И тогда он отошел от трибуны.

В зале перешептывались и переговаривались. Явно не ощущалось восторга у присутствующих. Альтиген понял, что речь его оставило смутные, возможно даже тяжелое, впечатление.

С момента основания Государства Черного ордена прошло несколько лет. Несколько кропотливых и напряженных лет…

Шел четырнадцатый год от окончания войны.

Все то время с момента, когда Альтиген узнал о том, что белое рыцарство развязало против него полномасштабный террор, он готовил почву для собственного наступления.

Пока враги притесняли его воинов всюду, нападали на караваны, поджигали приюты и стоянки, выслеживали и коварно убивали черных рыцарей в городах востока и юга, Альтиген продолжал готовиться и собирать силы.

Он не только завладел Великим Приютом, но укрепил отношения с Золотым троном, Новым храмом и со всеми крепостями, находящимися к северу от восточных степей, все эти убежища теперь охранялись и оберегались полумертвыми воинами в вороных латах.

Возникшее на севере Государство Черного ордена распространилось на всю территорию бывшей области Башни. Многие крепости уже присоединились к нему. На западе град Вольный остался последней крепостью, которая ещё больше тяготела к Белому городу, чем к орденскому государству. Но малые оплоты легко принимали защиту и покровительство черного рыцарства, но правящие круги больших городов смотрели на Белый город иначе. Маги Нового Храма смотрели на ситуацию на просторах континента более цинично, кроме того, на их караваны белые рыцари нападали крайне редко, несколько действительно случившихся нападений были совершены бандитами из крепостей под руководством рыцарей, и совершенное было результатом скрытых разборок магов между собой. Альтиген смотрел на это и все больше разочаровывался в попытках наладить отношения с крупными игроками.

Сегодняшняя его речь была криком души, хотя и не все это поняли. Лишь некоторые из провидцев Нового Храма разговаривали с магистром на одном с ним языке, высказывались в пользу справедливого разговора между всеми городами и крепостями.

И если Альтиген не рассчитывал на то, что его кто-то услышит, он все равно делал то, что должен был делать, как рыцарь. Честь и совет господаря новой эпохи также требовали его высказываться прямо и открыто, так он считал, продолжал считать несмотря на то, что не все понимали его.

Противостояние неизбежно.

Конфликт неизбежен.

Ответ Альтигена неизбежен.

Так решил рыцарь и способствовал всему тому, что, по его мнению, просто должно было случиться.

И грядущее замешивалось с металлическими небесами.

_____

В далёких горах на севере, где вечно бесятся в своем неистовстве ледяные ветра, была одна скала, ближе к западному побережью.

Черные маги были людьми, которые крайне ревностно относились к своему могуществу. В любом вопросе они были тараном, который будет нестись туда, куда укажет Альтиген, потому что новый магистр был ревностным защитником устоев Черного ордена, свято верил в новый мир без обильных вольностей народа, но с взаимным уважением правителей разных государств и со свободной торговлей. За магистра черные маги и знаменосцы были горой, они видели в нем предводителя, который олицетворяет порядок, одно его слово возвращало всех к дисциплине и давало бодрость духа, простые рыцари верили в него, а их командиры уважали.

И когда магистр Черного ордена и правитель Государства Черного ордена, господарь Новой северной области приказал черным магам нанести удар, они не усомнились в словах его. Истинного воспламенил в их сердцах дух.

В роскошных палатах он собрал их вокруг себя, одетых в бурые мантии. Шестеро мудрейших чародеев севера, гексагон сильнейших магов предстал перед магистром, под белёными сводами правительственной палаты Великого Приюта, в полной тишине, они лишь поклонились ему, что уже было великой честью, как для них, так и для него. Взаимное уважение и почтение было свойственно орденским управленцам, ценителям традиций и скреп.

Тишь.

Пасмурный свет пробивает большие пёстрые витражи.

На роскошном золотом троне сидит Альтиген.

Состарился. Прошло время, от перенапряжения последних лет он ещё больше постарел. Брови, некогда бывшие ровными, теперь были скошены над впавшими глазами старика, все его лицо стало другим, немногая ровность и твердость черт уступила старческой округлости. Губы стали ещё тоньше, а взгляд холоднее. Теперь он носил такую же мантию, но с парчовыми элементами и большим золотым воротником, на голове же его красовалась шапка господаря, отороченная мехом, на верху же её довершали маленькие золотые рожки, дань уважения богу земли.

За окном подул ветерок, слегка зазвенели стекла.

— Чародеи, я собрал вас сегодня чтобы вы оказали мне услугу. Знаю, дело это тяжелое, а потому не приказываю, не повелеваю, но лишь прошу.

— Проси, господарь, — зашевелилась седая борода одного из магов.

Вновь тишь.

Напряженное молчание.

Старческие глаза магистра обеспокоенно устремились куда-то вниз, видно было как давит на него тяжесть грядущего решения.

Но мгновение сожаления окончилось.

— Я прошу вас ударить по граду Вольному.

— Как пожелаешь, господарь, — сказал маг, глядя прямо в глаза господаря, что были такими живыми в тот момент.

Но вот глаза его сделались вновь стеклянными.

— Мне донесли, что бандиты из этого града уже много месяцев тревожат наши караваны, белые рыцари покрывают их. Мы покажем, что бывает, если пытаться залезть под крыло таких неблагодарных подонков, как белые маги. Разнести эту крепость, но не в щепу. Разрушьте стену, а дальше рыцари войдут. Это будет легкий штурм, мои знаменосцы бывали там, и они знают слабые места крепости.

Его лицо скрасила улыбка шелковой легкости.

— Только так, как пожелаешь, господарь, — вновь произнес маг.

И черные маги ушли от него.

Шестеро их пошли из города, по улицам его.

Горожане прятались при их появлении, столь могущественными были эти люди, если их ещё можно было так назвать после всех магических извращений и уловок, что они творили с жизнью и её природой в своих закрытых владениях, им уже давно не требовалась охрана из числа орденских воинов.

После города они спустились по холму вниз.

Немного прошлись вдоль берега. Прохладный ветерок ласкал их забывшие ласку лица. Небеса над морем были особенно угнетающими своей нависающей громадностью.

Несколько недель они шли вдоль склона гор, не прерываясь ни на сон, ни на отдых.

Демоны пустошей не притрагивались к ним, убегая от их взгляда, проникающего на многие мили вокруг, в ужас впадали серокожие твари от тех сияний, что источали души этих магов, презирающих жизнь в большинстве её форм.

Где-то вдалеке звучал неслышно струнный инструмент и орденский хор затянул меланхоличную балладу о праведниках…

По пологим склонам древних, сточившихся ветрами скал, черные маги добрались до нужной им вершины. Закручивающаяся спиралью тропа ведет к древнему месту жертвоприношений на самой вершине. Маги знали, что это не место силы, как считают люди, обдуренные бесталанными жрецами минувших дней. Но площадка эта была весьма удобна.

Встав в круг, они лишь усмехнулись одними глазами, переглянувшись друг с другом.

Гексагон сильнейших магов простер руки над плоской вершиной горы, что была срезанной с камня площадкой с выдолбленными в ней круглым рисунком, по котором некогда текла кровь жертв, приносимых рогатому богу земли.

Не проронив ни одного нового слова, они согласовали свою волю, расслабив тела и растворив себя в магической энергии, что витала в этом воздухе; они источали её, вызвав в тонком пространстве вокруг себя, облако магической силы, что не было видно глазами обычных живых существ. Облако это прекратило вскоре рост и стало сжиматься, впитывая в себя напряжение, пока не сжалось в небольшую сферу, и сила эта усилием воли магов воплотилась в этом мире. Меж них, в центре круга возникла светящаяся сфера, но источала она черный свет. Сфера росла, искрясь и вспыхивая, пока наконец не поглотила жертвенную площадь, самих магов и вершину скалы.