Порыв холодного воздуха, подувший ему в лицо из «будильника», одного из стандартных земных типов, вернул Харрингтона из страны грёз к проблемам реальной жизни. Закончив бриться, он лениво произнёс «войдите» в ответ на стук в дверь.

Содерстром вошёл с бодрым утренним приветствием и радостной улыбкой на простодушном лице.

— Надеюсь, вы провели спокойную ночь здесь, в этих убогих покоях, но это лучшее, что я могу предложить.

— Вполне спокойную, спасибо, — ответил Харрингтон, натирая подбородок тальком. — А вы?

— И я тоже, спасибо. — Содерстром раздражённо отвернулся, заметив, как гость внимательно изучает его лицо. Он подумал, видит ли агент С.С.С. следы практически бессонной ночи.

— Мистер Содерстром, могу я рассчитывать, что вы проведёте меня по станции № 7? Я считаю, что должен увидеть как можно больше; возможно, у меня больше никогда не будет возможности побывать в одной из лунных шахт. Дома будет чем похвастаться.

Смотритель охотно предложил свои услуги, и они вместе прошли по пещерам и коридорам, из которых состояла станция № 7. Харрингтон с удивлением осмотрел колодцы, которые были вырыты на большую глубину, чтобы доставлять пригодный для дыхания воздух, который был заключён в недрах Луны много веков назад. Эти колодцы удовлетворяли скромные потребности небольшого сообщества людей, работавшего в этом скальном мирке. Затем были универсальные машины, выполнявшие большую часть работ по добыче полезных ископаемых; тяжёлые рудовозы; камнедробилки; бурильщики с ракетным приводом; ковши и скреперы; и так далее по списку. Он поразился количеству изобретательных инженерных разработок, использованных при добычу руды в этом безвоздушном мире. Масштабы поражали. Склады сортированной и подвергнутой пробам руды были полны соответствующей продукции. Каждые пять дней большой космический корабль в сопровождении мощно вооружённого военного корабля доставлял ценные минералы на Землю для переработки; приходилось бороться с пиратами, а иногда… с враждебными правительствами.

Везде рабочие приветствовали смотрителя Содерстрома. Харрингтон видел, что его весёлый характер снискал ему популярность среди тех, с кем он работал. Хотя здесь, на Луне, рабочий день был длиннее, работать было легче из-за меньшей силы тяжести. Они миновали промышленную секцию и оказались в жилых помещениях. Здесь Харрингтон увидел нескольких женщин, жён шахтёров, механиков и химиков, которые в истинно земной манере деловито (а иногда и не очень) суетились в своих квартирах.

Он задался вопросом, насколько хорошо эти женщины переносят бесцветную, пресную жизнь в замкнутых условиях. Он не удивился, услышав от смотрителя, что средний срок, на который рабочий готов остаться на Луне, составляет чуть меньше года. С порожними рудовозами постоянно прибывали новые рекруты, чтобы заменить тех, кто уволился и вернулся на Землю. В О.С.Р. относились к этим людям с большой симпатией, и просьба об увольнении не считалась нарушением социалистической доктрины.

Харрингтон, удовлетворённый тем, что он узнал о внутреннем устройстве типичной лунной шахты, сообщил смотрителю о своём желании вернуться в главный офис.

После того, как они уселись, Ричард тихо произнёс:

— Кстати, мистер Содерстром, вы не ответили на мой вопрос, который я задал вчера.

Смотритель покраснел.

— Разве? Не могу вспомнить…

Его собеседник был неумолим:

— Кто отвечает на ваши радиопереговоры с минерологами?

— Обычно это делает мой секретарь, он в другой комнате.

— Вы или он отвечали на вызов Харви Вуда?

— Ну… я, — Содерстром неуверенно поднял взгляд.

— Понятно, — прозвучало из уст агента С.С.С., наблюдавшего за смотрителем. — Мистер Содерстром, мы, сотрудники С.С.С., во многом руководствуемся интуицией. После обеда я собираюсь в «Кранто». Сколько времени займёт путь туда?

Содерстром слегка вздрогнул после того, как Харрингтон объявил о своих намерениях. Когда он ответил, в его голосе звучало нарочитое безразличие.

— Это займёт около пяти часов непрерывной ходьбы. Но могу я внести предложение?

Дождавшись кивка собеседника, он продолжил:

— Без сомнения, вы знакомы с — как бы это назвать? — холодностью марсиан к землянам. Что ж, здесь, на Луне, это в ещё большей степени усиливается из-за нашего соперничества, так что это может оказаться бесполезным и досадным визитом.

— Это, — Харрингтон указал на невидимую семиконечную звезду у себя на предплечье, — единственная гарантия того, что меня примут благосклонно, если не по духу, то хотя бы формально.

Содерстром пожал плечами.

— Я проверю и наполню ваши кислородные баллоны, и вы сможете отправиться в путь в любое удобное для вас время.

— Спасибо. Ждите моего возвращения через двенадцати часов.

Харрингтон вышел из кабинета. Как только дверь закрылась, он приложил к ней ухо и напряг слух, чтобы расслышать, что происходит внутри. После продолжительного молчания, когда он уже собирался уходить, агент услышал, как смотритель встал и направился в другую часть комнаты. Ему показалось, что он услышал звук поднимаемой крышки, а затем голос Содерстрома, приглушённый и совершенно неразборчивый. Харрингтон ушёл с лёгкой улыбкой на губах.

Шесть часов спустя он увидел перед собой вход в «Кранто», марсианскую станцию, ближайшую к тому месту, где, по последним сведениям, находился Харви Вуд. Пятичасовая прогулка в неудобном, сковывающем движения костюме истощила терпение землянина, и ему захотелось его снять. Бесконечная панорама высоких скал, резко выделяющихся тенями на фоне неподвижного Солнца, слепящего ярким светом, в какой-то степени лишила прогулку пикантности. Она была так не похожа на радушные, уютные пейзажи любимой Земли, или бесплодного Марса, или влажной Венеры. Ричард удивлялся, как лунные шахтёры могли целый год находиться в этом мрачном, суровом мире, где ни один цветок не нарушал монотонности скал и песка. Округлая Земля ярко сияла в чёрном небе, её рельеф был хорошо виден даже на таком большом расстоянии.

— Старая добрая Земля, — пробормотал Харрингтон, тот самый Харрингтон, который всего два дня назад мечтал покинуть её и отправиться в любое другое в место, прочь от скуки и безделья. — Но прежде чем я вернусь к тебе, я должен раскрыть тайну лунных шахт, которая оказалась гораздо более важной, чем я предполагал из рассказа Уилсона. Содерстром? Что ж… время покажет. Самое главное — где Харви Вуд?

Наружная дверь марсианской станции, в отличие от двери станции № 7, открывалась наружу, разделяясь на две половинки. Процедура прохождения в помещения с атмосферой была, по сути, такой же, как и в № 7, за исключением того, что все надписи были на марсианском, что нисколько не беспокоило Ричарда.

— А теперь чёртовы джинзи, — пробормотал он, снимая скафандр и нажимая кнопку вызова.

— Да воссияет над вами солнце, — сказал костлявый марсианин, ответивший на звонок.

— Удача благоволит вам, — ответил Харрингтон. — Я пришёл повидать вашего смотрителя, Сул Минто Пруму.

Марсианин подозрительно посмотрел на него, а затем сказал:

— Следуйте за мной.

В кабинете смотрителя Харрингтон столкнулся лицом к лицу с хозяином «Кранто». Сул Минто Прума был типичным северным марсианином: восьми футов ростом, костлявый, с тонкими ногами и покрытой шерстью мордой. Его глубоко посаженные глаза смотрели на гостя с обычной марсианской надменностью. Землянин с первого взгляда понял, что тот принадлежит к низшему классу этого мира холодных, суровых людей. Рассудив, что он, вероятно, мало или вообще ничего не знает о земной речи, Харрингтон начал разговор на марсианском, гортанными звуками и сливающимися согласными которого он овладел в совершенстве, немногим уступая уроженцу Марса.

— Да воссияет над вами солнце, Круно Прума. Я Ричард Харрингтон из О.С.Р.

— Удача благоволит вам, Круно Харрингтон, — после формального приветствия марсианин сменил тон. — И что же, позвольте спросить, привело вас сюда?