Впрочем, как оказалось, неприятности только начинались. Не успели бельсы успокоиться и спрятать оружие, как вода закипела и на поверхности показалась зеленая конская голова.
— Водник! — вскрикнула Лесс, посылая в тварь магический заряд. Тварь фыркнула и помотала камышовой гривой. — Веревку, быстро!
Файерн (конечно же!) сориентировался первым и пришел ей на помощь. Он сам накинул аркан на голову Водника, и Лесс смогла направить боевой разряд более нацелено. Связанная уздечкой тварь еще несколько раз дернула головой и ушла под воду. Лесс вздохнула. Слава Властителям, на сей раз хотя бы тварь была не магической. Иначе им точно вряд ли удалось бы так быстро с ней справиться. Лесс убрала под капюшон растрепавшиеся ветки и устроилась в лодке удобнее. Им повезло. Это просто чудо, что никто из каравана не был серьезно ранен и такие крупные цели, как лодки, не получили повреждений. Если бы Водник стукнул своим хвостом, их положение могло оказаться серьезным. Таким же серьезным, как если бы в дощатое дно лодки угодил один из брошенных небельсами камней. Однако боги миловали. И бельсы, отдышавшись, смогли отплыть на приличное расстояние и остановиться на ночь на каком-то острове. Лесс нахмурилась, но решила не вмешиваться. Ей почему-то казалось, что караван оторвался от небельсов недостаточно далеко для того, чтобы спокойно устраиваться на стоянку. А потому Лесс убедилась в том, что все необходимое находится у нее под рукой, и решила не снимать на ночь обувь. Ее даже не успокоило то, что первым караулить их лагерь остался файерн. Он вышел за пределы территории лагеря, чтобы проверить, все ли в порядке, и наугад посветил факелом по кромке воды — в пучке света мелькнула голова небельса, который плыл через реку. Файерн вскинул факел и увидел на другом берегу целый отряд небельсов. Все они сжимали в руках оружие. Файерн предупреждающе вскрикнул, небельсы открыли стрельбу из арбалетов, и начался бедлам.
Лесс проснулась от воинственных криков, но не почувствовала страха, а просто настроилась на какой-то особый лад. Так она и знала! Небельсы не собирались оставлять их в покое. Однако это беспокоило Лесс не до такой степени, как вытащенные на берег лодки. Если небельсы доберутся до них, караван будет обречен.
— К лодкам! — скомандовал файерн, который, видимо, тоже дошел до этой мысли. Бельсы тут же кинулись к берегу, а проводник, взлетев, открыл огонь по нападающим. Последовало смятение, послышались какие-то вопли.
— Отчаливаем! — приказал файерн.
В кромешной тьме Лесс выгребла на главное русло. Было жутко, потому что различались только мерцание воды и темные силуэты берегов. Вскоре послышался рев порога. Лесс попыталась подтянуться к берегу, но оказалась во власти течения, а затем очутилась в полосе пены, взлетела на вершину огромной волны, перевалила через нее и оказалась по другую сторону гребня. Другим лодкам повезло меньше. Казалось, что они буквально встали на дыбы. Кое-кого из бельсов выбросило за борт. Файерн, сообразив, что если сию же секунду не схватит их за шиворот, то уже никогда не отыщет в темноте, спикировал вниз. К счастью, бельсы всплыли рядом с бортом, и он втащил их назад без особых усилий. На твердой поверхности караван оказался только спустя два часа. Все были мокрые, усталые и злые. Нападение небельсов просто вывело всех из равновесия. Однако, когда бельсы обсушились и поужинали, страх и напряжение отошли. Теперь, когда и небельсы, и стремнина были позади, можно было насладиться жизнью.
…Тусклый рассвет окрасил в светло-коричневые тона неровные скалы и остроконечные вершины по обеим сторонам ущелья. После ночного кошмара это выглядело необычно красиво. Лесс вздохнула. Она опять не смогла уснуть. Скорее бы уже наступил день! Дорога отнимает слишком много сил и внимания, чтобы отвлекаться на воспоминания. И сочинять письма.
…Привет!
Я знаю, что глупо писать письма тому, кто не сможет ни получить их, ни прочесть, но просто не могу удержаться.
Привет! Сколько раз я говорила тебе это слово, искренне радуясь нашим встречам? Сколько раз мы молчали, уверенные в том, что слов нам не надо? Может быть, мы все-таки были правы. Но кое-что я все равно должна была тебе сказать. Я люблю тебя. Наверняка ты всегда об этом знал. Так же, как и я всегда знала о том, что тебе нравлюсь. И даже иногда чуть более чем. Но мы оба молчали. До самого последнего момента молчали. Наверное, потому, что оба не знали, что с этим делать.
Привет! Сколько времени прошло, а у моей души все еще не кончилась истерика. Безумная и совершенно не контролируемая. Если бы только можно было получить хотя бы шанс… хотя бы минуту… хотя бы просто возможность увидеть тебя и снова сказать тебе…
Привет!..
Лесс смяла написанное письмо в комочек и кинула его в огонь. Если уж она сошла с ума настолько, чтобы писать в никуда письма, то уж хранить их она точно ни за что не станет. Лесс вздохнула. Она, почему-то была совершенно не уверена в том, что ей удастся воскресить Морреля. Слишком мрачные легенды ходили об этом процессе, слишком серьезное предупреждение стояло на свитке с заклятьем. Но ни отказываться от этой мысли, ни (тем более) сворачивать с полдороги Лесс не собиралась. Сейчас у нее была хоть какая-то надежда. Маленькая, глупая, бессмысленная, но надежда. Вдруг ей удастся то, что не удалось никому другому? Вдруг она действительно сможет еще раз увидеть Морреля? Увидеть, обнять, вдохнуть запах огня и пепла… Вдруг она сможет вытащить его за гребень даже с Той Стороны? Лесс прикрыла глаза. Может быть, и сможет. Во всяком случае постарается. Потому что жить без Морреля ей определенно не хотелось. Порой Лесс даже ловила себя на мысли, что она так и не поверила в то, что Моррель ушел. Ей казалось, что он опять где-то в дороге, ведет очередной караван, и как только контракт закончится, он вернется. Вернется к ней, как возвращался всегда. Ехидный, колючий, жесткий, он кинет у порога сумку, обнимет ее и больше никуда уже не уйдет. Никогда.
Следующий день был не многим лучше предыдущего. Разве что по реке плыть не пришлось. Но дорога по непролазным джунглям сполна компенсировала уже пережитые незабываемые ощущения. Двое бельсов шли впереди, работая все время длинными ножами, чтобы расчистить заросли. Их движения напоминали ритуальный танец. За этими двумя шел еще один, с арбалетом наготове, а уже за ним все остальные. Файерн перелетал с места на место и, казалось, был везде одновременно. Видимо, чувствуя какую-то опасность, он тоже держал арбалет наготове и двигался очень настороженно, реагируя каждый подозрительный шорох. Однако на этот раз обошлось без неприятностей. Караван добрался до Шторра. Лесс поморщилась. Еще раз пересекать пустыню ей совершенно не хотелось. Однако деваться было некуда и потому, купив верблюда, она снова присоединилась к каравану. Шторр, который долгое время находился под властью небельсов, стал довольно зловещим, открытым всем ветрам местом. Руины древней крепости на скалистом холме охраняли колодец, который находился в глубине большой пещеры. Опустив курдюки на землю, бельсы цедили воду в кожаные ведра, которые подносили к мордам толпящихся верблюдов. Этот колодец был единственным источником питьевой воды в городе, а потому служил постоянной сценой для засад и жестоких схваток. Поэтому прежде, чем обосноваться рядом с ним на ночлег, файерн выставил часового.
Лесс устроилась на своей походной постели, накрылась плащом и устремила взгляд в небо. В отличии от других, у нее не было страха перед пустыней. И перед файерном. Она слишком хорошо знала способности этой расы. Файернам не нужны были ни карты, ни компас. Любой из них полагался только на самого себя, на свое врожденное чувство направления. Каждый файерн умел распознавать самые ничтожные приметы местности, недоступные для глаз остальных бельсов. Он всегда знал, где найти корм для верблюдов в этих кажущихся бесплодными просторах и местонахождение источников, от которых будут зависеть их жизни. А еще… еще файерн всегда знал, когда наступает утро. И это раздражало путешествующих с ним бельсов больше всего. Файерн начинал будить их ни свет ни заря, торопясь пуститься в путь до наступления жары. Бельсы выползали из-под своих плащей, навьючивали на верблюдов бурдюки с дарующей жизнь водой, и караван трогался в путь. Лесс оглядела безжизненный пейзаж и вспомнила другую пустыню. Ту, которую они пересекали вчетвером, желая добраться до Мымра. Она сама, Моррель, Татьяна, Сержен… и кто бы мог подумать, что все так закончится! Что собственные глупые желания, исполнившись, принесут только боль и страдания. Ради своей мечты Сержен предал Татьяну, а она… она потеряла Морреля.
