Когда посетитель заговорил о своей миссии, лицо Содерстрома слегка омрачилось, но он поспешил заверить Харрингтона в том, что сделает всё, что в его силах, чтобы помочь ему в работе.

— Сначала расскажите мне подробности убытия Харви Вуда отсюда и любые другие важные данные, — тон Харрингтона был очень убедительным.

— Ну… Вуд покинул станцию № 7 пять дней назад. У нас продолжительность дня такая же, как и на Земле. Его исследовательский путь должен был идти на юго-восток, в направлении Рифейских гор. Минерологи — очень независимые люди и приходят и уходят, когда им заблагорассудится, за исключением того, что они несут ответственность передо мной. Как я уже сказал, он убыл пять дней назад… и больше не возвращался. Я послал нескольких человек посмотреть, не смогут ли они найти его тело, но, конечно, здесь, на Луне, с её бесчисленными кратерами, долинами, равнинами и тому подобным, шансы были тысяча к одному, и они сообщили, что не нашли ничего.

Агент на мгновение задумался.

— Он говорил с вами о своих планах перед убытием?

— Нет, насколько я помню, нет.

— Были ли у него какие-либо средства связи со станцией № 7 во время работы?

— Да, он носил рацию в своём вакуумном костюме, как и все здесь.

Харрингтон был очень осторожен в своих расспросах. Он задавал вопросы медленно и осторожно, а затем внимательно, приводя в замешательство, всматривался в лицо собеседника, пока тот отвечал.

— Он связывался с вами по радио после того, как ушёл?

Содерстром почувствовал внезапную неприязнь к этому спокойному, хладнокровному человеку, засыпавшему его вопросами, но подавил её, вспомнив, что он был одним из С.С.С., а это не подразумевает никаких глупостей и упрямства. Их слово было законом само по себе.

Он поколебался, прежде чем ответить.

— Да… то есть, он сказал нам, что сделал находку и…

— Он сказал, что это была за находка? Хорошая или плохая? — Харрингтон выпалил это прежде, чем тот успел договорить.

— Почему… ах… ах… он сказал… просто ещё одна находка. Вы знаете, в большинстве заявок нет ничего необычного; мы редко подаём ценные заявки, которые делают этот бизнес выгодным для О.С.Р., - закончил смотритель авторитетным тоном.

— Понятно, — Харрингтон заставил своего собеседника опустить глаза, и смотритель задумался, что же такое он заметил.

— И это было всё, что вы от него услышали?

— Да, — ответил смотритель, теперь уже немного нервничая.

Он снова опустил свои честные глаза, когда взгляд агента медленно остановился на его лице.

Целую минуту они сидели в тишине, нарушаемой только стуком пишущей машинки в соседней комнате. Харрингтон, казалось, вот-вот заснёт, в то время как его собеседнику было трудно усидеть на месте и ещё труднее нарушить напряжённое молчание.

— А… мистер Содерстром, — вновь услышав голос агента, смотритель с беспокойством поднял голову и опять встретился взглядом с его проницательными глазами. — Не будете ли вы так любезны принести мне карту Рифейских гор и их окрестностей?

С облегчением начальник станции № 7 порылся в ящике стола и вытащил нужную карту. Он расстелил её на столешнице.

Харрингтон лениво поднялся, подошёл к столу и склонился над схемой.

— Покажите мне, мистер Содерстром, куда, по вашему мнению, пять дней назад направился Харви Вуд.

Толстым пальцем смотритель провёл маршрут от станции № 7 через море Облаков к плато в Рифейских горах.

— Он отправился куда-то в этот район площадью около пяти квадратных миль. Куда именно, сказать, конечно, невозможно.

Ричард внимательно изучил карту. На ней были отмечены не только «моря», горы и другие селенографические обозначения, но и расположение близлежащих станций, как О.С.Р., так и М.М.

— Что такое… «Кранто»?

— Марсиане всегда дают названия своим станциям, в то время как мы, земляне, используем только цифры. «Кранто» — это просто название, под которым марсианская станция известна во всех официальных документах.

Харрингтон провёл большим и указательным пальцами сначала между станцией № 7 и местом исчезновения Вуда, а затем между станцией № 7 и «Кранто». «Кранто» была намного ближе! Содерстром задумался, что же будет дальше.

Харрингтон отошёл от стола, засунув руки в карманы и устремив взгляд в каменный потолок.

— Мистер… Содерстром… а… мог ли Харви Вуд каким-либо образом… по вашему мнению… каким-либо образом… вступить в контакт с джинзи… пардон… марсианами? — всегда считалось невежливым употреблять термин «джинзи» в незнакомой компании.

— Ну… по взаимному согласию двух правительств, предполагается, что обе стороны имеют постоянную возможность посетить любую из станций другой стороны в случае чрезвычайной ситуации или необходимости.

— Что это значит?

— Это значит, что если марсианин обнаружит, что его запасы воздуха иссякли или слишком малы, чтобы он мог вернуться на свою станцию, он имеет полное право заглянуть на любую соседнюю станцию, будь то марсианская или земная, и пополнить свои запасы. Или если у него есть какая-то другая неотложная причина…

— Хватит, — оборвал его сотрудник С.С.С., - Итак, если бы ваш Харви Вуд решил заглянуть в «Кранто» по какой-либо причине, он, без сомнения, первым делом связался бы с вами… верно?

— Совершенно верно, — тут же подтвердил Содерстром. — Но он ничего подобного не сделал. Насколько я знаю, у него не было намерения посещать «Кранто».

Последовало непродолжительное молчание, пока Харрингтон лениво расхаживал по комнате и с видимым интересом рассматривал картины. Затем он повернулся к смотрителю.

— Кто отвечает на радиопереговоры ваших минерологов?

Содерстром сердито встрепенулся.

— Послушайте, Харрингтон, это заходит слишком далеко… Вы пытаетесь обвинить меня в этом несчастном случае? Этот человек умер неизвестной смертью в вакууме. Существует дюжина различных опасностей, из-за которых даже просто ходить здесь рискованно. Всё, что вы можете сделать, это пойти и поискать тело самостоятельно, вместо того чтобы задавать мне кучу вопросов. Я не могу…

Содерстром внезапно остановился. Осознание ранга и авторитета человека, которого он пытался поучать, обрушилось на него как ушат холодной воды.

— Ну… э-э… простите, мистер Харрингтон, я не пытаюсь указывать вам, что делать… Я… э-э… я просто немного нервничаю, понимаете, это… такова жизнь в этом мёртвом, нечеловеческом мире…

Харрингтон не изменил выражения лица во время вспышки гнева смотрителя, просто мягко посмотрел на него, и затем кивнул и отвернулся, как будто забыл об этом. Содерстром смотрел на эту широкую спину и гадал, кто же он — дурак или… тот, кто хитроумными разговорами выуживает информацию.

Харрингтон, зевая и прикрывая рот рукой, с непроницаемым лицом повернулся к смотрителю.

— Мне нужно хорошенько выспаться, мистер Содерстром. Кажется, думать больше не получается. Прошло тридцать пять часов с тех пор, как я покинул родную планету. Должен признать, это довольно запутанное дело, и, возможно, к завтрашнему дню я придумаю какой-нибудь план действий. В этой части Луны только начинается пятнадцатидневный лунный день, не так ли?

— Да, с сегодняшнего дня на этой широте будет около тринадцати земных дней солнечного света.

Харрингтон взглянул на настенные часы.

— Я вижу, что сейчас восемь часов вечера, и сегодня понедельник… Поправьте меня, если я ошибаюсь.

— Вы абсолютно правы.

— Что ж… ложиться спать ещё довольно рано, но из-за отсутствия развлечений, полагаю, так и следует поступить. Не будете ли вы так любезны проводить меня в мою спальню, мистер Содерстром?

Методичный агент С.С.С., верный своему слову, сразу же отправился спать и заснул сном довольного человека. Он был удовлетворён; он предвкушал приятное времяпровождение, полное новых событий, связанных с его нынешней миссией. Он вознёс благодарственную молитву Уилсону и стоящим за ним силам, как материальным, так и сверхматериальным, за этот бальзам для его предприимчивой души.