Я вскочила на ноги прежде, чем успела обдумать все. Растерла пылающие щеки, мое дыхание участилось, а грудь болела. Всю свою жизнь я делала то, что мне говорили. Всю свою жизнь я была послушной дочерью Антонио Де Санктиса. Николай всегда был прав. Я жила в клетке и оставалась в ней добровольно. У меня был хозяин, мой отец, которому не было до меня никакого дела. Я была пешкой. Марионеткой. Трусихой и дурой.

Больше нет.

Я вышла из комнаты и направилась по коридору. У Анджело был выходной, поэтому некому было предостеречь меня от необдуманных действий или накормить ненужной логикой и доводами рассудка. В коридорах было тихо. Это был воскресный вечер. Большинство мужчин famiglia отдыхали дома в это время. Обойти охранников, которые оставались, было легко. Я брела словно призрак по коридорам своего дома. И проскользнула мимо, никем не замеченная.

Спустившись по лестнице в подвал, я не удивилась, обнаружив, что там нет никакой охраны, приставленной следить за единственным узником, запертым в одной из комнат Антонио. За эти годы здесь было много пленников, и ни разу им не удалось сбежать… ну, до Николая, конечно. Но это было до того, как младшего Чернова заперли внутри. Судя по тому, каким я видела его раньше, у него не было ни единого шанса на побег.

Все прошло идеально.

Я отомкнула засов с внешней стороны двери камеры и толкнула ее внутрь. Приглушенного света в коридоре едва хватало, чтобы осветить внутреннее пространство камеры, но я не хотела включать верхний свет. В темноте я чувствовала себя свободнее.

Я сделала два шага внутрь и закрыла за собой дверь. В комнату проникала лишь слабая полоска света. Я подождала в темноте, пока мои глаза привыкнут.

— Вот это сюрприз, королева бала. Ты перепутала наши комнаты? Дам тебе подсказку: в твоем меньше орудий для пыток.

Я двинулась к нему на твердых ногах. Я не испытывала сомнения. Мое смятение прошло.

Теперь я могла разглядеть его. Он сидел, прислонившись к стене, и я знала, что его руки связаны за спиной. Его ноги были согнуты в коленях. Когда я приблизилась, он опустил их.

— Lastochka, что случилось?

Его глубокий голос скользил по моей коже, заставляя меня гореть. Никто в моей жизни не вызывал у меня таких чувств, как Николай. Никто не возбуждал меня одним лишь тембром своего голоса.

Я дошла до него и опустилась на колени. Я все еще молчала. Не могла подобрать слов. Я перекинула через него одну ногу, двигаясь, чтобы оседлать его, и он дернулся в наручниках, словно хотел дотянуться до меня, но не мог. Я опустила на него весь свой вес, и он застонал.

— Больно? – Мой голос звучал хрипло и низко, совсем не так, как обычно.

— Не настолько, чтобы останавливаться, – пробормотал Николай.

Время словно замедлилось, когда я поднесла руки к его лицу. Я обхватила его щеки так же, как он обхватывал мои много раз.

— Хорошо.

Это было последнее, что я сказала, прежде чем наклониться и поцеловать его. Я почувствовала его шок. Во всех наших столкновениях я никогда не была зачинщицей. Я была той, кто рассыпался в его руках, отчаянно пытаясь отрицать, что хочу его.

Сегодня вечером я впервые в жизни была честной.

Я прижалась языком к его губам, и он с тихим рычанием приоткрыл их, сразу же взяв на себя весь контроль, несмотря на отсутствие рук, которые могли бы ему помочь.

Его язык заскользил по моему, горячий, влажный и медленный, как будто он смаковал мои прикосновения. Я покачивалась на нем, чувствуя, что он уже тверд и ждет. Его стояк давил на мою щель, и тонкие пижамные шорты ничуть не притупляли ощущение его желания. Я могла бы кончить вот так, снова потеревшись киской о его джинсы, но сегодня я хотела большего.

Мои руки опустились вниз по его телу и потянулись к джинсам. Он замер, когда я расстегнула их. Я просунула руку внутрь и нащупала его быстро твердеющий член. Освободила его, и он набух в моих руках, когда я обхватила его по всей длине. Я неумело стала поглаживать его вверх-вниз. Я никогда раньше не прикасалась к члену. Меня завораживало то, каким он был шелковисто-мягким и пугающе твердым одновременно.

— Так нормально? – спросила я хриплым голосом.

— Обычно я бы посоветовал сначала угостить парня ужином, но, поскольку это ты… плюнь на него, королева бала, – проинструктировал он. — Сделай его приятным и влажным, чтобы я мог притвориться, что это твоя пизда.

Его грязные слова разожгли мои чувства, возбудив еще сильнее. Я подчинилась его приказу и наклонилась, чтобы плюнуть на головку его члена и размазать слюну по всей длине кулаками. Звук моих движений казался оглушительным в темной тишине.

— Вот так?

— Блядь, да, именно так.

Я гладила его, наслаждаясь исследованием его члена. Я позволила своим пальцам двигаться вокруг головки, вниз к его яйцам, и по толстым венам, которые растянулись по всей длине. С его кончика сочился предэякулят, и я собрала его пальцем, чтобы попробовать на вкус. Николай дернулся в наручниках, из его горла вырвался низкий рык.

Я отпустила его и встала. Он наблюдал за мной. Теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я могла лучше разглядеть его лицо. Его глаза были бесконечными ямами голода. Я спустила пижамные шорты и скользнула рукой между ног. Я уже была влажной от его прикосновений. Затем я устроилась у него на коленях.

— Ты действительно собираешься трахнуть меня, пока я связан и не могу прикоснуться к тебе в ответ, королева бала? – Его голос был сдавленным от желания.

Я медленно опустилась на колени верхом на него и снова прикоснулась к члену, поднимая его и помещая у своего входа. Мышцы моих бедер дрожали, пока я удерживала свой вес над ним.

— Да, я собираюсь сделать именно это, если только ты не против.

Он молчал, глядя мне в глаза, нас разделяли всего несколько сантиметров.

— А я думал, у твоего отца талант к пыткам. Полагаю, это у вас семейное, – сказал он наконец.

Он изогнул бедра, направляя головку внутрь меня. Мы оба одновременно застонали. Я начала понемногу опускаться, дюйм за дюймом.

— Останови меня сейчас, если ты не хочешь меня, – предупредила я его.

— Я не смог бы остановить тебя сейчас, даже если бы от этого зависела моя жизнь. И для протокола, я никогда не перестану хотеть тебя. – Николай застонал.

Это было слишком. Его удивительно сладкие слова и ощущение того, как он входит в меня. Акт бунта тоже заводил. Я брала решение о своем теле в свои руки, и в кои-то веки мне было все равно, что из-за этого будет. Может, я и собиралась выйти замуж за какого-то незнакомца, но в этот момент, прямо здесь, мой первый раз был моим выбором. Я выбирала единственного мужчину, который когда-либо жертвовал собой ради меня. Единственного мужчину, который видел все мои испорченные части и находил их прекрасными.

Я опустилась на него до конца. Боль была быстрой, глубокой и распространилась наружу. Часть боли была вызвана разрывом плевы, но остальная заключалась в том, насколько толстым и длинным был Николай. Мои мышцы напряглись, чтобы принять его. Я вскрикнула и уперлась головой в его грудь. Это было самое странное чувство. Николай мягко шикнул на меня и покачал коленями, выгнувшись подо мной. Он терся членом о те места внутри меня, которые заставляли боль уходить. Не сразу, но боль полностью исчезла, и осталось только тепло.

— Больно? – повторил он мой предыдущий вопрос.

— Не настолько, чтобы останавливаться.

Я двигалась на нем маленькими толчками, исследуя ощущения. Постепенно я становилась более смелой, поднимаясь и опускаясь все быстрее, и Николай резко выдохнул.

— Прикоснись к себе, София. Поиграй с клитором, пока трахаешь меня.

Я провела рукой вниз по животу и потрогала себя.

Николай усмехнулся.

— Хорошая девочка. Кончи, пока скачешь на моем члене, и покрой меня своими соками.

Я ахнула, когда его слова вызвали чистый жар в моем животе. Прижалась к нему грудью, становясь все храбрее, пока поднималась и опускалась на него. Затем покрутила бедрами, гонясь за рвущимся ко мне оргазмом.