взвод «соколов» с огнеметами, и все будет кончено за два часа!

— Не надо, уважаемый Ахмед бен Касим! Они такие же жители пустыни, как мы, — буднично объяснил Махир. — И они ничего не испортят. Наши предки заключили закон о мире, и мы прекрасно уживаемся друг с другом. Мы не трогаем их, а они не заползают в поселок и не кусают нас. И только если духи хотят покарать кого-то за грехи или неблаговидные поступки, они посылают к нему черную или серую молнию, настигающую вора, убийцу или совершившего другое зло! Обычно уже на следующий день мы находим его мертвым…

— Гм… Для нас это звучит слишком непривычно, — сказал Ахмед бен Касим. Чувствовалось, что он с трудом сохраняет самообладание. И действительно, даже видавший виды «черный леопард» чувствовал себя голым и беззащитным… А вот родившиеся в местной пустыне Башар и Галиб вели себя так, как будто ничего необычного не происходит!

— Сейчас вам покажут ваши жилища, чтобы вы оставили свои вещи, — сменив тему, сказал Махир. — Потом прошу ко мне. Иса и Вадиг вас проводят…

Они шли по поселку между домами. Это были типичные бедуинские жилища, каркас которых собирается из длинных шестов, а на них натягиваются стены и крыша из прочной ткани. Кроме того, на крыше каждого шатра имеется широкая труба, тоже из ткани, открытая на все четыре стороны света, а внутри пересеченная по диагоналям ловушками ветра. С какого бы направления ни дул ветер, он попадает в ловушку и по специальному каналу задувает в жилище, постоянно его проветривая. По существу, это первобытный кондиционер.

Проводники двигались первыми, шаря перед собой по песку раздвоенными на конце палками. За ними двигались остальные. Они плотной группой шли между шатрами, по истоптанному песку, на котором то и дело попадался верблюжий помет. Роберт, Юнус и Мак с Арнольдом удивленно оглядывались по сторонам: до сих пор они бывали только в тех местах Королевства, которые сошли со страниц арабских сказок, а теперь увидели совсем другой район — словно в Нью-Йорке переехали из Манхэттена в Гарлем…

Шейх по-хозяйски возглавлял процессию, Хафиз ее замыкал, Башар и Галиб двигались справа и слева, зорко поглядывая по сторонам. Но на своем пути они никого не встретили — очевидно, вождь приказал не путаться под ногами у важных гостей. Палки проводников поднимали пылевую завесу, заставляя всех жмуриться.

— Люди пустыни, зачем вы спугиваете змей, если у вас с ними договор о мире и они не заползают в поселок? — спросил шейх. Один из проводников остановился, развернулся к шейху лицом и, почтительно поклонившись, ответил:

— Но у вас с ними нет такого договора, господин! А вы наши гости, и мы отвечаем за вашу безопасность…

— А разве этот договор распространяется не на всех людей? — поинтересовался Арнольд.

— Этого никто не знает, господин, и спросить уже не у кого. К тому же духи могут рассмотреть в ком-то из вас грех и нацелить на него серую стрелу… Поэтому лучше проявить бдительность!

— Да уж, проявите, пожалуйста! — с издевкой попросил Роберт. — А вообще я жалею, что оказался здесь… Духи, змеи, договоры с ними… Как-то это средневековьем попахивает… Я привык жить в другом мире!

Шествие гостей так же медленно двинулось дальше.

Американцев развели по отдельным шатрам. У входа в каждый скромно сидела женщина, закутанная с головы до ног в никаб. Рассмотреть ее было нельзя, но Хафиз знал, что это иностранные девушки, специально подобранные для гостей, — они молодые, красивые и доступные. Гости это тоже понимали и были довольны таким знаком внимания. У шейха шатер был побольше и без девушки.

Проводники и телохранители подождали снаружи, пока шейх и гости разместятся в своих новых жилищах. Хафиз, будто невзначай, указал Галибу на шатер Юнуса и едва заметно кивнул. Тот никак не отреагировал, но он отличался сообразительностью и исполнительностью, поэтому, несомненно, понял: именно здесь ему следует сделать то, что поручено начальником охраны.

Через несколько минут шейх, оставив сумку, вышел наружу и позвал гостей. Те тоже вышли без вещей, молчаливые Вадиг и Иса отвели их к большому шатру, который одновременно являлся и жилищем вождя, и его канцелярией. Махир и старейшины их уже ждали. Все расселись на устилающих пол коврах — старейшины с одной стороны, американцы — с другой, а вождь и шейх — на концах разделяющей их воображаемой линии, друг напротив друга. Как будто в торцах отсутствующего длинного стола. Хафиз стоял у входа, для порядка поглядывая по сторонам. Но волноваться не о чем — обстановка была самая спокойная и доброжелательная.

Вошел слуга с кальяном, пряно запахло табачной смесью с какими-то добавками. Кальян передавали по кругу, от одного к другому, каждый делал затяжку. Это было похоже на индейскую трубку мира, но здесь обряд играл роль чего-то типа «трубки доверия»… Когда процедура была окончена, вождь взял слово:

— Уважаемый шейх Ахмед бен Касим хочет сообщить добрые вести о том, что нас ждет в будущем, — объявил он. — Давайте послушаем вместе, чтобы всем нам стало ясно, чего ждать в дальнейшем!

Шейх кивнул.

— По дороге сюда мы с моими американскими друзьями договорились о выгодных условиях продажи нашей нефти. Благодаря этому все мы будем жить богаче! В том числе и ваш народ!

Старейшины заулыбались и принялись радостно переговариваться, как будто им уже начали раздавать деньги.

«Как дети, — подумал Хафиз. — Всему верят!»

— Сейчас мы подпишем договор, по которому в ближайшее время вокруг стойбища установят насосы, и они будут качать из земли нефть, а в наши карманы посыпятся деньги! — торжественно объявил шейх.

Но, вопреки его ожиданиям, ликование не усилилось, а пошло на убыль. Исчезли улыбки, окаменели лица, оживленный шум стих. Теперь он ловил на себе настороженные взгляды. Скрывать негативные чувства дети пустыни тоже не считали нужным, так же, как сдерживать вызываемые ими спонтанные действия. Иногда неосмотрительное поведение представителей центральной власти приводило к тому, что они бесследно исчезали, будто растворялись в красноватых песках. Примерно так оно и было, причем доказать, что пропажа чиновника обусловлена злым умыслом, а не суровыми условиями пустыни, никогда не удавалось.

Хафиз насторожился. Он знал, что зачастую расстояние между дружеской улыбкой и блеском перехватывающего горло клинка меньше, чем ширина скатерти, за которым потчевали неосмотрительного гостя. И хотя пистолет за спиной придавал уверенности, вряд ли он поможет погасить вспышку гнева всего племени… Тут вся надежда на дипломатию шейха!

— Вы, наверное, не поняли! Всего-навсего надо установить насосы, вы знаете эти качалки, они стоят во многих местах пустыни, — принялся объяснять Ахмед бен Касим.