Кира стояла у окна и смотрела на падающий снег, который щедро укладывался плотными хлопьями на дорожную плитку огромного двора. Ребров, слегка похрапывая, спал в соседней комнате. Вчера ему было весело с новыми друзьями и по совместительству родственниками начальника. Его буквально заставляли много есть и много пить. Тосты, звучавшие за столом, его сильно впечатлили, но вряд ли сегодня он сможет вспомнить хоть один из них.

Кира не спала всю ночь. Она ждала ее скорейшего окончания, как и сейчас ждала, когда проснется и наконец придет к ним Аганов. Ждать на удивление пришлось недолго. Полковник тихо открыл дверь и вошел в гостевой дом.

– Доброе утро, – бодрым голосом произнес он.

Кира обернулась и недоуменно посмотрела на начальника. Еще каких-то пару часов назад он был в хмельном и веселом угаре. Рубашка была почти расстегнута и постоянно покидала брюки то с одной, то с другой стороны. Оставшиеся на голове волосы были мокрые от пота и торчали в разные стороны, словно одуванчик, на который дули не слишком сильно. А сейчас веселого, танцующего армянина сменил серьезный, бодрый и решительный образ полковника. Аганов был в костюме синего цвета, но без опознавательных признаков.

– Доброе, – ответила капитан. А в мыслях пронеслось: «Вот же дьявол какой! Ни в одном глазу уже не пьян!»

– Ну излагай. Какой план?

Аганов уже стоял у маленькой кухни и доставал турку, чтобы сварить кофе.

– Звоним в Копенгаген и вызываем к нам Ливана Олсена.

– Он точно датчанин, Ливан? – иронично спросил Аганов.

– Он точно тот, кто поможет нам не превратить Питер во второй Даргавс[17].

– Кира, там люди от другого умирали, – хорошо зная историю «города мертвых», ответил начальник.

– Поймите, он нам нужен! – почти жалобно выпалила она.

– Хорошо! Хорошо! Я всё сделаю для его комфортного пребывания, но… Но он тут только в качестве консультанта!

Кира радостно улыбнулась и, была бы ее воля, бросилась бы обнимать начальника. Но, быстро придя в себя, она ограничилась скромным спасибо.

– Он нигде не должен светиться. Журналюг к нему близко не подпускай. И чтоб было совсем понятно, то его нет в этом деле для моего начальства! – очень строго сказал полковник, смотря в глаза капитану.

Кире от этого продолжительного кинжального взгляда стало не по себе. В горле у нее слегка пересохло от затянувшейся паузы. Но тут спасительно и шумно закипел кофе в турке, героически приняв удар на себя. Полковник тихонько выругался на армянском и поспешил протереть плиту от сбежавшего напитка.

Разбудив Реброва и плотно позавтракав втроем, они отправились в отделение.

– Hej. Jeg har brug for at høre Lebanon Olsen[18]. – Виннер в присутствии Аганова и Реброва говорила по телефону с кем-то по-датски.

Мужчинам казалось это и забавным, и чертовски привлекательным. Также их охватывало чувство гордости за коллегу. Кира во время разговора была напряжена, и ее официальный тон выдавал не лучшее положение дел. Становилось ясно, что на том конце провода ей были не рады, длительное молчание указывало на то, что ее звонок в очередной раз переводили на нового человека. После почти получасовой попытки связаться с Олсеном через его бывших коллег капитан в ярости шлепнула мобильником о свое упругое бедро.

– Не дают ни телефона, ни адреса. Но как же так?! – возмутилась Кира.

– Ну а как ты хотела? Это ведь полиция, а не справочная, – рассматривая свои руки и вальяжно расположившись в своем кресле, произнес полковник.

– А как мне найти его контакты? – сдерживая разочарование и гнев, спросила Кира.

– Может, соцсети? – оживленно предложил Ребров. И тут же обратил свой взгляд на Аганова, ожидая поощрения за версию.

– Значит, так. Идите и ищите его на просторах интернета. А я пока пару звонков сделаю, – по-отечески обнадеживающе произнес полковник и затем уже сурово добавил: – И запомните. Никаких официальных запросов! МВД России им не интересуется!

Дверь за подчиненными захлопнулась.

– Мы должны его найти! – заявила капитан и, стиснув зубы от злости, рухнула в рабочее кресло. Она открыла на своем компьютере «Фейсбук» и стала жадно искать информацию об Олсене.

Ребров тоже принялся искать датчанина, но, в отличие от коллеги, он не выглядел одержимым. Проведя не отрываясь почти полтора часа перед мониторами, первым нарушил тишину Сергей.

– Ну что у тебя?

– Отправила запрос в «Фейсбук» шести контактам с такой фамилией. Написала пару писем на имейлы таких же однофамильцев. Жду ответов. А у тебя?

– Медицинские страховки нашел в открытом доступе. Олсенов в Дании как Ивановых у нас. Интересно, а как Аган его найти хочет?

После этой фразы раздался звонок от полковника на сотовый Киры.

– Зайдите оба, – донеслось из динамика смартфона.

После дежурного стука в дверь оба вошли в кабинет. В руках у полковника был распечатанный на цветном принтере лист формата А4.

– Звони сюда, – с улыбкой на лице произнес он и протянул Кире загадочный листок, сложенный пополам. Ребров и Виннер недоумевающе переглянулись.

– Это… это как? Это его номер? – проглатывая слова от изумления, спросила она.

– Почти. Это телефон клуба, где числится Каспер, – явно наслаждаясь моментом славы, растворяясь в улыбке, словно Чеширский Кот, сообщил полковник.

– А кто это Каспер? – глядя на лист с изображением счастливого лица полицейского, державшего на руках рыжего щенка бультерьера, спросил Ребров.

Но полковник, продолжая улыбаться, только перевел взгляд на Виннер, что являлось сигналом для ее реплики.

– Это бультерьер. Его собака, – тихо произнесла изумленная Кира.

Это был шах и мат в интеллектуальной партии от старой школы КГБ. Полковник хитро подмигнул капитану и, кивнув головой в сторону двери, продолжил работу за своим компьютером.

– Вот же дьявол этот Аган! Как мы до этого не додумались? – досадно выпалил Ребров уже в коридоре отдела.

Каспер часто мелькал в газетных статьях озверевших репортеров. Бультерьер и сыщик были олицетворением кошмара Дании. Но это фото было сделано на пике карьеры Олсена. В то время питомник Каспера публично гордился достижениями молодого полицейского и, указав на фото номер телефона и даже адрес, значительно увеличил свою популярность. Теперь же, словно сговорившись, работники пера и печати штамповали случаи страшных нападений этой породы на людей, а количество питомников и клубов собак за три года прилично сократилось.

– Удивительно. Всего одно фото из газеты – и вуаля! – продолжала восхищаться начальником капитан Виннер.

Ребров ревностно скривил физиономию и удобно откинулся на кресле.

Записав несколько версий для своего хитрого плана, Кира выбрала самую первую – о потерявшейся собаке. Отрепетировав подачу и интонацию, она наконец набрала номер собачьего клуба. Ребров в предвкушении великолепной игры датской актрисы оперся спиной о стену, скрестив руки на груди, словно кинокритик.

– Здравствуйте. Простите, пожалуйста, за беспокойство, – полилось на иностранном языке из ее уст. – Я нашла собаку на улице. Вероятно, она принадлежит вам.

– Какую собаку? – с интересом отозвались на том конце провода.

Кира сжала кулаки и почти неслышно произнесла: «Yes!» Затем, включив дурочку, продолжила:

– Это питбуль… ой нет! Бультерьер. Точно, это бультерьер. Голова еще такая на мышь похожа.

Последнее было лишним: неодобрительный вздох начал рвать тонкую нить общения между собеседниками.

– Почему вы решили, что она принадлежит нашему клубу?

– Дело в том, что на ошейнике указан этот номер телефона.

– И всё? А кличка или адрес?

Всё шло по сценарию. Именно эти вопросы задавал ей Ребров на «репетиции».

– Да, вы правы. Есть имя, то есть кличка. Каспер!