Его хоронили как великого героя на святых островах около восьмидесяти лет назад. Погребальные пелены, на которых был написан весь его нелёгкий путь, теперь не прочесть: они стали черны. Тьма заливала вихрившиеся вкруг него тряпки – ни слова не различить. Фьёр был великий воин и мог удержать огромную силу – такую, которая позволяла ему сбивать звёзды с неба. Но известно, что ничто не берётся ниоткуда и не исчезает никуда, – источником его силы были могущественные покровители.

Иос знал, что последний дух, кто продлевал жизнь великого воина, был упокоен ещё раньше – в 1918 году. Фьёр израсходовал силы, которые тот щедрый дух выдал вперёд, и, наконец растратив всё, успокоился, уснул.

Но века не прошло, и вот он снова взялся за лук! Кто же посмел пробудить его снова, вновь напоить Стрелка силой?

– Пройдём в мой кабинет. Ты можешь оставить лошадь на улице? У нас тут ковры.

Одним прыжком Фьёр спешился и стал вдруг намного меньше, чем казался сидя в седле.

Конь с трудом развернулся в узком коридоре и послушно пошёл наружу; разлучившись с Фьёром, он тоже убавился в росте.

Иос рухнул обратно в кресло с высокой спинкой. Вуль встал перед ним: на стуле для посетителей он бы не поместился. Его племя славилось высоким ростом, шириной плеч и огромной жаждой жизни.

– Что же с тобой случилось? – спросил Иос, нервно надевая очки. Он уважал Фьёра за былые подвиги, за служение добру, но не знал, как вести себя в данной ситуации. Что этой мумии нужно? Стоит ли предложить ему чашку кофе? Вули вообще пьют кофе? Вроде да, но прислуга ушла, а самому делать… ох!

– В кургане я спал и не спал: думы мои были о последнем хозяине, о том, кто из-за меня погиб.

– Ты не виноват, – эхом ответил Иос, устало закрывая глаза. – Ты выполнял приказ.

Фьёр помолчал, не желая вступать в бессмысленный спор. Он говорил про свой последний в жизни выстрел – тогда по велению мудрого повелителя вуль стрелял в небо и сбил невинную звезду. История была давняя, повлёкшая времена, полные ужаса, но сейчас, глядя на произошедшее с почтительного расстояния, казалось, что всё случилось как случилось, – иначе и быть не могло.

– Я думал так. И разбудил меня конь – мой Бзоу. Он сказал, что знает средство, чтобы всё исправить. И я поверил ему, – признался Фьёр.

Все мысли о кофе у Иоса улетучились – он будто второй раз проснулся в кресле.

– Этот конь?! Он же совершенно не похож на Бзоу! Ты не видишь?

Фьёр снова помолчал, не желая спорить с Порядком. Вулю хотелось верить, что вернулся его бесценный Бзоу – конь, убитый под ним много столетий назад. Ведь на двойнике была знакомая сбруя – уздечка, которую вуль узнал бы из тысячи, – в золотых и серебряных пряжках – оберегах. А ещё конь был той же вороной масти, с мощными длинными ногами и умными глазами. Одно только отличие имелось: внутри зверя скрывалась не чистая душа верного коня, а своенравный демон без имени. Конечно, Фьёр знал, что это не Бзоу.

– Он обманул тебя! Ты отравлен его обещаньями, ложной надеждой! Тебе надо вернуться в землю и спать, а не бродить в мечтаньях.

– Твой вечный ответ! – хмыкнул невесело вуль.

– Так чем я могу тебе помочь?

– Я превращаюсь… А ты – дух Порядка, так останови мое превращенье! – в голосе Фьёра прозвучала мольба.

Иос растерялся. За все свои бессчётные годы в Илии, Лигните, на Земле и даже в Пустоте он никогда не сталкивался с такими просьбами. Его редко о чем-то просили, так как всем было достоверно известно: у Иоса нет никакой силы, кроме собственного нетривиального ума и способности создавать во всём порядок.

– Но я не лекарь! Как, по-твоему, я могу остановить превращенье? – спросил старик, чтобы потянуть время и успеть собраться с мыслями. Но Фьёр вдруг ужасно обиделся.

– Да я уже демон, – прорычал он приглушённо, и чёрный саван завихрился вокруг него, поднятый невидимым ветром. – «Я – демон, и я забрался на Небо: мне на земле душно».

Иос растерялся ещё сильней: это была цитата старой илийской песенки про злого духа, который украл Луну.

– Ты – великий воин, – запротестовал старик, пытаясь вернуть истину, которую знал. – Упокоенный в почестях на острове своего народа. Зло побеждено тобой. Ты боролся плечом к плечу с самыми светлыми духами Илии – и победил! Мы благодарны тебе за подвиги! Слава и почёт! Почивай на лаврах! Может, кто-то уже забыл, но я-то помню! Я был свидетелем тех судьбоносных событий.

– Зло здесь, – проговорил Фьёр, мучительно запрокидывая голову. Жилы на его шее надувались и бились, словно там ползали синие змеи. – Посмотри, что я наделал своими стрелами! Я убил невинную звезду! Я становлюсь Им.

– Ты не можешь им стать! – подхватил Иос. Он, кажется, разгадал мысль Фьёра: тот думал, что становится демоном разрушений, с которым сам всегда боролся. – Он замер в вечном сне!

– Да, он спит, но сила его гуляет; она нашла меня и делает чудовищем.

– Чепуха… – Иос снова мелко задрожал и, поправив очки, внимательно посмотрел на гостя.

– Может, тебя одолевает дух безумья?

– Они связаны, – согласился Фьёр. – На меня напала их целая стая! Они душат меня, я весь покрыт проклятьями…

Тогда Фьёр ушёл, никого не тронув, только с очень неприятным оскалом посмотрев на разбитый портрет на столе. Ему не пришлось врываться в архивы, воровать бесценные свитки, читать талмуды: вуль подошёл достаточно близко и легко проник в голову создателя Границы. Он узнал все секреты, все тонкости о разрыве и переходе его, – что надо идти в середину недели, в середину ночи, что первую точку перейти невозможно и прочее и прочее. Иос тогда не заметил вмешательства, но почувствовал нечто недоброе в посещении вуля и его словах.

Тогда старик написал целую стопку писем и отправил во все концы – о том, что пробудился Фьёр и бродит, одолеваемый безумием. Ему отвечали по-разному. Но все с тревогой.

«Наверное, теперь он мстит за то, что я не помог ему! Бедный, бедный Фьёр! Он стольким пожертвовал! А я не смог остановить его болезни…» – вздохнул Иос, возвращаясь из своих воспоминаний.

Минов стоял, замерев словно статуя, – он не двигался с тех пор, как закончил доклад. Аким сидел, помахивая ножкой. Они привыкли к тому, что начальник иногда оцепеневал, задумавшись. Такое поведение свойственно древним существам: у них слишком много воспоминаний и слишком много поводов всё сопоставить и сделать выводы.

– И что конь? Выяснили? – спросил Иос, возвращаясь в разговор.

Аким вскочил, оправляя мундир:

– На кобылу не похож!

– Обстановка была неблагоприятная. Выяснения могли навредить спасению человека, – хмуро заметил Минов.

– А люди у нас что-то засиделись! – объявил адмирал, выуживая нужный ключ из коробки. – Отведите-ка их в определительную. Посмотрим, что покажет. На Землю вернуть успеем, а тут, глядишь, и стрелок наш угомонится, – заключил он с жалкой улыбкой, выдающей все его сомнения.

Капитаны привыкли не задавать лишних вопросов, хотя приказ был странным и противоречил кодексу: «никогда, ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не допускать людей в Илию».

– И ещё, – продолжил Иос. – Стоит выписать отряд вулей для защиты девятого квадрата.

– Фьёр нападёт в среду, а лететь туда часов десять, минимум! – заметил Аким, озадаченно взлохмачивая волосы.

– Поторопитесь, – согласился Иос.

На пороге Минов задержался и бросил, насколько мог, буднично:

– Прошу дозволения казнить пограничника восьмого квадрата – дезертира, лентяя, идиота. В Смоленске Фьёр уничтожил яблоню на краю моей территории.

– Экий ты суровый, – усмехнулся Иос. – У нас осталось шесть пограничников на весь разрыв! Каждый на счету. И не придумывай! Он неглуп, раз до сих пор жив.

***

На следующий день ранним утром Нифель занималась тем, что кормила единорога яблоками. Это очень «важное» занятие ей выдумала Полома, когда замученная уборкой швабра с плачем вырвалась из рук человека и убежала прятаться в каморку уборщицы.